Лабиринты Волшебного мира. Том 3. Лох-несская красавица - Юрий Кузнецов

Вообще-то мы на людей не в обиде, нам то один, то другой хлебных крошек принесёт, а то и зёрнышек насыплет. Вот уж когда на нашей Лесной улице праздник, такой «Чик-чирик» поднимается, куда там собачьему: «Гав-гав!»

Эти-то вот зёрнышки и стали однажды причиной свары между нашими и голубиной стаей с Комсомольской улицы. Они там живут на чердаке девятиэтажного дома, который сами про себя называют Комсо-молом.

Что такое «комсо» понятно, по-французски «комсикомса» – это «так себе», «с серединки на половинку», это тоже наше большое спасибо Чуб Айсу, как-то снизошёл, не поленился объяснить.

– Кстати, молы тоже бывают разные, – заодно рассказал он. – Бывают торговые, морские, а у них такой вот, голубиный…

Голу-Бей, вожак стаи, обычно сидит на крыше своего «так себе – мола» и смотрит по сторонам, где бы чего стащить. Он-то и увидел в просвете между домами (Комсомол и Кусты рядом находятся, через улицу), как нам зёрнышек насыпают. Он сразу взвился, крыльями замахал, заворчал: «Ур-р, ур-р!»

Им-то обычно только хлебные крошки перепадают. А голуби вон какие здоровенные, это сколько же крошек нужно насобирать, чтобы досыта наесться? А может, не сам увидел, а домашние голуби ему уркнули? Рядом с нами Голубятня находится, дом такой, для голубей специально построенный. Везёт же некоторым! Для них и голубятни, и скворечники. Хоть кто-нибудь бы и для нас воробьятню или воробейчик сделал! Мы – рыжие, что ли? Хотя при чём тут окрас? Вон у рыжего кота свой балкончик-то есть…

Так или иначе, голуби во главе с Голу-Беем прилетели к Кустам и давай наши зёрнышки клевать. Мы, конечно, не уступили, пока неповоротливый голубь одно зерно клюнет, воробей с пяток подберёт. Не съест, так хоть закусает! Шум поднялся! Они на нас своим «Ур-ур» ворчат, а мы им нашим «Чик-чирик» отвечаем. Может, и до драки дело бы дошло, но внезапно небо над пятачком двора потемнело и совсем другая песня до нас донеслась: «Карр-карр». Подняли мы все: и голуби, и воробьи – головы вверх, а там стая ворон. И возглавляет их сам Вор-Он! Заложил вожак крутой вираж над нашими разинутыми от удивления клювами и как каркнет:

– Эй, вы – голь перекатная, заморыши – замкадыши! А ну, посторонись! Дайте коренным жителям досыта наклеваться, а вам уж не обессудьте, то, что останется…

Воронья стая жадно набросилась на еду, а их предводитель есть не стал. Хищно мотнув головой с выдранным клоком перьев, он подхватил меня своим громадным клювом, взлетел и потащил куда-то. Не думаю, что хотел воробьиного мясца отведать, хотя вороны, бывает, и этим не брезгуют. Скорей всего, Вор-Он хотел отвлечь на себя внимание воробьиной стаи.

– Наших бьют! – неожиданно зауркал Голу-Бей и бросился за ним вдогонку. Он слёта так наподдал мясоеду, что Вор-Он от неожиданности выпустил меня из клюва, и я вверх тормашками полетел вниз. Но Голу-Бей не растерялся. Он ловко поднырнул под меня, «приголубив» меня прямо на свою широкую спину. Вор-Он хотел было отбить добычу, но тут уж и домашние голуби не выдержали, вступились. Они всей стаей вспорхнули с насестов Голубятни и так наподдали вороньему предводителю, что он ещё не одного клочка пуха на голове лишился. Пожалуй, если так и дальше дело пойдёт, скоро совсем бритоголовым станет! А Голу-Бей плавно, стараясь не уронить ношу, приземлился, как на взлётную полосу, на асфальтовую пешеходную дорожку.

Видели бы вы, что во дворе происходило, пока Голу-Бей меня спасал! Шар и Боб с громким злобным лаем на ворон набросились и ну их трепать. Даже Чуб с балкона спрыгнул, не побоялся лапы отбить, и с оглушительным мявом обрушился на врагов.

Воронья стая еле головы унесла. Подоспевший Вор-Он сражался как лев. Он едва не выклевал Шару глаз, но, в конце концов, был вынужден, подняв на крыло всю свою свору, отступить за Большую дорогу.

Воро-Бей подскочил ко мне и обнял сразу обоими крыльями, чего давненько не случалось. Пожалуй, с тех самых пор, как я из яйца вылупился.

Потом он повернулся к Голу-Бею и дружески стукнул своим крылом о крыло голубя.

– Спасибо! – чирикнул он. – Можете теперь хоть каждый день к нам прилетать. Наши зёрна – ваши зёрна!

– Все согласны? – обратился он к столпившимся вокруг обитателям двора.

– Согласны! – дружно ответили все: воробьи, собаки и даже рыжий кот Чуб. – Мир, дружба, жвачка!

