Старуха 2 (СИ) - Номен Квинтус

Настолько не хватало, что три четверти этих зарплат на руки вообще не выдавались, а зачислялись на специальные «личные счета» в «Сберегательной кассе НТК», отделения которой открывались по всему городу. А там деньги появлялись регулярно: точно так же по всему городу были открыты разные «магазины НТК», инкассация которых как раз собственными сберкассами и проводилась. Чего Лаврентию Павловичу стоило все это организовать…

Но — оно того стоило, тем более и определенный опыт в этом деле в Комитете уже появился: почти во всех ранее выстроенных «рабочих городках» такие «собственные» сберкассы уже действовали, просто теперь пришлось добавить операции по прямому зачислению средств на счета…

И работа кипела — а вот зачем она так срочно кипеть начала… По просьбе Веры Лаврентий Павлович пригласил в Москву Виталия Григорьевича, а затем с большим интересом наблюдал за тем, как очень известный физик слушает широко известного в очень узких кругах химика. И, судя по тому, как менялось выражение лица профессора, он понимал, что ему говорила Вера и, похоже, произносимому верил. Настолько верил, что даже не испугался тому, как его поначалу Старуха старалась запугать:

— Виталий Григорьевич, я вам сейчас кое-что расскажу… только вот когда вы все это от меня услышите, в подробностях услышите, то… я думаю, вы сами согласитесь с тем, что Институту радия придется переехать в какую-то Тьмутаракань. Но на всякий случай сообщаю: Тьмутаракань эта будет все же не совсем уж в глуши какой-нибудь, до, скажем, Нижнего Новгорода можно будет за день доехать, а до Москвы ­ вообще за пару часов долететь. Вот только и ездить, и летать мало кому будет позволено, а уж про публикации в научных журналах, даже отечественных, вообще забыть придется.

— И что же такого страшного и секретного я должен услышать?

— Я всего лишь химик, про физику процессов имею знания более чем поверхностные, так что многое вам самому домысливать придется. Но если не размазывать сопли по столу, то я собираюсь вам рассказать все, что вы хотели бы узнать про радиоактивные вещества.

— Боюсь, вы даже не представляете, что я хотел бы узнать…

— Представляю более чем детально. Итак, как вы, вероятно, уже знаете, при попадании нейтрона в атом урана он — при определенных условиях — делится.

— Ну да, и вы мне ничего особо нового не сообщили.

— А при других определенных условиях атом урана этот нейтрон поглощает и превращается… Уран двести тридцать восемь захватывает нейтрон и превращается в уран двести тридцать девять. Который, в свою очередь, как и все ядра с нечетными номерами, прекрасно распадается, он с периодом полураспада в двадцать три минуты испытывает бета-распад и превращается… превращается уран… уран превращается в, назовем это нептуний, поскольку Нептун на орбите летает за Ураном.

— Интересная гипотеза…

— Еще какая! Потому что это нептуний сам по себе тоже крайне нестабилен, и с периодом полураспада в пятьдесят шесть часов снова претерпевает бета-распад и превращается… кто там у нас за Нептуном летает? Превращается в плутоний-двести тридцать девять.

— Очень интересно.

— Это еще не очень интересно, а интересно у нас другое. Кроме урана двести тридцать восемь есть в металле еще и уран двести тридцать пять. Который нейтроны не захватывает, а от их удара разваливается на части. При определенных условиях разваливается.

— Я это тоже знаю.

— А я знаю, что вы знаете, но вот про определенные условия вы все же не в курсе. А теперь следите за руками: уран двести тридцать пять получает нейтроном по тыкве, разваливается на два больших куска — и на два, а то и три свободных нейтрона! Эти два нейтрона ударяют по другим атомам урана двести тридцать пять — или двести тридцать три, нам это особо не важно, важно чтобы атомы были с нечетными номерами… При каждом таком делении еще выделяется просто прорва энергии… И что мы имеем? Цепную реакцию, которая нам обеспечит невероятное количество энергии!

— Взрыв…

— Ну зачем так грустно-то? Тут фокус в том, что ядра этого урана делятся не все так уж сразу, бывает, что деление и запаздывает. На пару секунд, может чуть больше или меньше — но за это время даже столь неспешная управляющая система, как человек, способна добавить в реактор поглотители нейтронов, реакцию мгновенно гасящие, или еще что-то эдакое проделать. То есть эта самая цепная реакция у нас получается управляемой. Короче, легко сделать такой реактор, над которым сидит человек, реакцией управляет, получает кучу энергии, энергию эту эффективно использует… хотя бы для того, чтобы вскипятить много воды…

— А воду-то зачем кипятить?

