Психолингвистика - P. Фрумкина

В РР "можно" далеко не все, но куда больше, чем в КЛЯ. Хотя, как мы видели, запреты в ней тоже есть — как грамматические (*у меня к вам опасение), так и стилистические (приведенный выше пример, где об одалживании книги говорится с неуместным в данном случае использованием КЛЯ).

4. ОБЩНОСТЬ "АППЕРЦЕПЦИОННОЙ БАЗЫ"

Конситуативность РР — это, помимо всего прочего, еще и общность так называемой "апперцепционной базы". Термин этот характерен для научного лексикона 1910–1920–х годов, и мы найдем его и в лингвистических работах Л. П. Якубинского о диалогической речи и в литературоведческих трудах Л. Я. Гинзбург. Не вдаваясь в детали, скажу, что под общностью апперцепционной базы имеется в виду одновременно общность прошлого опыта и одинаковое понимание того конкретного момента, когда происходит коммуникация.

Забавной, но от этого не менее поучительной иллюстрацией того, как проявляется отсутствие общей апперцепционной базы, служит памятный многим эпизод из детской книги Л. Лагина "Старик Хоттабыч". Оказавшись вместе с мальчиком Волькой на стадионе во время фубольного матча, волшебник недоумевает, почему столько прекрасных юношей ожесточенно сражаются за право обладать каким–то мячиком, и посылает на стадион ровно столько мячей, сколько игроков находится на поле.

Для РР вообще характерен "пропуск" тех фрагментов смысла, которые легко восстановимы из общности все той же апперцепционной базы. Это справедливо для самых разных конструкций. Приведу пример, касающийся одного весьма типичного такого случая. Это так называемый "нулевой глагол" (НГ) во фразах наподобие Это вы фарш //; Я у лее //; Ему кашу //; Я ему рубль //; Это вы про Олю //; Мне вчера горчичник //; Я не об этом //; Опять горло //; А ты тряпкой //.

Фразы с НГ для РР не просто характерны — если бы мы попытались регулярно заменять НГ на "полноценный" глагол, то наша речь немедленно утратила бы разговорный характер. Наполнение данного НГ смыслом зависит как от наличного словесного контекста, так и от контекста внесловесного, т. е. от всей совокупности факторов, которые были названы конситуацией. Конструкция Ты домой // может в одном случае осмысляться как "звонишь", в другом — как "едешь" или "идешь", в третьем как "берешь с собой" (книгу, работу). Возможность наполнения НГ демонстрирует фраза Я не об этом // - здесь возможны смыслы "думаю", "говорю" или "жалею", но это, видимо, и все. Во фразе Мне вчера горчичники // почти наверняка имеется в виду смысл "поставили".

Итак, в РР ситуация и общность широко понимаемого контекста не служат некоей "добавкой" к выражаемому словами. Внесловесная составляющая РР входит в коммуникативный акт на равных правах со словесной тканью. Это принципиально отличает РР от КЛЯ как в его устной, так и в его письменной форме.

"Вклад" контекста как внесловесной составляющей разговорного коммуникативного акта важно понимать не только при изучении собственно РР, но и при изучении речи ребенка. Ведь детская речь как таковая существует именно как речь разговорная.

Как мы уже упоминали (см. с. 126), разнообразные особенности речи ребенка нередко объясняются именно спецификой устной коммуникации и вкладом невербальной составляющей — в первую очередь ситуативной обусловленностью большинства высказываний.

Не меньшую роль играет понимание особенностей РР при общении с лицами с дефектами речи и слуха, а в особенности — для понимания специфики жестового языка глухих.

Здесь существенно иметь в виду два момента.

1. В современной педагогической практике — коррекционной и реабилитационной — педагогами и врачами широко используется жестовый язык глухих. В данном случае я имею в виду не общение, обучение и воспитание собственно глухих и слабослышащих, но всевозможные варианты реабилитационной и коррекционной работы с детьми и взрослыми с нарушениями слуха, речи и коммуникации вообще.

Поскольку жестовый язык глухих, как уже упоминалось, — это законченная знаковая система, то ему можно обучать так же, как и любому другому языку. Поэтому при необходимости он эффективно используется в коррекционной педагогике как знаковая система, временно замещающая естественный язык. Но жестовый язык замещает естественный язык именно в функции разговорной речи. Поэтому существенно понять ту специфику РР, о которой я говорила выше в данной главе.

