Лови день - Шарон Ли

По воле жребия им почти весь вечер пришлось оставаться зрителями. Их выступление было назначено последним, сразу после лидеров.

– Шатрез, ты не хочешь немного пройтись? – спросил Вал Кон, когда закончила выступать вторая группа.

Мири удивленно заморгала:

– Зачем?

Он негромко засмеялся:

– Чтобы немного успокоиться. Ты тревожишься?

– Да, черт подери, я тревожусь. И ты бы тоже тревожился, если бы у тебя вообще были нервы. Я никогда не пела перед таким количеством людей, как сегодня утром, а вечером, похоже, вообще аншлаг. У меня такое чувство, будто я вообще окаменею и забуду все слова, или растянусь во весь рост, или…

Вал Кон взял ее за руку, стараясь успокоить и поддержать.

– Мири, ты все сделаешь хорошо. Ты всегда все делаешь хорошо и даже больше чем хорошо, а потом себя принижаешь, да?

Он улыбнулся и поднял руку, чтобы погладить ее по голове, не заметив, как скандализована сидящая позади фру.

– Ты очень способная, шатрез. Не забывай: я вижу тебя так, как ты видишь меня. И это волнение, это напряжение, оно полезно. Но большего…

– У меня такое чувство, будто я готова к бою, а кругом у всех только гитары и слова! Хотелось бы мне, чтобы этот идиот наверху что-нибудь предпринял, если он еще там. А Хакан так настроился, что мы поедем с гастролями и посмотрим мир, и у меня такое ощущение, будто мы должны сделать это ради него, чтобы его не разочаровать. – Она глубоко вздохнула, посмотрела на Вал Кона и ухмыльнулась. – Знаешь, наемникам вредно думать. Ладно, все хорошо.

Наблюдая своим внутренним взором, он заметил, как пламя Мири немного померкло и затуманилось, но в следующую секунду она уже стала ярче, чем прежде, а ее мелодия была абсолютно верной.

– Мы играем ради удовольствия, – медленно проговорила она, пересев так, чтобы их плечи по-дружески соприкоснулись. – Как я и сказала Хакану.

– Мы играем ради удовольствия, – согласился он. – Только ради этого и стоит играть.

Запретный мир И-2796-893-44

Непонятно было, как тут не начался пожар. Вся ярмарка представляла собой лабиринт из шатких деревянных построек, деревянных тротуаров, деревянных торговых рядов и разбросанных повсюду гор нарубленного дерева. И повсюду был открытый огонь: жаровни, факелы, костры… И за каждым присматривал только один полоумный варвар, максимум – два. И некоторые явно приложились к кувшину отвратительного местного алкоголя.

Но сама толпа беспокоила его даже сильнее, чем опасное сочетание дерева и огня. Вполне оправдались ожидания, что эта группа местного населения окажется такой же отсталой и невежественной, как и население на юге. Не было неожиданностью и то, что у многих были видны признаки болезней и преждевременной старости. И все же сиг-Алду беспокоило такое множество недугов, что ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что ему сделаны все прививки и что он не может заразиться ни одной болезнью, известной современной науке.

Из толпы местной молоди с громкими криками и воплями вывалилось одно существо. Оно настолько потеряло равновесие, что с силой налетело на сиг-Алду и обхватило руками его колени в неуклюжей попытке остаться на ногах.

Сиг-Алда заставил себя замереть на месте и мобилизовал все свое терпение, чтобы дождаться, пока это создание опомнится и уберется восвояси. Вместо этого щенок задрал голову: бессмысленная улыбка на его толстом лице была отвратительной карикатурой на нормального и воспитанного лиадийского ребенка.

Сиг-Алда нахмурился.

– Уходи! – коротко приказал он.

Круглое лицо сморщилось, пытаясь понять смысл этого слова.

– Ламан? – Из толпы вынырнул взрослый и оторвал от него щенка, ощерив в ухмылке кривые зубы. – Извините, замур, но вы же понимаете, что такое дети!

– Да, конечно, – почти грубо ответил сиг-Алда и пошел дальше, пересчитывая деревянные строения, пока не добрался до четвертого слева.

