Избранные труды по общей теории права - Яков Магазинер

Следовательно, недееспособность имеет целью обессиление лица для причинения зла себе и другим, ибо от его действий возможно более зла, чем блата, и для него и для других; все это потому, что психика его признается юридически негодной, хотя интересы его юридически достойны защиты, и оттого правоспособность его признается и охраняется. Напротив, неправоспособность имеет целью обессиление лица для доставления блага себе и другому, ибо интересы как его самого, так и тех, кто мог бы от них зависеть, признаются недостойными защиты, и оттого они не признаются и не охраняются путем правоспособности.

Таким образом, правоспособность признается за лицом в интересах его самого и лиц, с ним связанных, а дееспособность отрицается за лицом в интересах как его самого, так и лиц, с ним связанных; поэтому если правоспособность отрицается за лицом, то блага его открыты для вторжения, а если дееспособность отрицается за лицом в интересах как его самого, так и лиц, с ним связанных; поэтому если правоспособность отрицается лицом, то блага его открыты для вторжения, а если дееспособность отрицается лицом, то блага его защищены от вторжения. Но это значит, что недееспособный – это тот, чьи права настолько ценны, что они защищаются его недееспособностью, т. е. они защищены не только от других, но и от него самого. Поэтому недееспособность нужна как щит для правоспособности и, следовательно, что особенно важно, недееспособность необходима там, где есть правоспособность, ибо нет смысла защищать то, чего нет.

На это легко заметить, что и тот, кто неправоспособен, также недееспособен, ибо тот, кто не способен иметь права, не может быть и способен осуществлять то, чего у него нет и быть не может. Но когда в праве говорят о недееспособности, то имеют в виду именно тот частый случай, когда лицо правоспособно, но недееспособно. Странно было бы говорить о недееспособности того, кто неправоспособен: это само собой разумеется, что неправоспособность влечет за собой недееспособность, ибо нет речи о способности осуществлять права, которых иметь нельзя. Только людей, способных иметь права, можно делить на способных осуществлять их и не способных к тому, подобно тому как только живых, жизнеспособных людей можно делить на трудоспособных и нетрудоспособных, хотя труп, конечно, также нетрудоспособен. Поэтому когда закон говорит о нетрудоспособных и определяет правовой режим, которому они подчинены, он имеет в виду только живых нетрудоспособных людей, – как странно было бы говорить о мертвом, что он нездоров: нездоров только тот, кто жив. Так и с недееспособностью: только правоспособный может быть недееспособным, т. е. недееспособные – это особая группа людей правоспособных, и тот, кто недееспособен, тем самым правоспособен, т. е. недееспособный всегда правоспособен. Итак, правоспособный может быть недееспособным, а неправоспособный всегда недееспособен. Затем, дееспособный всегда правоспособен и недееспособный всегда предполагается правоспособным.

Так разрешается нередко весьма трудный и практически важный вопрос – имеем ли мы дело с недееспособностью или с неправоспособностью: это зависит от того, не способно ли данное лицо только располагать правом, которое у него есть (недееспособность), или оно лишено способности обладать правом, которого у него в таком случае и нет (неправоспособность).

§ 4. Неправоспособность и недееспособность

Несмотря на ясность этих положений, в юридической литературе мы встречаем очень часто смешение понятий право– и дееспособности, – особенно неправоспособности и недееспособности. Например, очевидно, правопоражение по суду влечет за собой ограничение правоспособности, ибо здесь у осужденного или других лиц отнимается их способность к правовым актам, к совершению юридических действий не для защиты их интересов, а для поражения этих интересов, т. е. отрицается самая ценность этих интересов. Поэтому, например, в римском праве наказание отнимало завещательную правоспособность (у осужденных пасквилянтов, ростовщиков, кровосмесителей, еретиков); у нас, при старом порядке, завещательной правоспособности не имели лишенные всех прав: после осуждения они не могли составлять завещания потому, что ограничивались в своей правоспособности, а не потому, что, лишаясь правоспособности, они утрачивали дееспособность. Поэтому здесь неправильно говорить о завещательной «недееспособности» в качестве следствия правопоражения, как это делает Г. Ф. Шершеневич.[197]