2. В структуре самого жестового языка, как уже говорилось (см. с. 146 и далее), многое объясняется именно его опорой на конситуацию, на контекст. Тот факт, что жестовый язык функционально эквивалентен именно разговорной речи объясняет в нем не меньше, чем особенности кинетической модальности, в которой жестовый язык функционирует. Иначе говоря, разговорность и конситуативность в структуре жестового языка "весят" не меньше, чем то, что жесты исполняются руками и отчасти головой.

Конечно, общность апперцепционной базы — это условие восприятия и понимания не только разговорной речи, но и самых разных культурных коммуникативных феноменов — от жестов и ритуалов до символики цвета и текстов художественной литературы. Я же хотела ограничиться только одним видом коммуникации — самым базовым, а именно языком повседневного общения.

Любопытный пример соотношения словесного и внесловесного являет собой такой сугубо "разговорный" жанр, как монологи М. М. Жванецкого.

Юмор разговорных монологов Жванецкого в значительной мере основан именно на том, что обыгрывается концентрированная общность апперцепционной базы исполнителя и зрительного зала: пропускается все, что можно пропустить. Паузы значимы не менее текста, но автором они тщательно отмерены и аккуратно размещены ради восполнения пропущенного. Именно такой принцип общения со слушателями сделал монологи Жванецкого совершенно особым культурным и языковым явлением. Автор даже в самые тяжелые времена умудрялся обходиться без "эзопова языка" — он ограничивался указанием "адресов" и принадлежности, как это имеет место во фразе тетилидины куда / в маленькую //.

Известен популярный монолог Жванецкого, где, за исключением местоимений, словесного материала практически нет, поскольку с помощью мимики, жестов и некоторых невнятных междометий автор дает слушателям понять, что текст очень значителен по содержанию, но притом он полностью нецензурный.

Совершенно закономерно то, что лучшие работы Жванецкого принципиально непереводимы на другой язык — их надо не переводить, а адаптировать к другой апперцепционной базе, т. е. транслировать в другую культуру.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Текст учебного пособия, как и всякий текст, имеет конец. Конец имеет и учебный курс. В отличие от учебника и курса подлинный процесс обучения конца не имеет — разве что мы бросаем этот процесс на середине пути.

К сожалению, вне зависимости от предмета, обучение нередко следует забавной схеме, которую я когда–то нашла у А. К. Звонкина.

Пусть взрослого человека учат считать до десяти по–японски: ити, ни, сан, си, го, року, сити, хати, ку, дзю. Допустим, вы выучили эту последовательность. А теперь решите задачу: мама купила на базаре ку яблок и дала по ни яблок каждому из си детей; сколько яблок у нее осталось?

Человек, который через месяц длительных тренировок выучил эту нелегкую науку и освоил счет в пределах дзю, несомненно, обладает прекрасной механической памятью. Но механическая память не имеет ничего общего с интеллектуальными способностями, а главное — ничему не служит и ничего не развивает.

Все мы рождаемся с почти безграничными возможностями к познанию многообразия мира. Человеческий способ эффективной переработки информации — это структурирование многообразия путем выделения в нем значимых, центральных мотивов и связей.

Я от души надеюсь, что изучение психолингвистики для вас не превратится в "освоение счета в пределах дзю".

ОТВЕТЫ НА "ЗАДАЧИ"

Расшифровка текста с квазисловами

Случай с Оливером

Скотовод Ланс Оливер чуть не погиб в результате нападения кенгуру. Он ехал верхом на лошади неподалеку от Мэнсфилда (Австралия) и увидел стадо кенгуру, в котором было примерно 15 животных. Возможно, ничего бы и не случилось, если бы собака Оливера не начала лаять на стадо.

Один из кенгуру — старый крупный самец, раздраженный лаем собаки, бросился за ней. Та попыталась укрыться за лошадью, на которой сидел Оливер. Тогда кенгуру бросился уже на Оливера. Он схватил всадника передними лапами за плечи и сбросил его на землю.

Оливер вскочил на ноги и схватил кенгуру, пытаясь помешать ему опереться на хвост и таким образом принять устойчивое положение. Кенгуру когтями задних лап в клочья порвал на скотоводе пиджак и толстый свитер. Наконец Оливеру удалось зайти сзади кенгуру и свалить его. Однако он и сам не устоял на ногах и вместе с кенгуру прокатился по крутому склону горы примерно 35 метров и упал в ручей. Схватка продолжалась и в ручье, пока Оливер не изловчился схватить камень и нанести несколько сильных ударов по голове кенгуру. Кенгуру был убит.