Мятеж на окраине Галактики - Роман Злотников

— А зачем им вообще-то нас бить?

Адамс рассмеялся:

— Понимаешь, есть такая категория людей, основной смысл жизни которых — это давить других, тех, кто слабее. Это патология, но не пытайся ее понять или исправить. Вся жизнь этих людей заключается в том, чтобы бить или быть битыми. Все остальное — частности. А любой из людей всегда меряет других по себе, и потому они думают, что, раз мы считаемся в этом конце казармы самой сильной группировкой, значит, столкновение неизбежно. И значит, им необходимо опередить нас, навязать нам драку на наиболее выгодных для себя условиях.

— Но ведь когда подойдут остальные наши…

Но Адамс не дал ему закончить:

— То количество людей, с которым им придется драться, станет на четыре меньше. К тому же они рассчитывают, что наши сегодня не готовы к драке. Поэтому, если они навешают нам, перевернут тут все вверх дном и успеют убраться, то основная разборка будет перенесена на завтра. А к завтрашнему дню их стая вполне может существенно увеличиться. Люди больше любят принимать сторону не правого, а выигравшего. Или считающегося таковым.

Уимон сглотнул и потянулся за котомкой, в которой лежал единственный предмет, который можно было использовать как оружие, — обрубок короткой ясеневой палки, остаток древка отцова копья, с которым он ушел на последнюю охоту. За эти годы ясень высох до костяной звонкости, но прочности не потерял. Для Уимона он стал чем-то вроде талисмана, хотя он не знал ни самого этого слова, ни его значения. Но Адамс остановил его руку:

— Не стоит.

Уимон окинул его удивленным взглядом:

— Но ты же сам сказал…

Адамс кивнул:

— Верно, но я рассказал тебе то, что они думают, а не то, как будет на самом деле. На самом деле их ждет большой и не совсем приятный сюрприз.

Не успел он закончить фразы, как в толпе вокруг началось планомерное, целенаправленное движение. Крепкие, коренастые люди с хорошо развитыми надбровными дугами, узким лбом и тяжелым подбородком, являвшие собой прекрасный пример направления генеральной линии генетических мутаций, определенной канскебронами для аборигенов планеты Земля, начали быстро окружать дюжину коек плотным, угрожающим кольцом. Уимон дернулся, но остальные ни единым мускулом не выдали, что их хоть как-то занимает происходящее вокруг. Наконец окружение завершилось. Вокруг их коек тут же образовалось пустое пространство. Впрочем, не очень большое. А количество людей, толкающихся поблизости, увеличилось. Люди всегда падки на зрелище мордобоя, а уж в черной скукотище рабочих казарм такое представление вообще воспринималось на ура. Повисла напряженная тишина. Налетчики были удивлены, что те, на кого собираются напасть, никак не реагируют на угрозу. Но надолго ожидание не затянулось. Если не хотят замечать — тем хуже для них. Главарь сделал шаг вперед и, замахнувшись ногой, дал пинка одному из развалившихся на койке хлипаков. Вернее, попытался дать. Когда нога главаря коснулась синтетического одеяла, хлипака там уже не было…

В общем-то никто так и не понял, что же все-таки произошло. Просто внутри плотного кольца стаи будто прогремел беззвучный взрыв. И этот взрыв прямо-таки разметал налетчиков по сторонам. Спустя несколько минут на полу валялись только воющие и причитающие фигуры, а троих перебросило аж через два ряда коек на противоположную сторону. Главарь лежал на том же месте, где и стоял, но уже в луже кровавой слюны и с неестественно вывернутой головой. А трое из тех четверых, кого собирались сегодня хорошенько избить, как-то неторопливо возвращались на свои места. В этот момент откуда ни возьмись появились Вопрошающие.

Итог налета для стаи оказался плачевным — главарю и двум самым самоуверенным типам свернули шеи, а остальные отделались переломами и кровоподтеками. Вопреки ожиданию, Вопрошающие никак не отреагировали на происшествие. Похоже, подобные стычки в рабочих казармах были для них делом привычным. Уимону пришло на ум, что слабая активность Вопрошающих, которые частенько сутками не появлялись в блоке, как раз и была вызвана тем, что они ожидали, пока в блоке выявится явный лидер. Поскольку сразу же после этого инцидента количество Вопрошающих резко увеличилось. Никаких репрессий не последовало. Но при первой же стычке Вопрошающие дали понять, что период выяснения отношений закончился, теперь рабочие окончательно перешли в разряд исполнительных механизмов производственного комплекса и потому не имеют права наносить друг другу увечья. Хотя борьба за первенство все равно не прекратилась. Просто приняла менее грубые формы. Команда Олега прочно утвердила свое неформальное лидерство, хотя и держалась отчужденно. Несколько предложений объединиться с другими группировками были вежливо отклонены, однако, когда на несостоявшихся союзников пытались наехать, Олег нашел возможность продемонстрировать свое неудовольствие подобными действиями. И это неудовольствие было принято к сведению. Так что, по сути, борьба велась даже не за вторые, а за третьи роли. Что сказывалось на уровне ожесточения. Поэтому, в отличие от других блоков, за прошедшие полгода в их блоке больше никто не погиб. Вернее, никто не погиб и не был умерщвлен Вопрошающими за Нарушение порядка. А производственные потери были. Трое сорвались с монтажных лесов, одного придавило балкой, а еще четверо сгорели заживо во время самопроизвольного разряда сопла камеры высокотемпературной обработки. В общем, жизнь вошла в накатанную колею…

— А тебе что, особое приглашение надо?!! — надсадно проорал голос над самым ухом. Уимон вздрогнул и, торопливо затянув силовой шов, бросился догонять остальных. За воспоминаниями он несколько расслабился, в блоке не осталось никого, кроме Дежурного по Контролю.

Когда он вылетел на площадку инструктажа, в лифт как раз затискивались последние рабочие. Вообще-то на площадке умещалось максимум треть блока, но, судя по тесноте, на этот раз весь блок увезли за два приема. И это означало, что наверху произошло что-то действительно чрезвычайное. Обычно канскеброны требовали педантичного соблюдения установленных правил и порядка действий. Олега нигде не было видно, но у дальней стены лифта Уимон заметил возвышающуюся над толпой лохматую копну младшего Йоргенсена. Тот не вытягивал шею, высматривая его, но Уимон не сомневался, что младшенького отрядили именно для того, чтобы присмотреть за ним. Поэтому когда с лязгом захлопнулась предохранительная решетка, Уимон нырнул в толпу и, работая локтями, быстро пробрался поближе к флегматичному норвежцу. Для столь худого тела даже в такой толпе было достаточно щелей. Когда он вынырнул перед Йоргенсеном, тот чуть приоткрыл сонные глаза и, разлепив губы, произнес с легким акцентом:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});