Белорусский набат - Александр Афанасьев

Я ожидал всего, чего угодно. То, что меня ударят… пристрелят… хотя пристрелят – вряд ли, я им нужен, иначе бы уже пристрелили. Но чеченец только сказал:

– Саша, диканца де[54]…

– Дик ду.

Меня завели в соседний кабинет, больше похожий на кладовку. Света не было, он сочился только со стороны открытой двери, и я подумал, что меня будут бить, но бить не стали. Вместо этого зашел еще один боевик, поставил на пол АИС[55], закрыл дверь. И просто снял маску.

– Привет, ротный.

Это был Куба. Кубинец.

…

– Чего молчишь, ротный…

Да, это был Кубинец. Он сам придумал мне такую кличку – не куратором же называть. Сказал, что в самый раз. Почему – я так и не знал.

– Здравствуй, Куба.

О чем тут говорить. О чем тут говорить?!!

– А я тебя шукал. И в Киеве…

– Знаю. Тогда нас чуть всех не расстреляли, бандеры очень злые были. Поставили в коридоре, сказали: молитесь, гады. Всю ночь так и держали…

…

– Недавно меня освободили, совсем. И месяца не прошло. Меня хотели в Польшу вывезти или куда. На дороге и взяли.

– Они?

– Да. Ахмед лично был.

– Кто он?

– Он? А черт его знает. Вроде чех, а вроде – за нас. Люди его уважают. Спец какой-то, то ли из ГРУ, то ли из ФСБ. Люди все – его тейп, волки. Генерал говорил, у них с вахами какой-то конфликт был, отца убили. Теперь он за нас.

Генерал.

– В посольстве – его люди?

– Не только. Мои тоже.

Куба пристально смотрел на меня, ожидая реакции.

– Ты от меня чего ждешь? Понимания? Вот этого?

– Да нет. Какое на хрен понимание. Я помню, ты всегда против этого был. После Мариуполя орал…

– И чего вы добились Мариуполем? Того, что люди на вас теперь как на террористов смотрят? Молодцы!

– А духа на площади грохнуть – нормаль.

– Это другое. Я даже объяснять не буду, почему. Если сам не понимаешь – то и я не объясню.

– Не, я понимаю. Кстати, спасибо.

– За что?

– Нет, не тебе. Всем русским. Вы нас поддержали в самом начале – без вас нас бы гусеницами по асфальту раскатали. Но теперь – мы сами. И до конца.

Понятно.

– Какую жизнь ты видишь для своего народа, Куба? Как в Афганистане? Кем ты хочешь стать – шахидом? Так?

– А если и так. Знаешь, как один партизанский командир сказал. Хуже нет, чем детям под врагом расти. Лучше бы им в поле чистом расти, да дождевую воду пить… Есть что на это возразить?

…

– Я к тебе не в претензиях, ротный. Я к себе в претензиях. Мы – и в тот год, и всегда – к людям слишком хорошо относились, что к своим, что к чужим. Когда подступали к Донбассу – знаешь, какой исход был? Всякая шваль… мужики, бабы на каблуках… нажитое за собой тащат. А на передовой – никого.

…

– Не сорок первый год, верно? Но теперь все по-другому будет, поверь.

– Что тебе надо?

– Да ничего, – Куба смотрел в пол, – колхоз – дело добровольное, сам знаешь. Хочешь – с нами идешь, но без нытья, нет – отвали. Но тут дело такое. Короче, мне сказали, что ты прочитать чего-то должен. И не хочешь.

…

– Но прочитать надо, ротный.

– А сам-то видел, что читать надо?

– Нет. Не видел. Зачем оно мне? Это дело Ахмеда… генерала… верхов, короче. Знаю, что надо, – вот и все. Дело надо доводить до конца. Короче, будешь читать?

Возможно, надо было и тогда ответить «нет». Но я не смог.

– Да.

Минск, Беларусь. Набережная реки Свислочь. 12 сентября 2020 года

– Алло.

…

– Алло.

– В очках и с сумкой – ты? У знака?

Каннингэм огляделся.

– Да.

– За тобой следят?

– Нет.

– Уверен?

– Да.

…

– Черт возьми, я сказал, что да!

– Не ори… Белый бус, через дорогу…

– Иду…

Сержант морской пехоты США огляделся, быстро перебежал дорогу. Он был голоден, озлоблен и готов на все. Почти всю ночь он не спал.

Белый бус, «Фольксваген Транспортер», стоял на стоянке. Он постучал в стекло – дверь открылась, и его втащили внутрь. Пистолетный ствол уперся в лицо.

– Тихо.

– Оружие! – сказал один из тех, кто сидел в бусе, схватившись за сумку.

– Какого черта?

– Тихо. Как тебя зовут?

– К… Каннингэм… черт, вам разве не сказали?

– Нам много чего сказали. Кто твой командир?

