Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

что есть возможность подглядывать за нашими финансами, мне не нравится, понимаете?

– М-м-м… – произнес Джон. Было жутковато слышать, как Маккейн говорит о наших финансах. Но он наверняка просто по рассеянности оговорился.

Процедура основания «Фонтанелли энтерпрайзиз лимитед» прошла, пожалуй, еще более буднично, чем передача состояния. Над Лондоном темнело, когда они вошли в офис нотариуса, его обшитые темными деревянными панелями комнаты с высокими потолками, где веяло духом Британской империи. Нотариус, изысканно одетый седовласый мужчина, вел себя так, словно был родственником самой королевы. Он изложил Джону содержание устава компании на первоклассном английском языке с великолепным произношением, звучавшем так, как будто во рту у говорившего перекатывались горячие картофелины, и только когда он осознал, что собирается основать общество с ликвидным капиталом в триллион долларов, он на миг слегка утратил самообладание. Впрочем, чтобы тут же вернуть его и продолжать с таким видом, словно ничего не произошло. Джон, пояснил он, станет единоличным акционером компании, а Малькольм Маккейн – его управляющим. Параграф шел за параграфом, и наконец он захотел увидеть еще и трудовой договор управляющего.

– Но ведь это сейчас неважно, – вырвалось у проявлявшего заметное нетерпение Маккейна. – Мы заключим обычный трудовой договор. Даже без нотариуса.

– Как хотите, – ответил нотариус и слегка склонил голову набок, словно желая выразить некое недовольство.

Маккейн бросил быстрый взгляд на Джона.

– Просто хотел содрать с нас дополнительные комиссионные, – прошептал он ему по-итальянски.

И снова печати, подписи, листы промокательной бумаги. Ни шампанского, ни поздравлений. В дверях ожидала миниатюрная бледная женщина, чтобы взять на хранение определенные документы, затем нотариус протянул Джону его экземпляр, быстро пожал руки ему и Маккейну, и все закончилось. Спустя пять минут они сидели в машине и направлялись к отелю Джона.

Джон был готов к тому, что, проснувшись на следующее утро, обнаружит, что отель окружен представителями прессы. Однако, к его немалому облегчению, выглянув на улицу в щель между тяжелыми шторами, он не увидел ни единой спутниковой тарелки.

Но незамеченной их тайная вечерняя церемония не осталась. Маккейн появился, когда Джон сидел в столовой своего номера люкс и поедал на удивление невкусный завтрак; в руках у него была стопка газет. «Сан» разместила длинную статью на задней стороне обложки, суть которой заключалась в том, что «мальчик-триллионер обзавелся новой игрушкой». «Файнэншел таймс» сочла необходимым опубликовать статью в две колонки, даже на первой полосе, впрочем, в самом низу страницы, пронизанную той едкой насмешкой, которой славилась эта газета. Автор с иронией отмечал, что пока не ясно даже, для какой деловой цели предназначена «Фонтанелли энтерпрайзис». Может быть, под влиянием пророчества следующее, что он собирается сделать, – это выкупить джунгли Амазонки, чтобы предотвратить их вырубку и тем самым спасти «зеленые легкие планеты»?

– Они еще удивятся, – вот и все, что сказал на это Маккейн.

Джон пролистал стопку.

– А что с американскими газетами?

– Для них еще слишком рано, – произнес Маккейн. – Только Си-эн-эн позже выпустит получасовой сюжет. Впрочем, мне очень интересно, чем они собираются его заполнить. Предположениями, наверное.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовался Джон, поглядывая на остатки своего безвкусного тоста. Он решил не доедать его.

Маккейн снова собрал газеты и швырнул их в мусорную корзину.

– Any publicity is good publicity[42], и это справедливо не только для Голливуда. Сегодня утром у кучи людей пропадет аппетит.

Кофе, кстати говоря, тоже был абсолютно невкусным.

– Мы можем пойти куда-нибудь, где можно хорошо позавтракать? – попросил Джон.

Еще в лифте отеля Маккейн начал созваниваться с маклерами по поводу подходящего офиса.

– Лучше всего целый высотный дом в лондонском Сити, – говорил он своим собеседникам, пока они бежали через фойе. – И я заплачу наличными, если будет необходимо.

Джон с удивлением отметил, что Маккейн все знает на память. Не только телефонные номера – он запоминал названные адреса, и, очевидно, ему не нужен был план города для того, чтобы найти их, поскольку в машине таковой отсутствовал.

