Завещание Петра - Никита Велиханов

в психушку. Непременно надо было устроить этот маскарад с похищением на летающей тарелочке? Мне что —своих дел мало? Не могли что-нибудь другое придумать?

— Представь себе, со мной не посоветовались. Придумали это местные уральские самоцветы, данилы-мастеры, а их куратор в Москве дал согласие. Думали, ни у кого руки не дойдут проверить. Про тебя вообще почти никто не знает, ты ведь у нас сверхзасекреченный! Даже я — и то случайно, в общих чертах. Только один Яковлев знает в подробностях. Да и тот, надеюсь, не во всех.

— Придется кое о чём умолчать.

— Вот и славно, вот и договорились. Да и разряди ты эту свою программу-мину, не ровен час, кто-нибудь напорется. Договорились?

— Ладно, я как-нибудь иначе подстрахуюсь. Но не бесплатно.

— Почем картошечка?

—У меня тут один... — Борисов хотел утаить фамилию, но вспомнил, что они все давно «под колпаком» и Тимашов знает его ребят как облупленных. — В общем, Большаков подцепил ваш вирус. Надо его вылечить, пока не повесился.

— Большаков?!

Подполковник фыркнул и некоторое время весело смотрел на Борисова. Потом наконец сказал:

— Попользовался, значит, девчонкой?

— Говорит, что только целовался.

— Погоди, насколько я знаю, у него шансов-то было всего ничего. Болезнь по затухающей развивается. Ты понимаешь, мы уже почти тридцать лет работаем с этим вирусом. В последние годы стали зараженных подопытных вылечивать, но и те, первые, которых мы не лечили, постепенно сами выздоравливают. Лет за двадцать организм справляется, и, следа не остается. Нет, это как же надо было присосаться... Он её что, по-французски, что ли, обучал?

— Я не присутствовал.

— Понимаю. Везучий парень, в один шанс из пятидесяти попал. Здорово он в штаны наложил?

— Изрядно.

— Так ему и надо, паршивцу. Как он наших хакеров сделал... Они просто рыдали от позора. Умыл, право слово, умыл.

— Ну, так поможете?

Тимашов улыбнулся.

— Николаич, отдай нашу Аню, а мы вылечим твоего Илью.

— Хрен вам.

— Ладно, скажу. Ты всё равно через два-три дня всё узнаешь. Ларькин догадается. Лучше я тебе скажу. Но ты заткни рот Илье и Ане. Думаю, это тебе несложно сделать. Пусть хотя бы Ларькин поменьше знает. Я сейчас очень серьёзен. Как же ты не поймешь, это вредно для вашего здоровья! Ради него прошу, не показывай ему Большакова и вообще прикажи ему прекратить исследования.

— Эх, и облом ему будет...

— Перетопчется. Тем более что нечего вам земными болезнями заниматься, не ваш профиль. У вас что, аномалы, дел больше нет?

— А-нам-мало. Ладно, договорились. Колись.

— Подожди, —Тимашов подошел к шкафчику и достал бутылку водки. — Поскольку мы договорились уже по трем вопросам, это дело надо обмыть. Вот лимончик, устроит?

— Лучше бы капустки.

— Знаю, знаю. Легенды ходят. Операторы, которые слушали ваш трёп после возвращения твоего татарина, несколько дней не могли в себя прийти. Кричали, что их с ног до головы обос... Ну ладно, нет смысла всё, что они говорят, пересказывать, это неаппетитно. Давай вздрогнем. Итак, по Первому пункту...

Они выпили, так и не вздрогнув, положили в рот по маленькому кусочку лимона.

—Ты бы прислал людей за радиотехникой, —сказал Борисов. —Аппаратура денег стоит, чего она у нас без толку делает? Все равно мои гаврики уже давно её нашли и обезвредили.

— А мы так и поняли из ваших гнусных намеков. Вообще, после всех этих ваших приколов мы пришли к выводу, что вы свои ребята. Но об этом разговор впереди. Выпьем по второму пункту.

Они выпили по второму пункту, а потом Тимашов ещё раз сходил к шкафчику, и они выпили по третьему.

—Ты не рассказал про вирус, а у меня боец погибает от лишая и медвежьей болезни.

— Последний раз напоминаю о конфиденциальности разглашаемой мной информации, —строго заметил подполковник.

— Я учту.

— Короче, возьмешь какой-нибудь вазелин, с серьезным видом помажешь его...

— В каком месте?

— В том, где лишай, остряк. Слушай внимательно, а потом забудь... И скажешь ему, что все, мандец. В смысле что он уже здоров. И не забудь напомнить, чтобы держал язык за зубами. И когда целуется, и вообще... Кстати, где у него лишай?

— На шее спереди.

— И ты до сих пор не понял? А ещё говорят, что Россия — страна без тормозов. Этот вирус на русских не действует. И вообще на европейцев. На негров он действует, но по-другому, не так, как на азиатов. Тот эффект, который наблюдал твой кандидат наук, проявляется только при заражении лиц монголоидной расы.

Борисов хлопнул себя по голове.

—... твою мать, а я-то думал: почему одни корейцы?

— Потому. Гены такие —вот почему. Организм европейца окончательно справляется с вирусом за три недели.

—Точно, у Илюхи лишай уже на убыль пошел.

— Самое время начинать курс лечения.

— Не знаю, не знаю... Он парень догадливый. Хотя сейчас со страху может и поверить. Мы с ним уже несколько дней занимаемся такой ерундой: я его утром бужу и приказываю ему что-нибудь сделать —туалет помыть или клумбу прополоть. Он находит в себе силы отказаться и весь день после этого счастлив. Очень любит свободу и независимость. Так значит, этническое оружие? Я слышал только, что его разрабатывали в Штатах и ЮАР.

— Начали-то, предположим, японцы. Отряд 731. При разгроме Квантунской армии большинство гадов успело сбежать на остров, но несколько человек мы захватили вместе с материалами.

— В том числе профессора Орионо?

—Теперь ты понял, почему он покончил с собой? Он-то думал, что разрабатывает биологическое психотронное оружие, которое действует на всех одинаково. А когда они стали испытывать его на русских...

— Облом. Оказалось — этническое оружие.

—Да, он этого не выдержал. Когда Орионо окончательно осознал, что мы во всем разобрались и фактически получили из его рук оружие против его собственной расы, он покончил с собой. Как самурай. А ты думал — из-за этических проблем?

—Это тоже этическая проблема, —заметил майор.

— Но несколько иного плана. Моральная ответственность за опыты на людях его не беспокоила, — подполковник сделал ещё один рейс к шкафчику.

—Всё равно, у мужика были свои нравственные принципы и достоинство, —сказал с уважением Борисов.

—Самурай. Ну, давай помянем профессора.

— Мне помнится, я как-то в молодости немножко участвовал в таких делах, —задумчиво сказал майор. —Точнее, около таких дел. Тесен мир. В Анголе я тогда был, и