Воинственный ангел - Скотт Спир

Мэдди.

— Детектив! Слава Богу, с вами все в порядке. Что случилось? — спросила Мэдди, практически задыхаясь.

— Джекс… — пробормотал Сильвестр. Его веки затрепетали и снова закрылись.

— Что? — сказала Мэдди. Она не могла определить, что здесь произошло. Все, что она знала — демон потерпел неудачу, и Сильвестр был жив. Она также знала, что, возможно, не пистолет детектива отрезал голову демона. Это, должно быть, был Джексон. Но она понятия не имела, где он находился, и в каком состоянии. Он мог быть ранен… или того хуже.

— Будьте здесь, детектив Сильвестр, — сказала она. — Я вернусь за вами, — если я смогу, подумала она, но не сказала вслух.

В конце темного прохода она увидела слабое мерцание света факела. Для нее был всего лишь один путь. Вперед.

Как раз в то самое время, когда она думала, что уже очистила каждый последний миллиграмм силы воли, Мэдди обнаружила некоторую новооткрытую силу. Она бросила еще один взгляд на Сильвестра, чтобы удостовериться, что он все еще дышал, затем задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах ужасного демона, когда обходила огромный труп. Она резко остановилась на мгновение. Голос разнесся по коридору. Даже несмотря на искажение, Мэдди могла сказать, что это звучал голос Джексона, кричащий от боли.

О, нет!

Что, если она опоздала? Предчувствие безжизненного лица Джексона вспыхнуло в ее разуме. Стиснув зубы, она отбросила мысль и побежала с такой скоростью, с какой могла, слезы боли неудержимо текли, когда она вошла в главный зал. Она встретила темных, тихих, мраморных стражей, которые следили за входом в главный зал и Зал заседаний Совета. Мэдди пересекла порог атриума. Там она увидела две вещи. Первая — Габриэль, стоящий с кинжалом, приготовленным для убийства. Его взгляд был острым, ужасающим и наполненным демонической властью. Вторая — Джексон, беспомощно лежащий под ним. Его лицо было разбито, боевая броня порвана.

У нее был только миг, чтобы среагировать.

— Джекс!

Мэдди протянула руку вниз и бросила Божественный Меч Джексону со всей силой, она заморозила время для всего кроме себя, Джексона и меча. Вены на лбу Габриэля вздулись, когда он замедлился при замораживании времени Мэдди, пытаясь противостоять ему, замедлить время вокруг меча. Оружие неслось в замедленном движении по мраморному полу от напряженной борьбы Мэдди и Габриэля. Наконец, с одним заключительным грохотом меч скользнул к ногам Джексона. Задыхаясь, Мэдди отпустила заморозку, так же как Габриэль потерял контроль над Божественным Мечом.

Плавно Джекс склонился и взял меч, чтобы защититься от удара Габриэля. Вспышка света взорвалась в комнате, когда он поднял меч и блокировал удар Габриэля.

Габриэль вскрикнул и отступил от меча, будто тот был горячее пламени, его глаза на мгновение вспыхнули красным. Было ли возможно, что он не только управлял демонами, но и сам стал Темным? Отойдя на пару шагов, он оправился, закрыл лицо одной рукой, затем расправил крылья и поднялся.

Джекс сделал шаг вперед. Потом еще один. Он сделал выпад к Габриэлю, который поднялся на несколько шагов от земли, но Истинный Бессмертный избегал каждого удара. Габриэль был древним, но ловким. Лавируя назад и вперед, Джекс размахивал мечом со всей силой. Взмахнув крыльями, Габриэль поймал руку Джексона и согнул ее, отодвинув меч. Они оба рычали от давления, когда прижались друг к другу, пока не упали на землю. Небольшая улыбка появилась на лице Габриэля, когда он заламывал руку Джексона все дальше. Всего через несколько мгновений Габриэль оказался сверху. Джексу нужно было сделать ход.

Внезапно Джекс позволил Мечу упасть на землю и схватил Габриэля за крылья. Прежде чем он даже понял, он использовал свой вес против Истинного Бессмертного и всю свою силу, чтобы оттянуть и оторвать крылья Габриэля. Собственные кибернетические крылья Джексона прижались к земле, когда он боролся, давая ему еще больше силы. Слюна и пена шла из стиснутых зубов Габриэля, когда он пытался освободить себя и крылья от железной хватки Джекса.

Затем один, потом второй… звуки были другими, будто огромная ветка оторвалась, это разнеслось по залу. Джексон сломал крылья Габриэля, моментальный треск костей под огромным давлением. Джекс взревел, когда сломал их, в то время как Габриэль кричал. Подавляющий импульс ослепительного света и волны силы вдруг вырвались из Истинного Бессмертного, сбив сначала Джексона, потом Мэдди, затем грохоча с силой землетрясения. Все стало ярко-белым перед Мэдди, и она слепо пошла вперед. Медленно, когда гул уменьшался, ее зрение начало восстанавливаться. Все еще ослепленному Джексу удалось подобрать ее Божественный Меч, и теперь он, спотыкаясь, отходил подальше от Габриэля, который лежал на спине. Под ним, на узорчатом мраморном полу, лежали его сломанные крылья. Джекс резанул воздух перед собой, не зная, что произошло. Габриэль молчал, его грудная клетка поднималасьи опадала, едва-едва.

— Джекс! — заплакала Мэдди. — Это я.

Она подбежала к нему и положила свою руку на его, сообщая ему, что он больше не должен был защищаться мечом.

— Все кончено.

Задыхаясь, Джекс упал на землю, увлекая за собой Мэдди. Его зрение медленно восстанавливалось, и он следил за Габриэлем, лежащим всего на расстоянии в десять футов. Дыхание Габриэля было резким, его грудная клетка поднималась и опускалась. Мэдди и Джекс осторожно подошли к нему.

Глаза Габриэля были открыты, но было ясно, что он не мог двигать головой. Он беспомощно оглядывался, будто прося у Джекса и Мэдди помощи. Джекс все еще держал Божественный Меч, готовый напасть, если это вдруг была какая-то уловка. Но скоро он понял, что это было не так. Мэдди коснулась руки Джекса.

Тело Истинного Бессмертного начало немного дрожать.

— Что происходит? — спросила Мэдди с широко распахнутыми глазами.

— Думаю, он… стареет.

Вечно юный Габриэль медленно начал стареть на глазах. Кожа на его лице становилась серой, прорезались морщины, а волосы теряли свой блеск, пока он не начал распадаться и растворяться в небытие. Пятна расцветали на его лице и руках, морщины расходились по всему телу. Его сломанные крылья желтели и разлагались до тех пор, пока острые перья не стали мелкой пылью. Он становился старше с каждой секундой. Его глаза закатились в глазницах в агонии; его рот открылся, но не раздалось ни звука.

Мэдди вскрикнула и отскочила, когда его кожа начала впитываться в кости, каждая частичка жира и мышц распадалась, пока все это не закончилось. Сама кожа начала таять, оставляя только беспорядок кровеносных сосудов и костей, который тоже обращались в пыль. Глаза ушли последними. Будто перезрелые фрукты, они сгнили и растворились в небытии, как и все его тело.

Отвернувшись, Мэдди почувствовала, что ее