– Думаю, для начала будет достаточно филиалов в Нью-Йорке, Токио, Париже, Берлине, Сиднее и Кувейте, – пояснил Маккейн, маневрируя в лондонском потоке машин на по-прежнему неаккуратном «ягуаре». Марко, Карлин и третий телохранитель, которого тоже звали Джон, следовали за ними в бронированном «мерседесе», взятом напрокат в лондонской фирме, занимающейся обеспечением безопасности. – Как только организация встанет на ноги, нужно будет иметь хотя бы по одному представительству в каждой стране мира.

– Кувейт? – удивился Джон.

– Нефть, – произнес Маккейн.

– Нефть? Но разве она имеет такое важное значение сегодня?

Маккейн бросил на него презрительный взгляд.

– Вы имеете в виду – по сравнению с генной инженерией?

– Например. Я имею в виду, что речь ведь идет о будущем, и его наверняка станут определять подобные отрасли… по крайней мере, я об этом читал.

– Забудьте всю эту болтовню. Отрасли будущего… Ясное дело, на генной инженерии, фармацевтике, программном обеспечении для сети Интернет и так далее будут зарабатывать кучу денег. Если верить бирже, фирма «Майкрософт» стоит больше всей России. Но вы в это верите? Пара зданий и компьютеров стоят больше, чем крупнейшая страна мира, со всей ее нефтью, природными богатствами, бесконечными просторами? Это неправда. Это просто взгляд биржи, а биржа – это не что иное, как своего рода букмекерская контора. Вот только там играют ставки, которые настолько высоки, что в настоящих букмекерских конторах их бы запретили. – Маккейн изучал поток машин, как разведчик во время военных действий. Проведя быстрый маневр, он сменил полосу. – В реальной жизни играют роль продукты питания и энергия. Вы знаете, что в этом году во всем мире уровень запасов пшеницы, риса и других сортов злаков ниже, чем когда-либо за последние два столетия? В новостях об этом, конечно же, не говорят, они предпочитают рассказывать о каких-нибудь перестрелках в Боснии и Герцеговине. И прогнозы на урожай этого года тоже не особенно хороши, а это означает, что в следующем году уровень запасов снизится ниже отметки пятидесяти дней мирового потребления. И в то время как население растет, во всем мире сокращаются посевные площади из-за эрозии, загрязнения солевыми отложениями, опустынивания, урбанизации. Только на острове Ява каждый год застраивается дорогами, поселениями и фабриками двадцать тысяч гектар, а это площадь, способная прокормить более трехсот тысяч человек, в то время как население Индонезии каждый год вырастает на три процента. Почему, как вы думаете, США так серьезно относятся к тому, что являются крупнейшим экспортером зерна во всем мире? Потому что это означает власть. Вскоре американские хлеб и силос будут представлять собой бóльшую силу, чем авианосцы и военный флот США.

– Значит ли это, что в какой-то момент вы собираетесь угрожать правительствам лишением продовольствия?

– Нет. Никто никому не угрожает. Просто заботятся о том, чтобы остальным стало ясно, кто здесь хозяин, а потом говорят, чего хотят. Этого достаточно. – Маккейн улыбнулся, лицо его было непроницаемым. – Не беспокойтесь. Скоро вы поймете, как это работает.

Неделю спустя Джон подписал платежное поручение на внушающую благоговение сумму в британских фунтах за внушающую благоговение офисную башню в лондонском Сити, которая прежде принадлежала Национальному банку Вестминстера. Когда новые правомерные владельцы прибыли на место, там как раз демонтировали табличку.

– Бедняг это не коснется, – невзначай бросил Маккейн, – скоро у них будет еще пять небоскребов поблизости, и большинство из них выше этого.

Даже опустев, здание все еще дышало властью, богатством, столетней историей. Шаги их гулко отдавались в огромных, украшенных лепниной залах, стучали по старинному солидному паркету; новые владельцы посмотрели на город из высоких окон.

Судя по выражению лица Маккейна, он был в высшей степени доволен покупкой, с помощью которой им, по его словам, удалось разместить штаб-квартиру прямо посреди вражеского лагеря.

– Выгляните, Джон, – потребовал он, когда они добрались до верхнего этажа. – Это лондонский Сити, независимый, самоуправляемый район города, с собственной конституцией, собственной полицией, почти суверенное государство. Вон там – банк Англии, там – «Лондонский Ллойд», лондонская акционерная биржа тоже находится здесь, каждый значительный торговый дом мира имеет здесь офис. Нигде на Земле вам не найти квадратной мили богаче. Это поистине Ватикан денег – и мы посреди всего этого.

Джон окинул взглядом силуэт Лондона, темную извивающуюся ленту Темзы, подумал о множестве нулей в чеке, который он подписал, и особого восторга не испытал.

– И что дальше? – спросил он.