– Хорошая история! – одобрил Йель. – Только, к сожалению, наши там не совсем в правильном свете показаны…

– Ну, это же про ворон, – хитро заметил Мо-Атл, – а ты же, как сам говорил, Ворон, птица совсем другого полёта…

– Твоя правда! – приосанился Йель. – А этому Вор-Ону я бы сам глаз бы выклевал, чтобы маленьких не обижал. Пусть в народе и говорят, что ворон ворону глаз не выклюет…

Неизвестно откуда, но весь болотный ква-мир узнал о победе над Бастиндой, дочерью Дсоно-Ква. То ли шаманы догадались, то ли блуждающие огоньки разболтали, а может, сороки на хвостах разнесли. Но когда победители вернулись на берег, к своему катамарану, вся вода перед островом, свободная от кустов, кочек и ряски, оказалась заполнена целой флотилией пирог. При виде людей воздух потряс оглушительный хор кваков:

– Джанг! Джанг! Джанг!

Одна из лодок выдвинулась вперёд и пристала к берегу. Из неё вышел нарядно одетый квак. Одежды его были расшиты речным жемчугом, на голове – убор из перьев болотной цапли. Внешне квак здорово смахивал на очень большую лягушку, вставшую на задние лапы. Но если рост самой крупной земной лягушки-голиафа даже с вытянутыми ногами не составит и метра, то у кваков он достигал, пожалуй, не меньше полутора метров. На приплюснутой серовато-оливковой голове выделялись крупные выпуклые глаза. Кожа на шее непрерывно пульсировала, как будто квак что-то непрерывно сглатывал. Это так он дышал, проталкивая воздух изо рта в лёгкие. При каждом глотке глаза квака на мгновение прикрывались, прячась в глазницах и проталкивая таким образом воздух внутрь себя. Между пальцами рук и ног были перепонки, позволяющие быстро плавать. Кожа у квака была влажной, словно он только что из воды, своей родной стихии. Они, набрав воздуха, могут часами, а то и днями, сидеть под водой, прячась в случае опасности. Квак подскочил к выступившему вперёд капитану Таллу и важно произнёс:

– М-м-м-джанг-ооу-р-рам!

Это означало примерно следующее: «Вождь Кваки Ква приветствует вас, храбрые воины, победившие злую колдунью Бастинду! В вашу честь я на всех островах объявляю потлач! Просите, что хотите, все наше – ваше!»

– Ты знаешь, что такое потлач? – тихонько поинтересовался Кус у Джима.

– Потлач с одного из индейских языков переводится как дар! – так же шёпотом пояснил капитан. – Чем больше раздастся подарков, тем большим уважением будет пользоваться вождь. А если от даров отказываются, их просто-напросто уничтожают! Может, и здесь такой же обычай?

Боцман Кетцаль оживился.

– Нам просто необходимо пополнить съестные припасы и запасы питьевой воды! – шепнул он капитану.

Джим приветствовал вождя, протянув вперёд руки ладонями вверх, показывая тем самым, что ему нечего скрывать: – Капитан Талл приветствует великого вождя кваков. Мы нуждаемся в воде и пище…

Пока экипаж катамарана драил палубу, начищая до ослепительного блеска медяшки и смывая грязь с бортов, эскадра пирог успела вернуться с соседнего острова, где находилось селение вождя. Она привезла с собой такое количество провизии и корчаг с водой, что всё это едва уместилось в трюме яхты.

Штиль сменился свежим ветерком. Можно было отправляться в путь. Кетцаль по команде капитана поставил полный парус. Ветер играючи подхватил его и понёс судно вперёд. Джим едва успевал лавировать между крупными островами. Мелкие же островки «АРЗАК» форсировал напрямую, удивляя такой своей проходимостью сопровождающие его пироги.

Впрочем, они вскоре отстали, не в силах тягаться с катамараном в скорости. Но из-за каждого попадающегося навстречу острова появлялись всё новые и новые лодки. Кваки призывно махали руками и головными уборами, показывая на разложенное вдоль бортов богатство, предлагая взять его в дар. Когда же яхта проплывала мимо, часть даров демонстративно выбрасывалась в воду. Там была одежда и кухонная утварь, пища и даже украшения. Каждый стремился перещеголять другого, показывая, что для дорогих гостей ничего не жалко. У боцмана сердце кровью обливалось, когда он видел такое расточительство. Но потлач – это… потлач!

Снежное поле Итха Ква

Постепенно ветер усилился настолько, что мог запросто порвать парус. Кусу пришлось сначала наполовину, а потом и на три четверти спустить его. Температура так резко упала, что местами вода подёрнулась ледком. А потом начался такой мощный снегопад, что стало ни зги не видно.

– Ты уверен, что мы идём правильным курсом? – с тревогой в голосе спросил капитан у Ворона Йеля, перебравшегося с перекладины мачты в рубку. – У меня такое впечатление, что мы идём не на юго-запад, а на северо-восток, и совсем скоро доберёмся до Северного полюса…