Я и мой оригинал (СИ) - Анастасия Солнцева

насколько мягкими они умеют быть.

— Дракайны и ифриты с издавна существовали бок о бок друг с другом. При этом и тем, и другим удавалось сохранять свою идентичность на протяжении многих веков не смешиваясь с соседствующим народом, но сотрудничая на взаимовыгодных условиях. Но потом предводителю ифритов захотелось большего и со временем, в то числе, и из-за численного превосходства дракайны превратились в вассалов. Они сохранили своего царя, но он уже не был полностью самостоятельным правителем. Знаешь, что случилось потом?

Я знала, и проговорила это одними губами:

— Война.

— Верно. Ифриты, которые во все времена славились своей ненасытностью, в том числе, по отношению к чужим территориям и имуществу, пошли против человеческих магов, а в арьергарде за ними следовали дракайны. Но никто не мог и представить, что война закончится так, как она закончилась — закрытием проходов между мирами, лишением войск лидера и последовавшей за этим зачисткой как ифритов, так и дракайнов. После того, как порталы закрылись, а высший был усыплен, разгромленное войско мало, что могло противопоставить магам, которые оказались хитрее и могущественнее, чем представляли захватчики. Чтобы выжить пришлось разделиться, и уцелевшие воины разбрелись кто куда, пытаясь скрыться, слиться с местным населением. По прошествии нескольких десятилетий, когда стало очевидно, что вернуться домой, как и вернуть былую мощь практически невозможно, дракайны и ифриты начали привыкать к новой жизни. Через какое-то время у них начали появляться потомки от человеческих женщин.

— Суккубы, — смогла вставить я, хотя даже дышать было трудно. — Демоны. Ламии.

— Да, — не высказал удивления от моей осведомленности Риган. — Профессор рассказал тебе, так?

Я удивленно выгнула бровь.

— Это я отправил его к тебе. А тебя к нему, — чуть снисходительно пояснил Риган, глядя на меня как на любимого питомца — со смесью превосходства и умиления. — Хотел, чтобы ты поняла, что тебя ждет в будущем.

— В следующий раз, — скривилась я, — просто пришли письмо. Желательно по электронной почте.

— У тебя есть электронная почта? — неподдельно удивился Риган. — Мне доносили, что ты выбрала жизнь клошара.

— Вот давай ты не будешь обзывать меня бомжом, да еще и используя французские словечки, — отмахнулась я, а после тихо спросила, отводя глаза в сторону: — Ты следил за мной?

— Я наблюдал за тобой, — с мимолетными ласковыми нотками проговорил Риган, легонько прикасаясь к моей щеке.

— Где ты был? — не поворачиваясь, спросила я, а внутри в этот момент все вопило от боли, потому что теперь было очевидно — когда я умирала от тоски и боли, он это видел, знал, но ничего не делал. Просто смотрел.

— Я всегда был там, где была ты, — просто сказал он.

И повернул мою голову к себе. Я не сдержалась и зажмурилась, пусть я выглядела при этом трусливой и слабой, но я была не готова говорить об этом сейчас. Очень больно.

Слишком больно.

— Ифриты и дракайны, — напомнила я, ощутив, легкое дуновение ветра на щеке. — Мы говорили о них и их жизни среди людей.

Рука Ригана соскользнула с моего затылка, он вздохнул, немного раздраженно, но поддержал возвращение к прежней беседе:

— Да, я помню. Итак, ифриты породили новую расу — суккубов. Но суккубы были не единственными носителями их генов. Демоны — потомки дракайнов и ифритов. На удивление, получилась очень могущественная и плодовитая раса, которую, к сожалению, выкосил один очень могущественный маг. Ему удалось убить не всех, достаточно многие выжили, но стали отчаянно скрываться и прятаться.

— Кто он? — тут же встрепенулась я.

— К этому мы еще вернется, — уклонился от ответа Риган. — В отличии от ифритов, у дракайнов с людьми не очень складывались взаимоотношения. Рождавшиеся от подобного союза гибриды были неспособны к продолжению рода.

— Ламии, — кивнула я. И сообразила: — Погоди, то есть, ты тоже…

— Нет, — с неподражаемыми нотками превосходства хохотнул Риган. — Я был чем-то большим. Я был прототипом самого бога.

— Какой ты пафосный, — скривила губы я в ответ, наблюдая за ним. — А почему был?

— Потому что теперь я и есть бог, — выдал Риган с полной серьезностью.

— Знаешь, — я почесала бровь. — Седой, прежде, чем отправить меня к тебе тогда, в галерею, поведал кое-что из твоей биографии. Я ничего не спрашивала у тебя об этом. Ни когда мы только встретились, ни после, когда уже были вместе. Сначала не спрашивала, потому что надеялась сбежать и волновалась только об этом, потом не спрашивала, потому что…потому что в какой-то момент это перестало иметь значение.

— И что же тебе рассказал наш кочующий по мирам сверкающий мальчик? — поиграл скулами Риган.

— Сверкающий? — переспросила я.

— Так когда-то именовали сидхе — сверкающие.

— Ага, — невнятно промямлила я. — Почему мне слышится зависть в твоих словах?

— Я? Завидую ему? Чему там завидовать? Сидхе всего лишь паразиты, не способные ни на что путное без своей мамочки, которую они так настойчиво пытаются дозваться уже не первое столетие! И знаешь, что будет, когда она вернется? Ничего! Нимфея будет заботиться о своих собственных интересах, но никак не об интересах своих детей! И, несмотря на то, что у нас схожие цели, я не дам этой твари вырваться из бездны!

Наблюдая за тем, как Риган разгорячается с каждым произнесенным словом, становясь все яростнее и злее, я вспомнила слова Сашки. Когда-то на мой вопрос, зачем они взяли к себе необученную никому не нужную девчонку, оказавшуюся на самом дне жизни, он ответил: «Потому что иногда только монстр может победить другого монстра». От этих слов мне стало очень больно, ведь мне прямо в лицо заявили, что я — урод. Но сейчас я поняла, что эти его слова не были оскорблением. Они были комплиментом.

— Что с тобой случилось, Риган? — тихо спросила я, глядя на его идеальный профиль, вырисовывающийся на фоне глубоких синих небес. — Что случилось с тем мальчиком, которому пересадили чужой орган от погибшего ребенка?

Он едва заметно вздрогнул, а после долго-долго всматривался в мои глаза. Не знаю, что он в них видел. Я в его видела разочарование.

— А они неплохо поработали, собирая информацию, да? — прищурился он, подавленно потер щеку и продолжил: — Долгое время я не знал своего отца. Он никогда не отличался тягой к семейной жизни. И на самом деле, не был тем, с кем можно было бы её построить. Все его стремления с давних пор были сосредоточены вокруг побежденного человеческими магами высшего и желания его вернуть. Поэтому он бросил мою мать, едва та узнала, что беременна. Но маму это не остановило, родив, она стала воспитывать меня самостоятельно, изредка прибегая