Так же неправильно говорить об отнятии у осужденного «прежней правоспособности» и о приобретении им «новой правоспособности» (стр. 89), как будто можно потерять правоспособность, т. е. способность иметь права, и вместе с тем одновременно быть способным к правам, т. е. вновь получить какую-то другую правоспособность, худшего качества, которая, однако, дает право вступать в брак, приобретать имущество, оставлять его в наследство и т. д. Глубже взят вопрос у К. П. Победоносцева, по которому осужденные «не лишены… общей законной возможности вступать в отношения» по имуществу; сомнительно лишь право иска.[198] Однако и К. П. Победоносцев, говоря о лицах, вообще не имеющих права обязываться договорами, т. е. недееспособных, объясняет, что здесь «разумеются, без сомнения, случаи неправоспособности, зависящей от несовершеннолетия, душевных болезней и состояния под опекой вследствие разных причин».[199] Проект Гражданского уложения также называет правоспособностью то, что есть дееспособность: «Способность лица самостоятельно располагать собой и своим имуществом…»[200] Ряд ошибочных замен дее– и правоспособности у Г. Ф. Шершеневича,[201] «дееспособность» иностранцев,[202] ограничение дееспособности и вера,[203] дееспособность крестьян и др. У публицистов также нередки подобные смешения. Так, по В. Орландо, юридическая правоспособность «по итальянским законам достигается лишь в 21 год».[204]

Рассмотрим специально под этим углом зрения, каково значение возраста для право– и дееспособности. Малолетний считается недееспособным потому, что он способен иметь права, но не способен располагать ими сам, а может это сделать только через опекуна. Но если бы он не способен был даже иметь самые права, т. е. был бы неправоспособен, то незачем было бы говорить о его недееспособности, ибо бесполезно особым понятием обозначать неспособность располагать тем, чего нет. Поэтому если малолетний в специальной области лишен способности иметь права, то в этой области он неправоспособен, а не только недееспособен. Следовательно, в отношении, например, завещательных или брачных прав малолетний, не имея прав ни лично, ни через представителя составить завещание или вступить в брак, он тем самым лишен завещательной и брачной правоспособности, а не дееспособности, так же точно как он лишен политической правоспособности, ибо он не только не может самостоятельно избирать, быть избранным, занимать должности и назначать на них кого-либо, но и самого права на эти действия он иметь не может и никто за него их совершать не может. Поэтому хотя возраст есть обычно причина ограничения дееспособности, но в тех случаях, где бесполезно называть лицо недееспособным, когда оно и неправоспособно, ибо никто за него права его осуществить не может, там надо и возраст считать причиной неправоспособности; например, надо говорить об избирательной неправоспособности, а не недееспособности вследствие возраста.

С этим логическим выводом из понятий дее– и правоспособности борется, однако, привычный круг понятий, отвердевший главным образом в частном праве. Здесь возраст есть, по общему правилу, основание для ограничения дееспособности, а не правоспособности. Правоспособным считается всякий, кого суд или закон не ограничил в правоспособности, т. е., по общему правилу, каждый правоспособен (ст. 4 ГК РСФСР). Поэтому и малолетний правоспособен, т. е. имеет общую гражданскую правоспособность. Если же закон ограничил малолетнего в известных областях, то он у него отнял специальную, а не общую гражданскую его правоспособность, и чтобы подчеркнуть это сохранение общей правоспособности, говорят о недееспособности брачной и завещательной по аналогии с договорной, процессуальной, вексельной или торговой недееспособностью, где малолетний правоспособен, но сам своими правами распоряжаться не может, а за него этими правами располагает опекун, что было бы невозможно, если бы отрицалась за малолетним сама способность иметь эти права, т. е. правоспособность. Закон не признает за малолетним способности к известным юридическим действиям, потому что мало ценит не его интересы, а его психику. Поэтому там, где необходимо подчеркнуть, что данное лицо вообще имеет способность обладать данными правами, но не способно совершать известные юридические акты только временно, пока длится юридически негодное состояние его психики, там говорят о недееспособности; например, малолетний – до достижения совершеннолетия, ненормальный – до выздоровления, расточительный – до снятия опеки и несостоятельный – до прекращения последствий несостоятельности, – все они недееспособны. Это – временное состояние недееспособности, которое, однако, не нарушает их неотъемлемого свойства правоспособности, т. е. способности обладать теми правами, которыми они только в данное время не могут распоряжаться. Согласно с этим ГК РСФСР «предоставляет гражданскую правоспособность (способность иметь гражданские права и обязанности) всем гражданам, неограниченным по суду в правах» (ст. 4), но перечисляя далее обстоятельства, не имеющие «никакого влияния на объем гражданской правоспособности», указывает на «пол, расу, национальность, вероисповедание, происхождение» и правильно не упоминает о возрасте, ибо возраст не влияет на общую гражданскую правоспособность, которая признается и за несовершеннолетними, но может влиять на специальную его правоспособность. Таково положение вопроса в частном праве.