Наставление в христианской вере, тт. 1,2 - Жан Кальвин

Известно, что во всякой частице мира обнаруживается некий след божественной славы. Отсюда можно заключить, что, говоря особо о человеке как об образе Божьем, Писание молчаливо возносит его над всеми прочими творениями и как бы отделяет от их массы. Тем не менее не следует думать, будто Ангелы не были сотворены по божественному подобию: по свидетельству Христа, человек в состоянии совершенства подобен Ангелам (Мф 22:30). И всё же не зря Моисей, относя это столь почётное звание именно к человеку, прославляет милость Божью к людям и сравнивает их при этом только с видимыми творениями.

4. Однако определение образа Божьего в человеке останется неполным, если мы не поясним, почему и в силу каких достоинств человек должен считаться отражением божественной славы. Лучше всего это можно познать при рассмотрении восстановления испорченной человеческой природы. Не подлежит сомнению, что Адам, не удержавшись на высоте своего положения, в результате отступничества стал чужд Богу. Поэтому, хотя мы признаём, что образ Божий не окончательно разрушился и стёрся в человеке после грехопадения, он тем не менее подвергся такой порче, что пребывает в нём в чудовищно искажённом виде. И началом спасения для нас стало восстановление нашей природы в Иисусе Христе. Именно по этой причине Он зовётся вторым Адамом, ибо возвращает нам подлинную целостность. Св. Павел, противопоставляя дух животворящий Иисуса Христа душе живущей Адама при сотворении (1 Кор 15:45), утверждает большую меру благодати во втором рождении верующих, чем в первоначальном состоянии человека. Однако он вовсе не отрицает сказанного нами, а именно, что цель нашего второго рождения в том, чтобы Иисус Христос воссоздал нас по образу Божьему. Далее, св. Павел учит, что новый человек обновляется по образу Создавшего его (Кол 3:10), чему соответствует и другое его высказывание: «облечься в нового человека, созданного по Богу» (Эф 4:24).

Остаётся рассмотреть, как понимает св. Павел это второе рождение. На первое место он ставит познание, на второе — святую и истинную праведность. Отсюда я заключаю, что первоначально образ Божий сиял в ясности духа, в праведности сердца и в неповреждённости всех частей человека. Признаю, св. Павел выражается таким образом, что часть у него означает целое. Однако невозможно опровергнуть, что то, что является самым главным в обновлении образа Божьего139, занимало самое высокое положение и при сотворении человека. Этому соответствует сказанное в другом месте: что мы открытым лицом, как в зеркале, взираем на славу Господню, чтобы преобразиться в тот же образ (2 Кор 3:18). Христос есть совершеннейший образ Божий. И мы возрождаемся соответственно Ему, становясь подобными Богу в истинном благочестии, праведности, чистоте и разумении. Если это так, то измышления о подобии человеческого тела телу Иисуса Христа улетучиваются сами собой.

Что же касается того, что св. Павел только мужчину именует образом и славой Божьей, а женщину отрешает от этой чести (1 Кор 11:7), то из всего текста очевидно, что это разделение ограничивается земным устройством. Между тем всё, что мы сейчас говорили об образе Божьем, относится к духовной и небесной жизни, что, как мне представляется, уже вполне доказано. Это подтверждает и св. Иоанн словами о том, что вначале жизнь была в вечном Слове Божьем, и была свет человеков (Ин 1:4). Намерение св. Иоанна состояло в прославлении особой милости Божьей к человеку, возвышающей человека достоинством над всеми животными и выделяющей его из их числа как живущего не животной жизнью, но одарённого умом и пониманием (intelligence). В соответствии с этим намерением св. Иоанн и показывает, как человек был сотворен по образу Божьему. Но образ Божий сиял во всём своём совершенстве в целостной природе человека, которой Адам обладал до грехопадения. После же грехопадения он подвергся такой сильной порче, что почти разрушился, а то, что избежало разрушения, перепутано, рассеяно, искалечено и отравлено. Поэтому сегодня этот образ лишь отчасти и неполно проявляется в избранных постольку, поскольку они вновь рождаются от Духа; полностью же он воссияет в человеке только на небе.

Чтобы лучше и подробнее узнать, каковы части этого образа, необходимо обратиться к рассмотрению способностей души. Умозрительные рассуждения св. Августина о том, что душа — зеркало Троицы, поскольку состоит из ума, воли и памятиа, малообоснованны. Неразумно также мнение тех, кто усматривает сходство человека с Богом в данном ему господстве над миром. Они думают, будто человек подобен Богу тем, что был поставлен господином и хозяином над всеми творениями. Между тем нам надлежит искать образ Божий не вне и не вокруг себя, но внутри, в глубине души.

