Мир пауков. Маг и Страна Призраков - Колин Уилсон

— Расскажи мне об аппарате Галлстранда.

— Сходить принести хрестоматию?

— Не надо. Просто расскажи, что помнишь.

— Ну что ж, ладно… — Бойд приподнял брови. — Так или иначе, все в нем связано с нервными протоками в мозгу. По ним проходят разные импульсы… — На секунду он прервался, глубоко вздохнул и продолжал: — Выяснилось, что если у человека поврежден какой-то отдельный участок мозга — например, упал он с дерева и ему стала отказывать левая рука, — то зачастую он может восстановиться и без всякой помощи, особенно если руку постоянно упражнять. Но это не потому, что поврежденный участок в мозгу исцелился, а потому, что мозг образовал вокруг поврежденного участка новые протоки. И мне кажется, все это, в общем-то, правильно.

— Звучит убедительно, — согласился Найл.

— Вот и тот самый Галл страна решил, что у людей новые эти протоки, скорее всего, образуются путем проб и ошибок. И аппарат свой изобрел, чтобы все это давалось легче. Ведь тот сам по себе ищет наобум новые и новые протоки. Это все равно что рассылать по темному лабиринту тысячи гонцов с факелами; рано или поздно кто-нибудь из них обязательно отыщет выход.

Найл медленно кивнул. До него мало-помалу стал доходить смысл странных ощущений, которые одолевали его при выходе из больницы. Новые нервные протоки вполне объясняли то чувство свежести и новизны, от которого весь мир представал обновленным.

Вместе с тем все еще непонятным оставалось другое ощущение, будто мозг взад и вперед раскачивается на качелях, отчего все, что ни видишь, то надвигается едва не вплотную, то опять уносится вдаль. Даже вспоминать об этом было не совсем приятно: начинала кружиться голова.

— Ты не можешь примерно описать свои ощущения, когда надел ленту на голову? — спросил он Бойда.

— Была какая-то необычная вспышка, будто кто-то шарахнул по голове. Потом замутило, а потом вдруг я почувствовал, как все вокруг ожило…

— Ожило?

— Именно ожило и будто за мной наблюдает. В конце концов стало легчать, и разобрало волнение…

Найл взял ленту.

— Попробую испытать это на той девушке.

— Можно, я тоже посмотрю?

— Конечно.

В коридоре он чуть не столкнулся с Доной, несущей охапку детской одежды. Увидев Найла, она зарделась от удовольствия.

— Привет. Что-то ты вообще пропал.

— Да вот, все дела и дела.

От улыбки Доны стало немного совестно. Было время, когда Найл подумывал на Доне жениться. И хотя вслух об этом не говорилось ни слова, он чувствовал, что и она об этом тоже догадывается. Но за важными делами он как-то постоянно прятал эту мысль на второй план. Вместе с тем всякий раз при встрече с ней душа наполнялась укромным теплом и светлой радостью. Такой, что хотелось подойти к девушке и обнять.

Бойд смотрел на Дону с явным любопытством. Найл поспешно начал их знакомить:

— Это Бойд, племянник Симеона. А это моя двоюродная сестра Дона.

Оба улыбнулись друг другу, и Бойд слегка поклонился, как это принято у мужчин в городе жуков-бомбардиров.

Наступила нелепая пауза. Взгляд Доны упал на ленту в руках у Найла.

— Что это?

— Ах, это.

Найл не хотел особо распространяться, но тут влез со своей эрудицией Бойд.

— Это называется аппарат Галлстранда, и мы сейчас хотим его испробовать на девушке, которую укусил паук.

— Что еще за девушка? — Было ясно, что Дона ни о чем не знает.

— Можешь сходить с нами посмотреть, — сказал Найл без особой охоты, чувствуя, что теперь уж деваться некуда. А самому почему-то очень, ну просто край как не хотелось, чтобы женщины во дворце видели бесчувственное тело. Но Дона уже сложила груду белья возле двери.

— Я не против.

Девушка лежала точно так, как ее оставил утром Найл, с натянутым до подбородка одеялом. Все так же валялась на полу срезанная с тела перепутавшаяся кисея. Дыхание было чуть заметным, а лицо с закрытыми глазами оставалось безмятежным, как у спящего ребенка.

