На пути в бездну (СИ) - Sleepy Xoma

С каждым гребком каменная громада становилась все ближе и ближе, и вот, невысокая, но чудовищно толстая стена, предназначенная для того, чтобы выдерживать пушечные выстрелы на протяжении множества часов, оказалась слева от них. Лариэс затаил дыхание и старался грести так тихо, как только можно, не вынимая весел из воды, чтобы ни единый всплеск не вспугнул стражников. К счастью, его изувеченная рука могла держать весло, иначе стало бы совсем грустно.

"Господи, если ты слышишь, помоги нам проплыть мимо. Не ради меня — клятвопреступника и предателя, а ради девушек, которые ни в чем не виноваты. Умоляю, помоги"!

И, кажется, Творец смилостивился — медленно, чудовищно медленно, форт растворялся вдали, а причальные огни, напротив, все приближались.

Еще полчаса такой изматывающей, напряженной дороги, и их суденышко с тихим стуком прибилось к камням низкого лодочного пирса. Лариэс, за все это время, не проронивший ни единого слова, первым выбрался на сушу, помог девушкам и Эрику. Затем, накинув капюшон на голову, чтобы скрыть мохнатые кисточки на кончиках ушей, он двинулся вперед, выбирая самые темные и неприметные углы.

Порт и посреди ночи кипел жизнью, бурной, непристойной, опасной. Но у лихого разгула имелся один большой плюс — никому ни до кого тут не было дела. Ну, если, конечно, не возникало желания подраться, совокупиться, или ограбить ближнего своего.

Ширина плеч Лариэса и злобный вид отпугивали людей, а потому из порта они выбрались без особых приключений.

Только пройдя под старыми, распахнутыми настежь воротами, отделявшими Нижний Город от порта, Лариэс сумел чуть-чуть расслабиться и оглядеться.

Сентий… такой родной и такой далекий… Его город. Отобравший все, подаривший еще больше, навеки отпечатавшийся в сердце.

"Город, который я предам и преподнесу на блюде Вороньему Королю — человеку, чьим именем пугают детей. И мне этого не простят. Никогда!"

Эти невеселые мысли напомнили полукровке о том, что он прибыл сюда не прохлаждаться.

— Идем, — распорядился Лариэс, оборачиваясь к товарищам.

— К капитану Сервусу? — шепнул Эрик.

— Нет, к нему сейчас слишком опасно.

— Тогда куда? — недовольным тоном поинтересовалась Лира.

— Узнаете.

Они некоторое время петляли по запутанным городским улочкам — бывший Щит принца старался убедиться, что никто не следит — все ближе и ближе подбираясь к цели. Наконец, Лариэс замер перед до боли знакомыми массивными дверьми, ведущими во двор кузницы.

На миг он в нерешительности замер, затем, собрав всю волю в кулак, постучал.

Некоторые время ничего не происходило, затем послышались тяжелые шаги и из-за ограды донесся голос:

— Кто там?

— Это я, Руфин.

Молчание.

— Открой, пожалуйста.

Молчание.

Лариэс ждал.

Наконец, дверь скрипнула и приоткрылась ровно настолько, чтобы через нее мог протиснуться человек. Лариэс кивком головы показал остальным, что те должны идти первыми, и когда все трое скрылась внутри, прошел сам. Дверь с лязгом захлопнулась за его спиной, скрипнул засов.

Руфин стоял, сжимая в одной руке магический светильник, а в другой — кузнечный молот.

— А я думал, что ты ненавидишь магию, — улыбнулся Лариэс.

— Иногда она бывает полезна, — проворчал мастер оружейник, беззастенчиво разглядывая вошедших.

Лиру кузнец удостоил лишь мимолетного взгляда, на Лариэсе задержался, изучая того медленно и настороженно, Эрику приветливо кивнул — Волк тоже был его клиентом, но больше всего внимания было уделено Алиссии. И тут не было ничего удивительного — ее в городе знали почти так же хорошо, как и Орелию. Благо, людей, родом с Бархатных островов во всем огромном Сентии жило от силы пара тысяч, и даже на их фоне Алиссия выделялась.

Чернокожая ученица Древней славилась не только своей неземной красотой, но и ангельским нравом, а также готовностью помочь каждому нуждающемуся. Не один и не два негодяя пытались воспользоваться этим, дабы потешить свою плоть, но результат подобного всегда оставался неизменным — кошмарная смерть настигала неудачливых насильников. Простой люд уважал ученицу Целительницы почти так же, как и Древнюю, и любой глупец, попытавшийся посягнуть на здоровье или честь Алиссии, очень быстро жалел о своей опрометчивости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Впрочем, поговаривали, что дочь Бархатных Островов и сама умела показать острые зубки. Правдивость этих баек лично у Лариэса вызывала вопросы — телосложением Алиссия, в отличии от той же Лиры, ничуть не напоминала опытного воина, но сбрасывать их со счетов он бы не стал. Мало ли чему Целительница успела обучить девушку.