5. А теперь, прежде чем идти дальше, необходимо опровергнуть измышления манихейцев, которые в наши дни попытался возродить Сервет. Слова Писания о том, что Бог вдунул в лицо человека дыхание жизни (Быт 2:7), они толкуют таким образом, будто человек представляет собой некий отросток божественной субстанции — как если бы в человека перешла часть божества. Но нетрудно указать на нелепости и несообразности, которые влечёт за собой это бесовское заблуждение. Ведь если человеческая душа является отростком божественной сущности140, то это значит, что божественная природа подвержена не только изменению и страстям, но также невежеству, похотям, немощам и прочим порокам. Нет ничего непостояннее человека, ибо противоположные порывы всё время влекут его душу то в одну то в другую сторону. Человек ни в чём не знает меры, на каждом шагу рискует впасть в заблуждение и уступить самым ничтожным искушениям. Короче, мы знаем, что душа — вместилище всяческой скверны и смрада. Между тем придётся приписать их божественной сущности, коль скоро мы признаем душу её частью, подобно тому как побег является частью субстанции дерева. Может ли быть более чудовищное заблуждение?

Ссылаясь на языческого поэтаь, св. Павел верно говорит: мы в самом деле происходим от Бога (Деян 17:28), но происходим от Него не по сущности, а по некоторым свойствам: постольку, поскольку Он украсил нас божественными достоинствами и добродетелями. Было бы величайшим безумием разрывать единую сущность Творца, полагая, что каждый из нас обладает некоторой её частью. Не следует также забывать, что души, хотя и несут на себе печать образа Божьего, в той же степени тварны, что и Ангелы. Акт творения вовсе не означает переливание, подобное переливанию вина из бочонка в бутылку. Творить — значит полагать начало новой, ранее не существовавшей

а Августин. О Троице, X, 11-12; XIV, 4, 6, 8; XV, 21 (MPL, XLII, 982-984; 1040-1045; 1088); О граде Божием. XI, 26, 28 (MPL, XLI, 339, 342). b Арат. Явления, 5141.

сущности. И хотя Бог действительно даёт нам душу, а после забирает её к Себе, тем не менее нельзя сказать, что Он как бы отрезает её от самого Себя, словно ветвь от дерева.

Осиандер и здесь впадает в нечестивое заблуждение, предаваясь легкомысленным умозрениям и выдумывая, будто праведная сущность Бога вложена в человека. Как будто Бог, со всей неизреченною силою своего Духа, мог сделать нас подобными Себе лишь при условии, что Иисус Христос вложит в наши души свою Божественную субстанцию! Как бы ни пытались некоторые придать этим измышлениям благопристойный вид, они никогда не смутят здравомыслящих людей, прекрасно видящих, что это товар из лавки манихейцев. Слова св. Павла о восстановлении нашего образа легко понять в том смысле, что Адам при сотворении был подобен Богу не по причине вливания в него Божественной субстанции, но благодаря действию и благодати Св. Духа. Так, апостол утверждает, что мы, взирая на славу Христову, преображаемся в тот же образ, как от Господня Духа (2 Кор 3:18). Дух же, несомненно, действует в нас способом, исключающим причастность человека божественной сущности.

6. Глупо надеяться отыскать у философов верное определение души, так как ни один из них, за исключением Платона, никогда по-настоящему не утверждал её бессмертную сущность. Другие ученики Сократа хорошо рассуждают о душе, но не доводят эти рассуждения до конца, ибо не осмеливаются высказать мысль, в которой не вполне уверены. Платон выражается более определённо и последовательно, усматривая в душе образ Божийа; другие же так тесно связывают все душевные силы и способности с земной жизнью, что вне тела не оставляют душе почти ничего.

Но Св. Писание учит, что душа есть совершенно бестелесная субстанция. К этому надлежит добавить, что хотя душа не может в собственном смысле слова заключаться в определённом месте, она всё-таки пребывает в теле как в своём жилище. При этом она не только сообщает крепость членам, а внешним органам — способность выполнять свои функции, но и управляет человеческой жизнью, не только руководит человеком в размышлениях и поступках, касающихся земной жизни, но делает его духовно бдительным и научает страху