— Чтобы пар в турбогенератор отправить и получить прорву электричества.

— При определенных условиях?

— Да. И если вы готовы заняться такое работенкой, то я вам расскажу, при каких именно условиях. И как эти условия вообще получить можно.

— То есть вы знаете, при каких условиях можно…

— Знаю.

— А почему же вы сами этим не займетесь?

— Потому что я — химик-органик. И я занимаюсь изготовлением бензина высокооктанового, пластиков разнообразных, удобрений… много чем. А вот работа с металлами мне не нравится, и тем более мне не нравится работа с металлами радиоактивными. И с неметаллами радиоактивными — тоже, я еще молодая, мне детей рожать, а радиация приводит к мутациям. Теоретически у мужчин она тоже… влияет, но у женщин все яйцеклетки закладываются еще до ее рождения, а у мужчин полное обновление… вот всего нужного для деторождения, короче, происходит каждую неделю. Так что если вам все это интересно, то забирайте всех мужиков из института… не всех, Лаврентий Павлович уточнит, кого забирать будет можно, женщин только тех, кому больше рожать уже поздно…

— Хм… а куда забирать? Там хоть какое-то оборудование будет?

— Кое-какое — будет. Вам ваш институт радия по сравнению с тем, что вы получите, покажется школьным кабинетом физики… в деревенской школе… в горном ауле, где уже несколько человек что-то слышали про электричество, хотя самим его повидать так и не пришлось.

— Лаврентий Павлович, — профессор Хлопин повернулся к Берии, — эта девушка тут все всерьез говорит? Ей верить-то можно?

— А почему вы меня спрашиваете, я же не физик. Могу сказать одно: профессора Зелинский и Ипатьев между собой солидарны лишь в одном: оба считают, что по части органической химии эта юная особа знает больше, чем все остальные химики планеты. А профессор Новосёлова… вы ее не знаете, но она…

— Александра Васильевна? Я ее прекрасно знаю, не лично, конечно, но… Ведь это она разработала методику получения чистого бериллия?

— Так вот Александра Васильевна придерживается аналогичного мнения и относительно ее знаний по части химии металлов. Кстати, товарищ Новосёлова говорила, что методику очистки бериллия ей как раз Старуха и предложила…

— Какая старуха?

— Вот эта, Синицкая Вера Андреевна, юная особа, которую вы сейчас выслушивали.

— Так это вы Старуха? Я довольно много про неё… про вас слышал от наших химиков… я готов на все предлагаемые условия! То есть лично я готов, а за сотрудников… но, думаю, многие согласятся. Где-то нужно кровью подписываться?

— Нет, всего лишь ручкой на соглашении о нераспространении. Лаврентий Павлович, я вам больше не нужна?

— А кто будет профессоров учить твоей ядерной химии? Впрочем, сейчас можешь идти… ехать в свой атомный городок. Или лететь… но учти: я с тебя за всё спрошу!

— А я за всё отвечу, не впервой. Только я сначала все же к себе слетаю, там еще работы невпроворот. Ну, вы знаете… а к физикам я приеду когда они там соберутся и хоть как-то освоятся.

— Вера Андреевна, но если то, что вы рассказали… у нас запасы урана конечно есть, но, боюсь, они крайне невелики.

— Вам урана хватит, — и с этими словами Вера покинула кабинет Берии. Валерий Григорьевич вопросительно посмотрел на Лаврентия Павловича, а тот лишь пожал плечами:

— Насчет урана она права. У нее, если мне не изменяет память, этого урана завались. Примерно одиннадцать тысяч тонн. И, прошу обратить особое внимание, это именно её уран, её личный уран: она скупала весь доступный во всем мире последние лет… в общем, весь. А сейчас у нас и свои месторождения довольно богатые найдены, и получением чистого урана как раз профессор Новосёлова занимается. Старая Старухина подруга… Но об этом… мы очень не хотим, чтобы цены на уран взлетели до небес: она его скупать все еще продолжает. А вот зачем всё это — вы мне и расскажете. Когда сделаете то, о чем вам Вера Андреевна сейчас рассказала…