Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

педиатрического отделения и попытались уложить спать.

– Так будет лучше, – сказала я ей, когда мы закрыли дверь, заверяя всех, что придем и заберем их, когда родится ребенок. – По крайней мере, их маме теперь не о чем волноваться. И пока малышня ведет себя спокойно, почему бы нам не присмотреть за ними? Ведь поддержка роженицы – это часть работы.

* * *

Тянулись месяцы, а решение по «делу о тенториальном разрыве» так и не было принято. Тем временем Фиона неоднократно заявляла, что не может справиться со стрессом и просто не хочет больше работать. Каким-то образом Джен удалось убедить ее остаться в больнице, но это было нелегко. Однажды утром меня вызвала к себе адвокат больничного траста. Я выпалила, что не смогла записать время на листе и как волновалась из-за своей оплошности. Я рассказала ей о накопившихся страхах и о том, что адвокат семьи фактически обвинила меня в том, что я ответственна за смерть ребенка. Больничный адвокат заверила меня, что дата и время не являлись причиной смерти, и указала, что третий телефонный звонок Гейнор в больницу поступил всего через несколько часов после первого.

– Итак, вы видите, что она была дома во время родов несколько часов, – заключила она.

Адвокат предупредила, что все фигуранты дела ожидают вызова в коронерский суд на слушание, которое должно состояться в течение двух дней в середине марта: с четырнадцатого по шестнадцатое марта, если быть точным.

– Но мы уезжаем двенадцатого, – воскликнула я. – Это же прямо посреди нашего отпуска!

Мы с Уиллом забронировали отель на неделю на острове Тенерифе, это был наш первый семейный отдых с Бетти за границей.

– Извините, Пиппа, но вам придется все отменить, – сказала она. – В данный момент высока вероятность, что вас вызовут для дачи показаний.

– Высока вероятность?

– Ну, конечно, мы не узнаем наверняка, пока не придет время. Может быть, всего за день или около того.

Я отправилась домой, чтобы сообщить Уиллу плохие новости. Он знал, что я ничего не могу поделать, но все же дал волю гневу, злясь на больницу за то, что она поставила меня в такое положение без предварительного уведомления. Уилл сказал, что понимает, как это важно для меня, но в тот момент мне казалось, что моя работа важнее, чем он, Бетти или наша жизнь. Это было всепоглощающее чувство, которое начало влиять на нашу семейную жизнь. Уилл – моя опора, человек, который успокаивал меня, когда я возвращалась домой, – наконец сломался.

Руководству нашей больницы настолько плевать на сотрудников, что меня до конца не хотели исключать из дела, к которому я вообще не имела отношения.

Мы решили переждать и надеялись, что меня отпустят в преддверии дня слушания. Но за сутки до того, как мы должны были вылететь, я все еще не получила никаких вестей, поэтому мы неохотно решили отменить отпуск. Не было никаких сомнений, что нельзя не явиться в суд. Я знала, что последствия будут серьезными – судья может выписать ордер на мой арест, и я потеряю работу. Как-то так. Наш первый семейный отпуск был испорчен. Мы даже не были застрахованы, потому что судебное слушание классифицировалось как уже существующая проблема, а не случайное событие.

В итоге за день до заседания мне объявили, что на самом деле мне не нужно будет появляться в суде. К тому времени, конечно, было уже слишком поздно, и мы упустили шанс уехать.

Через три дня после этого коронер огласил вердикт. Халатность не была доказана. Облегчение тут же сменилось гневом. Все треволнения напрасны! Разбирательство обрекло меня на ненужный стресс, и нам пришлось отменить наш первый зарубежный отпуск за много лет, и все потому, что я не записала время на одном листке бумаги. Это было безумие, полнейшее безумие. Меня должны были исключить из дела с самого начала, но из-за того факта, что больница либо не могла, либо не хотела защищать своих сотрудников, я почувствовала себя более уязвимой, чем когда-либо. Я все больше и больше убеждалась, что больничный траст заботится не о защите персонала, а только о своей репутации. Все мы, акушерки, участвовавшие в расследовании инцидента, остались без поддержки, без помощи адвокатов, представлявших больницу. Мое доверие и уверенность в руководстве пострадали еще больше за этот печальный период. Если мы не можем рассчитывать на поддержку начальства, когда на нас нападают, возможно, нам нужны собственные защитники.

Но это, однако, было бы чрезвычайно дорогим вариантом. Судебные разбирательства устраивались все чаще и чаще, поскольку несчастные семьи ищут решение своих проблем через суды. Так что мы оказались на линии огня без помощи, обучения и поддержки. Это было все равно что идти в бой с закрытыми глазами и связанными за спиной руками. Я бы предпочла присматривать за армией непослушных детей, чем проходить через еще одно судебное разбирательство. Между тем сокращения продолжились, оставив нас без нужного числа персонала в самые тяжкие времена. Обычно в нашем крыле одновременно работали двенадцать акушерок, обслуживающих родильное, послеродовое и дородовое отделения. Теперь же в большинстве случаев работали максимум восемь. Казалось, мои беды далеки от завершения.

20. Давление

Как только я вышла из боковой палаты, где принимала роды, координатор родильного отделения Эмили отвела меня в сторону и попросила зайти в другую палату, потому что там находилась женщина, готовая родить. У меня упало сердце. Я хотела сказать «нет». Мне действительно нужно было закончить гору бумажной работы по последним родам и окружить новоиспеченную мать заботой в течение ближайших двух часов.

– А больше никого нет? – спросила я, но уже видела безнадежность в ее глазах.

– Ты же знаешь, Пиппа, я бы и не просила тебя об этом, – сказала она извиняющимся тоном. – Знаю, что ты только что из родильной палаты, но больше никого нет. Извини.

– Ладно, ладно, дай мне минутку. Мне нужно переодеться, и я хочу убедиться, что специалист по грудному вскармливанию зайдет к моей пациентке, как только освободится.

Я очень страдала из-за того, что не могла уделять достаточно внимания своим пациенткам. Им ведь нужен не только надзор.

Обычно я помогаю с первым кормлением, но в данном случае этого сделать не получится. С женщиной все будет в порядке? Будет ли сотрудник службы поддержки свободен, чтобы быстро прийти на помощь? В голове проносились самые худшие сценарии, пока я неслась в ванную для персонала, чтобы переодеться из пропитанной кровью формы в свежий халат. Роженица нуждалась в медицинской помощи в