– Да пошел ты.

– Документы есть?

– Правый… карман.

Один из поляков, оперативников ГРОМ, сунулся в карман, посветил фонариком.

– Ну, что?

– Похоже, настоящие.

– Они и есть настоящие…

Поляк убрал пистолет. Помог сесть нормально.

– Какого хрена? Разве вам не сообщили?

– Легче, парень. Мы не работаем с теми, кого не знаем. Откуда у тебя автомат?

– Нашел.

– Парень, если я задаю вопрос, ты отвечаешь. Или выметайся из буса на хрен.

– Отобрал у охранника в украинском посольстве…

Поляки заулыбались.

– Были быдлом, быдлом и остались… Ежи, поехали…

Бус тронулся…

– Пожрать есть чего?

Поляки переглянулись, потом один достал из нагрудного кармана «сникерс», настоящий дар небес…

– Что делаем? – спросил сержант, жадно поедая «сникерс».

– Нам надо разведать ситуацию на набережной, определить безопасность прохода от реки, наличие снайперских групп и ракетчиков. Ты останешься в машине, на стреме.

– Хрен, – сказал Каннингэм, – я иду.

– Я, кажется, уже сказал…

– Вообще-то, он продержался в городе двое суток, – сказал второй поляк, – без поддержки.

Первый, видимо, командир, посмотрел на него, но ничего не сказал.

Бус медленно катился по реке… противоположный берег уже был перекрыт милицией. Этот был еще свободен.

– Белый фургон. Справа, – сказал один из поляков.

Фургон стоял у обочины, и по нему непонятно было – то ли это просто оставленный промтоварный фургон, то ли там внутри полтора десятка боевиков…

И узнать это без стрельбы было почти невозможно…

– Снайперская позиция, – сказал поляк, держащий на коленях ноутбук, – на высотке, справа.

– Точно?

– Больше восьмидесяти…

На крыше буса было установлено устройство, чем-то похожее на мигалку, только низкую и широкую, или роботизированный пылесос последнего поколения. На самом деле это был прибор для определения снайперов последнего поколения.

– Сворачивай…

На перекрестке бус повернул направо, в жилые кварталы. Остановился. Старший из поляков достал криптофон, набрал номер.

– Горец, здесь Мацей, как слышишь?

…

– Окей, наличие снайперов подтверждаю. Как минимум одна позиция на высотке, я отметил на карте. Да, очень опасно…

…

– Вряд ли журналисты. Это жилой дом…

…

– Послушай, это не узнать, если не проверим, окей?

…

– Нет, я не собираюсь стрелять, пся крев. Попробую поставить аппаратуру у двери, у меня есть. Послушаем, кто там.

…

– Да, понял. Никакой стрельбы. Отбой.

Поляк отключил телефон, достал «Глок», проверил – заряжен ли он.

– Надо поставить аппаратуру, – сказал он. – Лех и Мацек идут со мной. Мацек, возьми сумку…

Трое поляков – неприметных, одетых в гражданскую, но отлично подходящую для всяких неприятностей одежду, – зашли в подъезд. Кодовый замок проблем не доставил – у них был универсальный ключ с определителем.

Идущий последним Мацек тащил в сумке автомат НК416А5 и четыре снаряженных магазина к нему. У двоих других были только пистолеты. Защитное снаряжение также было небогатым: куртки с кевларовым подбоем и внутренними карманами для защитных плит. Больше не было ничего.

Их задачей было определить подозрительную квартиру и установить в ней подслушивающее устройство. Подслушивающее устройство они планировали установить через замочную скважину либо просто прилепить к двери – у них были жучки различных типов.

Камеру на первом этаже они не заметили. Для тренировок они использовали заброшенный военный городок Советской армии под Варшавой, и их подготовка (несмотря на то что это был лучший в Польше спецназ) была примерно на уровне ОМОНа из крупного российского города. Они в основном занимались борьбой с организованной преступностью, иногда выезжали в «горячие точки» для помощи американцам, но они никогда не имели дело с противником, не уступающим по подготовке им самим, никогда не участвовали в настоящей войне.

Именно поэтому они не опасались, поднимаясь наверх.

У предпоследнего этажа идущий первым Лех шагнул на лестничный марш… и тут пули градом ударили сверху, кроша стену, а Лех упал назад, брызгая кровью. Звук выстрелов был похож скорее на отрывистый треск…

– Засада!

Командир группы – его звали Алес – подхватил Леха и потащил назад. Мацек с озверелым лицом вытащил из сумки автомат, дал длинную очередь вверх.

– Засада! Уходим!

Алес знал… с первого взгляда понял, что Лех мертв… с ранениями в голову не живут, но оставить его тут он не мог. Он, как смог, взвалил его на себя и потащил вниз, Мацек прикрывал его с автоматом. Русские… или какой урод там был – за ними не пошли.