— Идемте, — глухо проговорил Руфин. — Кажется, разговор нам предстоит долгий и непростой.

Он отвел их на кухню, налил вина, после чего уселся напротив, первым выпив из кувшина и сказав:

— Парень, я слышал, что ты погиб на востоке, героически защищая его высочество от изначальных.

Лариэс негромко и очень грустно рассмеялся.

— Надо же, вот что они говорят. Спасибо его высочеству, такую красивую легенду выдумал.

— Видимо, на самом деле все обстояло несколько иначе?

Лариэс вытянул изувеченную правую руку.

— Видишь?

Руфин внимательно осмотрел ее и скривился.

— Фехтовать ты уже не будешь. Пальцы срослись кое-как, кисть и предплечье — сплошное горе. По-хорошему, нужно дробить и пересобрать все заново.

— С ногой дела обстоят ничуть не лучше. И раздробить не выйдет — слишком все переломано. Да и ребра до конца еще не зажили. Хорошо хоть, легкие не пробиты, но и без этого приятного мало.

— Прими мои соболезнования.

— Не страшно, я жив — это главное, — отмахнулся Лариэс.

— Мне следует знать, как ты получил раны?

— Следует. Его высочество наступил мне на руку, чтобы скинуть со скалы. Я остался жив лишь благодаря гарпии по имени Аелла, которая, пожертвовав крыльями, смягчила падение. Я сломал ногу и несколько ребер, ну и добил правую руку.

— О Господи! — Руфин приложился к кувшину с вином и его кадык заходил взад-вперед. Сделав громадный глоток, он воззрился на юношу. — Рассказывай парень, рассказывай мне все!

Ночь заканчивалась, когда Лариэс закончил свою печальную историю. Когда последнее слово было произнесено, а просьба — озвучена, Руфин, словно постаревший на несколько лет, сидел, обхватив голову руками. Из его глаз катились слезы, и этот сильный мужчина, способный одним ударом убить человека, ничуть не стеснялся их.

— Ты поможешь? — тихим бесцветным голосом спросила Алиссия. — Ради моей учительницы? Ради всех тех, кого она вытащила с того света? Ты позовешь Сервуса?

Молчание.

— Руфин, я пойму, если ты откажешься, — сказал Лариэс. — И не осужу тебя. Просто скажи: да или нет?

Мастер оружейник отер слезы и взглянул на своих гостей. В глазах его читалась несгибаемая решимость.

— Сегодня к обеду он появится здесь. Если вы хотите пригласить кого-то еще — поспешите. А пока, гостевые комнаты в вашем распоряжении, ты знаешь, где они.

— Спасибо, друг, — от души поблагодарил старого товарища Лариэс. — Тогда мы пойдем.

— Идите. А я должен посидеть тут…

Он поднялся, подошел к шкафу и извлек из того еще один кувшин с вином. Заметил неодобрительный взгляд Лариэса и отмахнулся от него, как от назойливого насекомого.

— Нечего мне тут зыркать. Иди, давай. Я хочу напиться! Сразу после этого — отправлюсь за капитаном!

Лариэс кивнул и оставил Руфина уничтожать запасы спиртного.

— Он не сдаст нас? — тихо спросила Лира, когда они покинули жилище старого друга.

— Руфин? Исключено.

Они разместились в одной из гостевых комнат, после чего Эрик и Алиссия отправились искать Сайориса и Гая Пилума, ну а Лариэс оказался предоставлен сам себе. Он не решился мешать Руфину, а Лира в принципе была не самым лучшим собеседником.

* * *

Время тянулось медленно, лениво, нехотя. Лариэс, не находивший себе места от волнения, выбрался из комнаты и бродил взад-вперед по кузнице, пытаясь заняться хоть чем-нибудь. Иногда он садился медитировать, пытаясь развивать истинное зрение, но надолго терпения не хватало. Все естество юноши желало действовать. Делать, что угодно, лишь бы отрешиться от сводящего зубы беспокойства за Алиссию. Да, они с Эриком отправились на крайне опасное задание, но насчет Волка, в принципе, виконт не волновался — тот и без одной руки был бойцом, да и шел он, все-таки не в воровской притон.