Обитаемые земли. Дилогия (СИ) - Алексей Егоров

Избавившись от зависимости, Каперед мечтал в ту минуту о снадобье. Оно бы помогло ему встать на ноги, собрать разбросанное и убраться со двора по добру.

Обитатели дома и не вспомнят о нем, занятые приготовлениями к похоронам и последующей люстрации дома.

Ступени, ведущие к небольшой двери для слуг, казались исполинскими. На них приходилось восходить, подобно мифическому мученику, несущему неподъемную ношу. Делая шаг, Каперед останавливался и ожидал, когда сердце успокоится, и дыхание восстановится.

Плач в доме не прекращался. К женским воплям добавились мужские голоса, множество голосов, сплетающих слова в общую песню по умершему. Каперед задержался, прислушиваясь — большое семейство, сильное, у них много мужчин в роду.

По спине пробежал холодок, но уйти он не мог.

Дверь была не заперта, легко и без скрипа отворилась. Внутри было сумрачно, восходящее солнце только лизнуло конек крыши, лучи лишь гладили вершину ограды, не проникая в дымовое окно кухни.

Людей не было; тарелки и горшки были перевернуты дном вверх, некоторые расколоты. Ложки лежали аккуратным рядком, переломанные пополам. Все это так походило на традиции родного города Капереда, что холодок страха сжал его сердце. Уж не помер ли он и не забрел призраком в родной дом.

Стены деревянные, замазанные известью и украшенные охряными рисунками: цветы, стебли. Нет, в Городе строили из камня и кирпича или в худшем случае из плетенки, обмазанной глиной.

Крыша не соломой покрыта, а перекрыта настоящим деревом. Здесь не использовали черепицу, слишком дорогой материал для варваров даже таких зажиточных.

К стенам были прикреплены вязанки трав, висели мешочки, заполненные корнеплодами: морковь и репа. А так же много лука и чеснока. На полках стояли запечатанные горшки, возле очага — груда костей, похоже от домашней птицы. На массивном столе, изрезанном ножом, в горшках ничего не было. Угли в очаге тлели, но едва разгоняли ночную прохладу. И здесь нет пищи.

Каперед стал искать вход в подпол, но ничего не нашел. Просто не успел.

Думал, что двигается тихо, как и положено призраку. Но его конечно же услышали. Слуги собрались в своих комнатушках, лишь десяток домашних рабов присутствовали у ложа умирающего. Самые дорогие и любимые рабы семейства, остальные прятались в своих каморках, завесив проемы плотной, не пропускающей свет материей.

Возле кухни постоянно находились рабыни, что приглядывали за очагом. Они спали в соседней комнате, стерегли вход в подвал и берегли огонь. Неплохое место, хотя работа на кухне тяжела. Зато всегда тепло и нет проблем с едой.

Женщины не стали звать на помощь, заглянув на кухню, они увидели очнувшегося гостя и сами скрутили его. Они не боялись чужеземного колдуна, ведь рядом был их очаг хранитель. Духи дома уберегут от ворожбы колдуна.

Каперед почел за лучшее не сопротивляться, лишь попросил пищи на языке варваров. Уж эти простые слова он успел выучить, остальное считал не столь важным. Женщины были крупными, сильными и смелыми, как настоящие жены варваров. Каперед не мог не оценить их.

Пищи он не допросился, женщины что-то отвечали нараспев, но толи диалект у них другой, толи Каперед не так хорошо знал варварскую речь, он ничего понять не мог. Только повторял:

— Я не угрожаю вам, прошу еды…

Одна кухарка осталась сторожить чужака, взявши в руки большой нож, которым сподручно перерубать кости животных. Железо, закаленное в очаге кузнеца, защитит ее от колдовства. Другие женщины отправились на поиски мужчин, членов семьи, владеющих этим домом.

Каперед не сопротивлялся, покорно ждал судьбы. Он слишком ослаб, чтобы сопротивляться. Это только ухудшит его положение.

За ним пришли трое; мужчины вывели чужестранца из дому, потащили его в другую часть двора. Там находился сарай, где хранился ненужный хлам. Что-то ждало осени или зимы, другое требовало починки, обрывки ткани, треснувшие горшки.

— Еды, — просил Каперед, но ему не отвечали.

Варвары были глухи к мольбам чужака, едва держащегося на ногах. Удачно, что воды он успел напиться раньше, чем его бросили в сарай.

— Что с моим подопечным, купцом Зижавом? — спросил Каперед.

Его не особенно волновало состояние варвара, торговец просто начал соображать. Он догадался, где находится. И имя его спутника могло принести пользу.

Слова иноземца заставили варваров переглянуться, они что-то негромко сказали друг другу. Каперед не мог понять их язык, как ни прислушивался. Слова казались знакомыми, но их смысл не доходил до сознания.

В сарае было темно и тесно. Варвары бросили в помещение Капереда и закрыли дверь. Они хотя бы не стали его бить, уже хорошая весть, но все может быть. Каперед огляделся, его не связывали, все равно бежать пленник не мог. Вокруг лежали различные предметы, но света едва хватало, чтобы их разглядеть. Только и удастся, что аккуратно отползти в сторону, не наткнувшись на острый предмет.

Найти здесь оружие не представлялось возможным. Железный инструмент был завален досками, путь к ним перекрыт большими кувшинами, заполненные каким-то едко пахнущим мусором.

Каперед нашел место возле стены, где было свежее. В грязи пола валялось множество деревянных гвоздей — едва ли хорошее оружие. Металл ценили и варвары, и цивилизованные люди. Потому ничего подходящего Каперед не нашел или не увидел.

Силы его оставили, но задремать он не мог. Кости все еще болели, а лихорадка напоминала о себе спазмами. Хотя бы внутренности остаются на месте. Каперед не думал, что в скором времени о нем вспомнят.

Он пытался успокоиться, восстановить рассудок с помощью мыслительных упражнений. Но мысли разлетались в сторону подобно саранче, скакали с темы на тему, ни на чем долго не задерживаясь.

Думать торговец мог только о глотке снадобья. А ведь тело лишилось цепей зависимости; разуму снадобье требовалось. Без его помощи не удается направить мысли в нужное русло, управлять разумом, чтобы он разгорелся на полную мощь. Каперед забыл, каким образом мыслить, не помнил, как пребывать в свободном состоянии.

Сквозь щели в стене Каперед видел, как кто-то собрал его вещи, оставленные у псарни. Собрал все — и обрывки, и обломки, и уцелевшие предметы. Ничего не выкинут, слишком ценные вещи они приобрели. Вот только в чем их ценность? В самом предмете или в его значении доказательства.

У Капереда возникло неприятное ощущение, что Вира он больше не увидит.

Чем это могло грозить ему? Каперед понимал, что все может кончиться плачевно. В особенности если Лимей решит обезопасить свою семью, обвинив приезжего торговца-знахаря.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});