Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно

id="id55">

Ил. 10. Мурманская область, Полярные Зори, Концерн «Атомпром», Кольская АЭС. Вид со сбросного канала. Фото: Кольская АЭС. Wikimedia Commons.

Самым масштабным энергетическим проектом в северо-западной части России был, впрочем, не военно-морской корабль. Им была Кольская атомная электростанция (Кольская АЭС). Ее строительство началось в 1964 году после распоряжения советского Министерства энергетики и электрификации. Плановики быстро приняли решение о месте строительства: в новом городе около Зашеекской железнодорожной станции (бывшем спецпоселении 1930‐х годов) в южной части озера Имандра. Такое месторасположение позволяло построить станцию в отдалении от густонаселенных промышленных центров и использовать озерную воду для охлаждения реакторов. Во всех документах власти поначалу называли эту станцию Кольской государственной региональной электрической станцией, чтобы завуалировать ее «атомное происхождение»911.

12 ноября 1967 года журналист Евгений Бройдо написал новость о Кольской АЭС. Он сообщал в «Правде Севера», что «бурно растущая промышленность Мурманской области требует дальнейшего развития энергических мощностей» и что эту проблему можно будет решить с помощью атомной станции, уже построенной «где-то на полуострове». Одной из целей статьи Бройдо было рекрутирование рабочих в проект. Для этого он использовал риторику о том, что станция находилась в окружении природы. С одной стороны, он отметил, что все еще безымянный на тот момент город Полярные Зори включит в себя лесные полосы, а с другой стороны, подчеркнул, что жители этих территорий являются покорителями природы. Это были люди, «покорившие северные реки, воздвигнувшие в Хибинской тундре Кировскую ГРЭС», «многие из них приехали на новое место, чтобы отдать свои силы, знания, опыт решению важной народнохозяйственной задачи – строительству на кольской земле богатыря атомной энергетики»912.

Кольская печать в целом писала о Кольской АЭС в таком же ключе, используя экономическую и экологическую риторику. Станция была запущена в конце июня 1973 года, позволив увеличить энергетические мощности региона на 440 мегаватт. Как было написано еще в одной статье в «Правде Севера», кольская энергетическая экономика была «хлебом промышленности». В статье также воспроизводился стандартный советский сюжет о покорении природы, в ней указывалось, что «эта огромная станция практически за пять лет поднялась на голом месте, на отвоеванном у суровой природы Севера месте»913. Вместе с этой милитаристской риторикой публикации часто подчеркивали, что атомная энергия была технологическим решением для экологического развития, в отличие, например, от добычи полезных ископаемых, таких как уголь. Журналисты называли Кольскую станцию предвестником будущей победы над ограничениями природы и средством ее улучшения. Они называли атомную энергию «чистым» источником энергии, который не вызывал загрязнения окружающей среды914. «Атомные станции, наоборот, поощряют природу», – заверяли читателей авторы другой статьи. Они поясняли, что Кольская станция позволяла повысить температуру Имандры и улучшить ситуацию с популяцией рыбы915. После ввода в конце 1974 года второго 440-мегаваттного блока ВВЭР-230 Александр Волков, директор Кольской АЭС, заявил, что «исключены выбросы, которые могли бы оказать пагубное влияние на природу. Если в первый период работы АЭС люди относились к ней несколько настороженно, то в настоящее время ставшая крылатой формула „атомные электростанции поощряют природу“ признана всеми»916.

Несмотря на эти заверения, Кольская АЭС была далеко не безопасна. Она зависела от производственных схем, которые распространяли радиоактивное загрязнение в регионе и по всей стране. Уран для топливных стержней привозился туда со всего Советского Союза, в том числе из очень опасных шахт Казахстана. Большое количество отходов отвозилось на базу «Маяк» на южном Урале, создавая невидимый источник загрязнения917. Более того, ВВЭР-230 был далек от описываемого Волковым состояния: «Технологическое оборудование станции работает устойчиво и надежно, гарантируя полную безопасность для обслуживающего персонала и местного населения»918. Хотя ВВЭР-230 были в целом лучше, чем графитовые реакторы, установленные в Чернобыле и на других станциях Советского Союза, они имели технические недостатки, которые не позволяли им соответствовать международным стандартам безопасности. В частности, они не имели надежного защитного покрытия активной реакторной зоны и достаточной системы охлаждения. Как отмечали многие ученые, низкая культура безопасности советской атомной промышленности в целом также усугубляла технические недостатки этих реакторов919.

Имплицитно признавая недостатки ВВЭР-230, власти во время модернизации Кольской АЭС в начале 1980‐х годов сделали выбор в пользу модернизированных реакторов ВВЭР-213. Руководитель строительства Александр Андрушечко отмечал, что быстрый ввод третьего реактора в 1981 году произошел «не за счет роста производительности труда, а за счет сверхплановой численности работающих». Действительно, он описывал проект как сочетание нерегулярных поставок, растраты материалов, коррупционных расходов и производственных аварий920. Учитывая особенности советской экономики в этот период, такая ситуация не выглядит удивительной, однако наличие упомянутых проблем плохо сочеталось с обещаниями безопасности атомной отрасли. Тем не менее к моменту ввода последнего реактора в 1984 году на станции работало четыре реактора общей мощностью 1760 мегаватт. АЭС производила половину всей электроэнергии в регионе, значительно больше, чем все работавшие там ГЭС921. Решив проблему дефицита энергии, Кольская АЭС не только позволила продолжить расширять промышленность, но также превратила регион в экспортера энергии. Станция поставляла электричество в Карелию и Северную Финляндию, соединив, таким образом, эти территории с удаленным источником атомного расщепления922.

Последние ГЭС, введенные в строй «Колэнерго», дали региону в 1970–1980‐е годы серьезный экономический импульс. Чтобы обеспечивать энергией горнодобывающие участки у Ревды и Ловозера, инженеры обратили внимание на реки Воронья и Териберка, впадающие в Баренцево море. В начале 1970‐х годов они построили две ГЭС Серебрянского каскада и в середине 1980‐х годов Верхне- и Нижнетуломскую ГЭС923. Это позволило довести гидроэнергетическую систему «Колэнерго» до максимальной мощности: в настоящее время она насчитывает семнадцать станций общей мощностью 1578 мегаватт и ежегодно вырабатывает от 6,1 до 7,2 млрд киловатт-часов электроэнергии924. Эти проекты также способствовали дальнейшему отрыву людей от их естественной окружающей среды. Власти передислоцировали оленеводческие деревни с рек Воронья и Поной, чтобы освободить место для гидроэлектростанций. Затопление традиционных мест проживания саамов для строительства каскада Серебрянских ГЭС вынудило жителей переехать в село Ловозеро и поселиться в только что возведенных квартирах городского типа. Перемещение также способствовало отрыву сообщества от рыболовства и в целом от мест традиционной жизнедеятельности, исторически бывших для него важными925.

В то же время устойчивое снабжение электроэнергией помогло привлечь в Арктику новых жителей. В период между 1959 и 1989 годами население Мурманской области выросло более чем вдвое, увеличившись с 568 200 до 1 164 600 человек926. Многие переселенцы остались там из‐за возможности получить комфортное жилье в хорошо отапливаемых и освещаемых