Слой Ноль - Евгений Прошкин

Постояв у окна еще с минуту и не найдя ни пятой опоры, ни пруда, Виктор направился к выходу.

Серый «Ауди», надраенный до хамского блеска, он обнаружил на том же месте. Мухин завел мотор, посмотрел в зеркальце и, снова никого не приметив, поехал в бар.

«Действительно, лучше уж быстро, – невольно подумал он. – Умереть так, чтоб ничего не почувствовать, а когда почувствовать – понять, что бояться уже поздно».

Горби, как и вчера, отирался возле сортира. На вкус Мухина, в зале было симпатичней, да и клиенты, прикормленные предшественником Лапой, привыкли заглядывать за наркотой в угловую кабину. Впрочем, у Горби, наверное, были свои резоны. А может, ему просто нравился запах…

– Есть? – спросил Виктор, не здороваясь.

– А, это ты, гурман? Есть, конечно.

Мухин протянул ему стодолларовую купюру.

– Тут, слышь, такие дела… – замялся Горби.

– Сколько?

– Двести. Или, если хочешь, я тебе полтинник из аванса верну.

Виктор молча достал еще одну сотню и вручил дилеру.

– Больно уникальная твоя отрава, – пояснил Горби, пряча деньги. – Ты в следующий раз заранее спрашивай, тогда дешевле будет.

– Цена не парит, – заявил Мухин. – Я на гособеспечении. Где отрава-то?

– Наверху получишь.

– Где наверху?

– Ты же сам все знаешь, гурман. Где раньше Лапа тусовался.

Поднявшись по лестнице, Виктор заглянул за портьеры. Вокруг стола на П-образном диване сидели малолетние гетеры.

– Кто главный? – поинтересовался он.

– Это тебе цикломезотрамин? Держи.

По столу запустили плоскую упаковку с какой-то надписью по-испански. Мухин поймал коробочку и, хотя вовсе не собирался выпендриваться, ловко подкинул ее в воздухе.

– А я эту бяку еще не пробовала, – со значением произнесла рыжая, лет четырнадцати, в черных шортах и рваных сетчатых чулках.

– И не надо, – ответил Виктор. – От этой бяки грудь отвисает.

– Главное, молодой человек, чтоб у вас ничего не отвисло, – парировала рыжая.

Мухин скривил губы и, не найдя, что сказать, пошел к стойке.

– Ой, приветик! – бросила ему пробегавшая мимо официантка.

– Приветик-приветик! – обрадовался он. – Как тут у вас?.. Успокоилось?

– Да у нас все нормально.

– Водки бутылку! – крикнул Виктор бармену. – Горби этот ваш… – сказал он официантке. – Мутный он какой-то.

– Да ты что?! Горби такая ласточка! Он мне утром пыхнуть дал. Просто так, без денег и услуг всяких… Слушай, у него такая трава!.. У Лапы такой никогда не было.

– Ну вот, а ты переживала…

Мухин взял бутылку и, расплатившись, вышел на улицу. Кинув водку на пустое сидение, он выехал со стоянки и вдруг обнаружил, что едет к старому бункеру. Сообразив, что ничего кроме вчерашней груды мусора он там не увидит, Виктор перестроился в правый ряд и повернул к своему дому.

Возле парадного, перекрыв, торчал грузовик с подъемной платформой. Рабочие в синих комбинезонах наклеивали поверх «Школы снайперов в Измайлове» новый плакат, с которого Мухину улыбались три девицы: классическая дура-блондинка, классическая стерва-брюнетка и еще не приевшаяся, но давно вошедшая в обиход некая экстремальная чувиха с наколотыми на бритом черепе «траблс» и с кольцами в сосках. Блондинка и брюнетка, стоявшие от нее по бокам, тоже были голые – в распахнутых черных плащах с ненадетыми капюшонами. Каждая модель держала в руке сияющую, идеально заточенную косу. Слоган на уровне красивых плоских животов призывал:

«Выбери свою Смерть».

Ниже и чуть помельче было написано:

«Независимая ассоциация «Дело Врачей».

Еще ниже, там, где плащи все-таки что-то прикрывали, шла третья строка:

«Все услуги сертифицированы. Методика…»

Рабочие, выгоняя из-под бумаги воздух, разглаживали последний фрагмент плаката, и Виктор, подождав секунду, дочитал до конца:

«…одобрена Минздравом РФ».

– Сейчас, сейчас! – крикнул водитель. – Сейчас освободим, нам не много осталось!

– Да не суетись ты, – расслабленно произнес Мухин. – Двигатель торговли, я понимаю… Только вы ведь совсем недавно другую сюда лепили? Неделя еще не прошла.

– Нам-то что? Люди подневольные. Начальство решает, а мы клеим. Место здесь хорошее, его с проспекта видно. На этот щит, верите, очередь занимают!

– А эти, значит, без очереди влезли…

– Выходит, так, – равнодушно отозвался водитель. – Клеим… Была б работа!

Вскоре грузовик отъехал, и Виктор, поставив машину у самого подъезда, поднялся к себе в квартиру.

Прежде всего он удивился отсутствию пыли. Потом посчитал по пальцам и выяснил, что не был дома всего-то пять дней. А казалось – вечность… Дерево, по представлениям Мухина, должно было окаменеть, а ткань осыпаться серым прахом.

За последние пять суток Виктор прожил шесть жизней. Из этих шести параллельных жизней три уже закончились, а еще три продолжались – и с ним, и без него. Остановившись, как в гостях, между водяным матрасом и душем, он отчего-то их вспомнил, сразу всех: застреленного Суку, сгоревшего в ядерном взрыве дилера Вика, замещенного фантаста, хромого Дядю Шуста, несчастного ботаника, а также юного Витю Мухина, которому удалось-таки стать мужчиной. С каждым из них он провел всего несколько часов, но испытать успел столько, что теперь, увидев прожженную занавеску с Дастином Хоффманом, даже не усмехнулся.

Капли на шторке высохли и превратились в белесые точки. Больше здесь ничего не изменилось. Мухин пришел туда же, откуда уходил в четверг, но за эти пять дней квартира стала совсем чужой. И он не был уверен, что когда-нибудь вернется сюда еще раз.

Опустив грохочущие рольставни, Виктор закрыл замок и через минуту уже забыл, куда сунул ключ. Он ехал домой – в общежитие для умерших, в квартиру-лабиринт для тех, кто давно перепутал мир «этот» и миллион миров «иных».

Ремонт здания на проспекте генерала Власова спорился: по строительным лесам шастали люди в оранжевых касках, в окнах, разбрасывая горящие брызги, сверкала сварка, собранный прямо на крыше кран без перерыва тягал поддоны с кирпичом.

Поверх зеленой сетки на уровне третьего этажа появились новые плакаты. Рядом с первым, самым старым, – «Реконструкция ведется по заказу Акционерного Коммерческого Банка БОРЗ (Ичкерия)» Мухин узрел изображение той самой «экстремальной телки», что вместе с подругами висела у подъезда. Здесь она находилась в одиночестве и была взята крупно, – Виктор даже через дорогу разглядел золотую «штангу» у нее в пупке и пару незначительных родинок. Как опытный потребитель он предположил, что где-нибудь неподалеку встретит и двух ее подруг – тоже увеличенных. И действительно, метров через двести Мухину попалась «блонди». У нее были идеальные зубы и неправдоподобно голубые глаза, а капюшон она накинула на голову, из-за чего образ смерти стал еще более привлекательным. В нижней части щита, заслоняя буквой «р» то, что всем как раз-таки хотелось увидеть, стояла тривиальная фраза:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});