— Она красивая, — заметила Дона.

Найл почему-то смешался от такого замечания. Без лишних промедлений он чуть растянул кружок золотистой ленты и натянул девушке на голову, чтобы места сшива разместились над ушами.

Первые несколько секунд ничего не произошло. Но вот голова у девушки дернулась на подушке, и стало ясно, что сполох света озарил спящий мозг. Все трое затаили дыхание, веки у девушки начали подрагивать.

— Действует, — выдохнул Бойд.

Тут глаза у нее распахнулись и вперились в Найла. Руки под одеялом судорожно дернулись, словно она пыталась разорвать невидимые путы. Затем с ошеломившей всех резкостью (ни дать ни взять распрямленная пружина) девушка села. Она не отрываясь смотрела Найлу прямо в зрачки и словно вот-вот собиралась спросить, кто он такой. И тут глаза ей будто подменили.

Она по-прежнему смотрела на Найла, но взгляд утратил осмысленность, будто она внезапно ослепла. Через секунду она откинулась головой на подушку и распласталась неподвижно, как прежде, заострив лицо к потолку. Единственно, дыхание стало быстрее, Но через несколько секунд унялось и оно, и девушка, судя по всему, снова впала в глубокое забытье. Найл потянул одеяло прикрыть ей нагую грудь, Бойд, покраснев, стыдливо отвел взгляд.

Лента успела свалиться с головы, Найл подобрал ее с подушки и приладил снова, насадив поглубже. На этот раз было безрезультатно. Постояли около пяти минут. Когда стало уже окончательно ясно, что никакой реакции не будет, Найл со вздохом повернулся.

— Передай дяде, что придется-таки делать сыворотку.

— Одного я все же не могу понять, — заметил Бойд. — Если она вот так проснулась, то почему снова заснула?

— Ну как же, — сказала Дона, — ведь бывает иногда, что люди сначала вскакивают со сна, а потом снова засыпают.

— М-да, — произнес Бойд. — Ты-то, Найл, понимаешь, о чем я.

Найл в самом деле понимал. У него на глазах очнулась от паучьего яда дюжина людей. И уж вскочив раз, они больше не падали.

Он повернулся к Бойду.

— Я спрошу у Дравига, можно ли нам раздобыть сколько-нибудь паучьего яда.

Когда вышли из комнаты и Найл закрыл дверь, Бойд спросил:

— А можно еще сходить посмотреть вниз с крыши? А тогда уж пойду.

— Конечно, — ответил Найл и повернулся кДоне. — Может, покажешь ему? Или ты занята?

— Да нет, ребятишки спят. Он может остаться и к чаю, если пожелает.

— Если, конечно, не буду в тягость, — вежливо проронил Бойд, а сам — по глазам видно — рад без памяти и готов остаться хоть до самого вечера.

Найл почувствовал облегчение, оставшись один. Он раскинулся на подушках и закрыл глаза. Но при этом тотчас возникло прежнее головокружение, будто мозг раскачивался на качелях. Найл, усевшись, уместил между спиной и стенкой подушку. Взгляд при этом упал на коробку озерной травы на столе, и усталость сменилась любопытством. Став коленями на подушку, Найл вынул из коробки циновку и разместил ее на столешнице. Циновка была холодной, скользковатой на ощупь. Вместе с тем было что-то невыразимо блаженное в этой скользкой сырости — причем такое четкое, что Найл, подавшись вперед, лег на циновку лбом. Ощущение уюта, расслабленности, как на мягкой подушке. Сырая эта прохлада пробуждала неуемную, сильную чувственность; расслабленный ум несло куда-то, навевая образы темных лесных чащоб, где мохнатые хвойные лапы затеняют глубокие озера. Прошло некоторое время, и Найл начал осознавать — что-то происходит с телом. Сложно сказать, что именно; впечатление такое, будто проскакивают колкие искорки от некоего предвкушения. Но казалось, контакт между кожей и циновкой из озерной травы — лишь начало процесса, а он сам остановился на зыбкой грани следующей стадии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});