Алый флаг Аквилонии. Железные люди - Александр Борисович Михайловский

обсервацию, и с ужасом доложил командиру:

- Петр Александрович, у меня получается какая-то несуразица... По счислению пути мы должны быть примерно в пятистах милях восточнее острова Реюнион, а обсервация по солнцу показывает совсем другое место -в трех с половиной тысячах миль на зюйд-ост, в тысяче миль южнее побережья Австралии, на широте архипелага Кергелен. Такого не может быть никогда, просто потому что не может быть! С другой стороны, этот весьма несвоевременный рассвет... Одним словом, я даже не знаю, что и сказать... Есть у меня, правда, совершенно уж безумная мысль, навеянная рассказом сочинителя Фаддея Булгарина о странствованиях героя в двадцать девятом веке... Вот я и подумал, что если сейчас не середина декабря, а середина апреля, то, по крайней мере, по широте все мои данные сойдутся с приемлемой точностью.

- Скажите, Николай, - произнес капитан-лейтенант Селиванов, стараясь сохранять хотя бы видимое спокойствие, - нельзя ли вашу безумную мысль проверить еще каким-нибудь астрономическо-математическим путем? А то, чтобы я решил, куда нам держать курс, одной вашей «гениальной» догадки, знаете ли, недостаточно.

- Можно, Петр Александрович, - немного подумав, ответил штурман, - ночью по звездам. Но только большой точности от этого не ждите. Это в северном полушарии достаточно определить высоту над горизонтом Полярной звезды, и сразу будет известна широта, а к югу от экватора, где нет своей полярной звезды, все не так однозначно, и точность определения широты с моими ручными инструментами будет в один-два градуса на небе или порядка ста миль по карте...

- Ста миль по карте - это было бы вполне замечательно, - ответил командир «Опричника». - Сделайте это, Николай, и мы за вас век Бога молить будем, а на берегу за свой счет поить в ресторанах водкой. Доложите результат завтра утром, ну а пока следуем прежним курсом, ибо там, где вы указали в прежний раз, мы никак очутиться не могли. Несуразица, она и есть несуразица.

Следующее утро, которое на борту «Опричника» пока считали пятнадцатым декабря (по юлианскому календарю) оказалось не менее томным, чем предыдущий день. Когда штурман подошел к командиру, вид у него был серьезным и даже встревоженным.

- Петр Александрович, - сказал он, - наблюдая звезды прошлой ночью, мне удалось определить нашу текущую широту и получить значения от двадцати трех до двадцати пяти градусов южнее экватора, что, собственно, укладывается в расчеты по счислению пути. Одним словом, мы там, где и должны были находиться согласно счислению, плюс-минус те самые шестьдесят миль возможной ошибки.

- Слава Тебе Господи! - воскликнул капитан-лейтенант Селиванов.

- Не торопитесь благодарить Бога, Петр Александрович, - с мрачным видом вполголоса произнес штурман Филиппов, - ибо на небе есть такие часы, стрелки которых, незримые для непосвященных в астрономию, отсчитывают не месяцы и годы, и даже не столетия, а целые тысячелетия. Еще Коперник и Ньютон писали о предварении равноденствий или о смещении полюсов. Полный круг циферблата на этих часах - примерно двадцать пять тысяч лет. Как следует из моих наблюдений небесной сферы, сейчас на планете Земля либо десятитысячный год до рождества Христова, либо сто сороковой век христианской эры - и это в лучшем случае, потому что эти небесные часы могли сделать не половину, а полтора оборота в ту или иную сторону. Больше вряд ли, потому что тогда изменился бы зримый невооруженным глазом рисунок созвездий, чего я прошлой ночью не наблюдал. Я думаю, что таинственная вспышка, озарившая океан, о которой нам поведал матрос Демидов, и была зримым отражением таинственного явления, бросившего наш корабль в пучины иного времени. Все, господин капитан-лейтенант, корпуса флотских штурманов подпоручик Николай Филиппов свой доклад окончил.

Некоторое время капитан-лейтенант Селиванов молчал, потом заговорил тихим голосом, стараясь, чтобы его не слышали посторонние:

- Если бы не тот дурацкий рассвет, наступивший на четыре часа раньше положенного, то я бы сейчас позвал сюда доктора Гомолицкого на предмет определения вашей психической вменяемости и дальнейшего списания вас с корабля. Но даже такой закоренелый марсофлот, как я, не разбирающийся ни в астрономии, ни в новомодных паровых машинах подпоручика Иванова, знает, что законы небесной механики много точнее любых человеческих установлений, а потому там, где они нарушились на четыре часа, можно ожидать и четырех месяцев, и многих-многих тысячелетий. Это факт, так сказать, неоспоримый. Теперь, Николай, скажите, вы говорили еще кому-нибудь об этом своем открытии?

- Никак нет, Петр Александрович, - ответил тот, - никому. Всем прочим господам офицерам и нижним чинам известно только то, что я сумел определить нашу широту, и теперь мы не потеряны посреди океана, а сможем найти дорогу к порту Кейптаун, где у нас предстояла якорная стоянка. Ведь для примитивной навигации не надо даже знать текущей долготы - достаточно выйти на тридцать четвертый градус южной широты и упорно двигаться на вест до тех самых пор, пока впередсмотрящие с салинга не увидят землю. Координаты Столовой Горы внесены в навигационные справочники, и, прибыв к ней, мы сможем заново настроить хронометр и уточнить текущую дату, после чего снова получим возможность ориентироваться в океане с приемлемой точностью.

- Меня радует ваш оптимизм, Николай... Именно так и должен вести себя доблестный русский офицер: не отступать и не сдаваться, - хмыкнул командир «Опричника». - Вот когда мы прибудем в Кейптаун и обнаружим на его месте либо прекрасный и загадочный город будущего, либо пустынный берег без признаков жизни -вот тогда я лично скажу команде о вашем открытии, а пока все должно оставаться таким, как сейчас. Вы меня поняли?

- Так точно, Петр Александрович, понял, - ответил штурман, на чем разговор был исчерпан.

Африканский берег (а это мог быть только он) впередсмотрящие увидели на двенадцатый день после того разговора между командиром и штурманом, причем в точно предсказанный срок, что вызвало всеобщий вздох облегчения. А еще через четыре дня «Опричник» подходил к Столовой горе, которую можно было узнать издалека по характерному силуэту. Конечно, в пути команда примечала многие несуразности: например, мыс Доброй Надежды всегда был весьма оживленным местом {Суэцкий канал откроется только через восемь лет) а с момента того урагана «Опричник» не видел ни одного встречного или попутного корабля, будто океан вымер. А чем дальше клипер уходил на юг, тем сильнее холодало, солнце все чаще скрывалось за тучами, роняющими в океан ледяные ливни и холодные моросящие дожди. На траверзе Мыса Доброй Надежды команда даже видела самый настоящий айсберг, множество пускающих фонтаны китов, но опять