Маска: история Меллисы де Бриз (СИ) - Крыж Эллин

— Если мы не помешаем Англии в оказании этой поддержки, мы потеряем еще много людей и времени, господа, — вкрадчиво заметил кардинал на совете.

— Но нет сомнений в том, что победа будет за нами, — сказал Гастон Орлеанский*. — Мы так или иначе, большей или меньшей ценой, возьмём Ла-Рошель!

— Несомненно, — подтвердил Басомпьер. — Вопрос только — когда? Я согласен, пусть взятие города обойдётся дороже, но куда лучше, если высокую цену платит армия противника, а не ваша!

— Вы совершенно правы, — отозвался Ришелье. — Мне кажется, если город не падёт до наступления холодов, нам остаётся только одно средство…

— Что же, монсеньор?

— Ждать. И уповать на Бога, чтобы он изменил обстоятельства в Англии.

На лице герцога Орлеанского мелькнули некоторые сомнения после слов кардинала. Задумчиво подкрутив усы, его высочество устремил на Монсеньора пристальный взгляд. И безмятежное выражение лица Ришелье укрепило его в этих подозрениях еще больше.

Невозможно подумать, будто брат короля сомневался во всемогуществе Бога, просто сам страстный любитель плести интриги, Гастон Орлеанский усомнился в том, что такой политик, как Ришелье ничем не постарается помочь тем переменам в английской политике, о которых он только что говорил.

Ла-Рошель держалась всю зиму. И весна не принесла ожидаемых перемен. Неподалёку от Бюзея опять объявилась мадам де Шеврез. Но и в этот раз герцогине пришлось бежать, и она успешно проделала это, ускользнув от слуг кардинала. Предполагали, что герцогиня настойчиво пытается передать какое-то послание англичанам.

Возможно, знай кардинал содержание этого письма, ей бы не стали чинить препятствий. Это даже могло изменить (по крайней мере, ускорить) ход войны. Но ни мадам, ни письма не смогли задержать заставы и высланная немедленно погоня.

Дю Гартр вернулся ни с чем, еще более злым, чем он ходил всё последнее время. Упорство рошельцев не доставляло ему удовольствия. Тем более, что родовые земли графа были неподалёку, близ Ниора.

Лоранс предупредила, что некоторые намёки дю Гартра услышаны, и если кому-нибудь захочется проследить его связь с рошельцами по ветвям родословного древа, то далеко в чащу этих ветвей ему лезть не придется.

Дю Гартр выпросил назначение в австрийскую дипломатическую поездку; кардинал с неохотой подписал ему дорожный паспорт, и граф-тигр скрылся на следующий же день.

Меллиса заволновалась, и вовсе не потому, что этот поспешный отъезда напоминал бегство. Следом за Австрией, через месяц уйдёт гонец и в Мадрид. Ее вполне могут включить в ближайший момент в игру при испанском дворе. Тем более, сто попытки проникнуть в осаждённый город проваливаются одна за другой, а положение крепости Сен-Мартен в кольце англичан хуже, чем положение Ла-Рошели. Англии не хватает сил, Бэкингем собирает новую армию в помощь гугенотам и, вполне возможно, думает о союзнических договорах с Данией, Фландрией… Австрией?

Габсбурги мечтают поглотить своей "священной империей" всю Европу.

"Что с них взять, с немцев?" — говорит Бассомпьер, который и сам немец по крови. Значит, он знает, что говорит. И если Габсбурги решат оказать Англии тайную поддержку, с тем, чтобы после осады проглотить два измотанных долгой войной народа — и французский, и английский, в том не будет ничего удивительного. Ненасытное чрево огромной Империи всё переварит! Католиков, гугенотов, англиканцев, пуритан и всех прочих.

Нет, испанский король вряд ли пойдёт на союз. А вот сын его, австрийский эрцгерцог, любящий брат королевы Анны… Он молод, честолюбив, от него можно всего ожидать. А Бэкингем… ну, Бэкингем сейчас пойдёт на союз с кем угодно, хоть с самим дьяволом. Он ведь не глуп и не собирается долго оставаться в объятьях Габсбургов. Говорили, конечно, что если это будут объятия Анны Австрийской, тогда министр короля Карла I настроен на более долгий союз со всеми уступками, на какие способна Англия.

