Невеста-наследница - Кэтрин Коултер

— Надо полагать, что я не раз слышал его от твоих драгоценных братцев Райдера и Дугласа. Они всегда выкрикивали его, перед тем как наброситься на меня с кулаками.

— Они любят меня, — просто сказала Синджен и замолчала, ожидая, что он скажет дольше.

Но Колин больше не сказал ни слова, и было похоже, что он молчит не просто потому, что не может найти подходящего слова, а потому, что у него пропало всякое желание говорить.

— Да, — вздохнула Синджен. — Действительно, тысяча чертей.

— Подойди ко мне, и я тебя поцелую.

Что ж, это, конечно, не решит никаких проблем, но, по крайней мере, будет приятно, в этом она не сомневалась. Она подошла к нему не колеблясь.

— Мне нравятся поцелуи. Спасибо, Колин.

Это не был самый лучший из его поцелуев, подумала она. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее так же, как целовал в их первую брачную ночь. Отпустив ее губы, Колин мягко отстранил ее от себя, однако продолжал держать ее за руки чуть выше локтей. Он жадно вдыхал исходящий от нее аромат и ощущал под пальцами ее нежную плоть.

Не сводя глаз с его губ, которые только что целовали ее, она проговорила:

— От Эдинбурга до замка Вир всего полдня пути.

— Я знаю.

— Ты бы мог приезжать домой один — два раза в неделю.

— Да, мог бы, но не буду, пока окончательно не улажу все дела.

— Ты знаешь, где сейчас Роберт Макферсон? Ты поговорил с его отцом, старым лэрдом?

— Я понятия не имею, где сейчас обретается Роберт Макферсон. Возможно, он приехал сюда вслед за мной — откуда мне знать? Но я предполагаю, что скорее всего он все же остался в Эдинбурге и останется там впредь, чтобы попытаться напасть на меня. Правда, до сих пор он больше не предпринимал новых попыток. Я встречался со старым Лэтемом, его отцом, и он сказал, что сам не понимает, отчего его сын ведет себя так недостойно и трусливо. Он попытался дать ему знать, что хочет его видеть, но тот до сего дня так и не появился. Старый Лэтем рассказал, будто он узнал от Робби, что у меня нет против него никаких доказательств. А сам он ни в чем отцу не признался. Так что будем ждать. Рано или поздно Робби придет ко мне.

— Почему бы тебе просто не убить его?

Колин изумленно уставился на нее.

— Ты ведь женщина, — медленно произнес он. — Считается, что женщины мягкосердечны, что им отвратительны насилие и война. Неужели ты действительно хочешь, чтобы я его убил?

Она на мгновение задумалась, потом кивнула:

— Да, по-моему, это необходимо. Судя по тому, что я о нем знаю, он человек весьма неуравновешенный, нечто в том же роде, что и твоя тетушка Арлет. Мне не хочется жить в вечном страхе, что он убьет или ранит тебя. Думаю, ты должен его убить, но, разумеется, так, чтобы на тебя не пало подозрение.

Колин потерял дар речи.

— Я могла бы написать своим братьям, — невозмутимо продолжала она, — и спросить у них, как лучше взяться за это дело.

— Нет, — сказал он поспешно, — не надо, не пиши. Послушай, Джоан, возможно, Робби и не причастен ко всей этой неприятной истории. Не могу сказать, что я сам в это верю, но это все-таки возможно. В конце концов, тогда, в Эдинбурге, пострадал не я, а ты. А Робби хороший стрелок. Трудно предположить, что он мог так промахнуться.

— Ты забываешь про покушение в Лондоне. И должна сказать тебе, Колин, что «неприятная история» — выражение слишком мягкое для покушения на убийство.

— Но я не уверен, что это был он. Я так думаю, но я не уверен.

— Значит, ты останешься в Эдинбурге, пока он не убьет тебя или же пока ты сам не убьешь его, защищая свою жизнь?

Он криво усмехнулся:

— Пожалуй, ты описала ситуацию довольно точно.

— Порой мне кажется, что мужчинам недостает решительности.

— Джоан, мне бы не хотелось, чтобы меня повесили.

— О нет, ты слишком ловок, чтобы навлечь на себя подозрение. Не правда ли?

— Не знаю. Прежде мне никогда не доводилось совершать преднамеренное убийство.

Он отпустил ее. Она подошла к одному из огромных, обитых кожей кресел и встала за ним, положив руки на его спинку.

— Мне тоже. Но я хочу, чтобы ты обдумал, как это можно сделать. И еще мне бы хотелось, чтобы ты извинился за свое сегодняшнее безобразное поведение.

Колин надменно выпрямился и холодно посмотрел на нее.

— Мы с тобой заключили соглашение, Джоан, но ты его не выполнила. Ты ослушалась меня.

— И если бы не мое теперешнее недомогание, ты бы наказал меня за непослушание.

— Близость — это не наказание, черт бы тебя побрал!

— Как же! Я твоя жена, так мне ли не знать, что это такое? Это болезненно, унизительно и может доставить удовольствие только мужчине, который, я в этом не сомневаюсь, может совокупиться с козой и тоже испытать при этом приятные ощущения.

Колин выругался. Синджен не услышала при этом ничего нового — она уже знала его лексикон, — однако брань свидетельствовала о том, что он расстроен. И, будучи по натуре добродушной и незлопамятной, она сказала:

— Ну, хорошо, Колин, я прощу тебя, несмотря на то, что ты не считаешь нужным извиниться. Я продолжу работу по благоустройству дома, но должна сообщить тебе, что все двести фунтов, которые у меня были, я уже потратила.

— Вот и прекрасно, значит, теперь ты перестанешь лезть не в свое дело.

— О нет, вовсе нет. Если ты откажешься дать мне еще денег, я просто буду молча улыбаться местным лавочникам и не стану мешать миссис Ситон, как и раньше, услаждать их слух рассказами о том, как ты, охотник за приданым, сумел ловко подцепить богатую наследницу.

— Что? Ты сказала: «как и раньше»?

— Вот именно. Миссис Ситон очень нравится снова чувствовать себя важной персоной. Она даже искренне привязалась ко мне, поскольку я — неиссякаемый источник денег. Завоевать ее благорасположение оказалось очень просто.

У Колина было такое чувство, будто он нечаянно забрел в трясину и тонул в ней без всякой надежды на спасение.

— Я поговорю с ней и велю ей держать язык на привязи!

Он знал, что проиграл и что эта попытка вернуть себе хотя бы видимость прежней безраздельной власти в доме — не более чем жалкая потуга. Но все равно его жена могла бы смотреть на него без этой довольной ухмылки. Колин вздохнул и переменил тему разговора:

— По правде говоря, я приехал домой, чтобы повидать тебя. Ну и детей, конечно. Ты все-таки постарайся завоевать их симпатию.

— В таких делах детей нельзя торопить. Филип и Далинг — не исключение. И я вполне довольна тем, как развиваются наши отношения.

— Джоан, тебе же только девятнадцать, а не девяносто девять! А послушаешь тебя, так можно подумать, будто ты знаешь о детях все, что только можно.