30(2)

Но это всё сплетни. Сейчас, на войне, мужчинам самое главное — война и ничьи объятия не удержат их растущих амбиций в поисках военного счастья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После проведённых в разъездах холодных месяцев, Меллиса томилась пол-лета в Бюзее, и наконец вплотную приблизился срок отъезда гонцов в Испанию. Официально ехали дипломаты; неофициально кардинал хотел отправить кого-нибудь из своих ловких шпионок. Меллиса была под рукой и явно бездельничала последние три недели, с самого начала августа. Лоранс передала подруге приказ Монсеньора выехать в Мадрид…

Внезапное известие о смерти Бэкингема разбило все планы*.

Ла-Рошельцы не знали об этом еще в течение месяца. Французский король разделял их неведение. Но Ришелье получил известие от своих осведомителей в Лондоне тотчас же. Он — знал. Лоранс также получила известие, хотя английские порты были закрыты и почта задерживалась. Но по своим каналам Лоранс как наставница "Маски" успела получить важные новости. Она — знала. И молчала, дожидаясь, когда станет известно о гибели герцога от английских солдат-перебежчиков, от иностранных дипломатов, или сам Монсеньор наконец соизволит сообщить королю или хотя бы кругу своих приближённых.

Но кардинал выжидал, пока лишённые английских поставок рошельцы сдадутся и откроют ворота города. Или же не сомневался, что долго известие о гибели Бэкингема не удастся удерживать на том берегу Ла-Манша.

Слухи непременно просочатся, несмотря на закрытые порты и строжайшие указы короля Карла. Тогда о счастливой для французской армии новости узнают все, и никому не придет в голову связывать эту новость с его высокопреосвященством.

Так и случилось, как дальновидно предполагал Монсеньор. Менее чем через месяц, в середине сентября, известие о безвременной кончине первого министра Англии облетело всю Европу. Было ясно, что капитуляция Ла-Рошели — вопрос нескольких дней.

Лоранс отказалась от своего "испанского плана" в виду последних событий. Окружение королевы впало в траурно-монастырскую тишину. Анна даже перестала писать своему брату и отцу, ее круг теперь обходили стороной остро-политические вопросы, и Меллисе не было смысла проникать в этот круг.

В Мадрид поехала одна из "вдов". Тогда еще не было известно о Бэкингеме, и мадам Шаро думала, будто Лоранс отступилась от выгодного дела в пользу соседей. Как только новость была предана огласке, Лоранс вместе со своей компаньонкой поспешно отбыла в Париж.

Меллиса очень радовалась возвращению в особняк на Сен-Клу.

Ла-Рошель открыла ворота, подписав капитуляцию 28 октября 1628 года.

В Париже было непривычно тихо и пусто. Королевский двор еще оставался в Сентонже.

— Лучшее время для заговорщиков, — авторитетно говорила мадам д’Эгильон*, у которой часто по-дружески обедали Лоранс и Меллиса. — Любо-дорого наблюдать, как они всплывают из этого тихого омута!

Племянница Ришелье была права. Первыми возвращались в Париж те, кто был недоволен исходом войны. А те, кто радовался временному отсутствию короля и кардинала с его всевидящим оком — тайной шпионской сетью, уже поджидали их здесь. Ведь они и не покидали города. Но сети всех их тоже ждали, были уже натянуты и готовы в любой момент опутать неосторожных.

Лоранс собирала своих воспитанниц под крыло. Ей нужны были люди в Париже. Меллиса снова занялась перепиской. Сообщения о переменах в политике сыпались со всех сторон. Судя по письмам, большинство "вдов" остались без работы в тоже собирались объявиться в Париже.

— Слёт ведьм! — говорила Лоранс. — Это к большим переменам. Что же, мы все попадём в новую волну заданий. Как только Монсеньор будет в Париже…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Когда прибудет король, тогда и узнаем, что делать, — легкомысленно отвечала Меллиса. — А пока его величества нет, его высокопреосвященства нет, — мы свободны, как ветер! Давай устроим приём?

Лоранс согласилась, пожав плечами. Она считала, что общество для приёмов еще не собралось, все в разъездах.