Музыка звучала негромко: «Баллада о Розовом Венке». Они целый час учили Хакана произносить слова «Пролетай мимо», – из которых и состояла его партия. У Вал Кона было несколько припевов, но в основном песню пела Мири.

Почтеннейшая публика, наверное, снова ожидала куплетов, а получила балладу на земном, историю о двух влюбленных, которые разлучились навеки, когда на Розовом Венке на свободу вырвался экспериментальный вирус.

В переводе, который они дали Хакану для слушателей, Венок стал богатым островом, пораженным заразным безумием. По мнению Мири, это было достаточно близко к истине, а мелочи роли не играли. Вирус Венка оказался смертельным, планета, которую он захватил, – богатой, и три спасательные экспедиции были сбиты автоматическими системами, пока воротилы наконец не осознали, насколько глупо расходуют средства, и не закрыли на карантин весь сектор. Влюбленный был в последней спасательной экспедиции. Для Хакана – для слушателей на ярмарке – он спасся.

Мири в последний раз пропела «Пролетай мимо» и низко поклонилась, чтобы скрыть слезы. Это ее раздосадовало, и она высоко подняла голову перед рукоплещущей толпой.

– Забыла слова, Мири? – прошептал Вал Кон ей на ухо, и она неуверенно засмеялась.

Слушатели еще мгновение удержали их у края сцены, а потом Мири достала гармошку, сыграла быструю трель, и трио нырнуло в жизнерадостную популярную бенскую песню «Попутный ветер». Гармошка придала огня песне, которая нравилась Мири, и она отступила назад, освобождая место для отрепетированного ими маневра.

Хакан нырнул к роялю, передал гитару Вал Кону – и в следующее мгновение Вал Кон вышел к рампе, быстро играя мелодию под аккомпанемент гармошки. Кто-то из слушателей рассмеялся, раздался даже взрыв слишком ранних аплодисментов. А сбоку не гас зеленый огонек.

Они еще раз ускорили темп песни, и Мири снова стала дожидаться сигнала Вал Кона. Он дал сигнал – и они одновременно перестали играть, сразу же поклонившись.

Зрители повскакали с мест, выражая свое одобрение криками, рукоплесканиями и топаньем. Конферансье неуверенно стояла у края сцены, собираясь выйти вперед. Однако крики усилились – и она ушла.

– Такого никогда не бывает, – прошептал Хакан.

– Правда? – сказала Мири и шагнула к микрофону. – Спасибо вам! Спасибо вам всем! – громко сказала она, и зал стал затихать. – У нас почти кончилась музыка… – Раздался смех, и она перевела дух. – Но еще одну песню мы знаем. Хотите послушать?

Зрители радостно взревели. Хакан потрясенно застыл.

– Фру… – начал было он, но Кори уже уселся за рояль, а Мири сказала:

– Начали!

Она взмахнула рукой, давая сигнал к «Мельничной кадрили». Хакан схватил гитару и заиграл.

«Исполнение долга»

– Только не сомневайся, – повторила Присцилла в третий раз, потому что таков был ритуал – и потому что ей не нравилось его настроение: яркие эмоции, острые края и решительность.

Шан аккуратно сложил рубашку на стуле и поднял на нее глаза. В его взгляде и ауре видна была ирония.

– Полно, Присцилла, неужели я настолько робкий?

– Ты же говорил, – напомнила ему она, – что чистым безумием было бы рисковать одновременно капитаном и первым помощником, когда Клану угрожает опасность. – Она сняла брюки и выпрямилась, суровая и прекрасная в своей наготе. – А риск существует. Если Богиня отвернется, можем погибнуть мы оба или один из нас. – Она подалась вперед и удержала его одним только взглядом. – Не сомневайся, Шан.

– Ну, я действительно так говорил, – согласился он и сел, чтобы разуться. – Но это было до того, как в Треалла Фантрол заявились наемные убийцы, Клан рассредоточился по Основным точкам, а «Исполнение» вооружилось. Хорошо Вал Кону посылать нам указания, чтобы мы не тревожились, пока он со своей дамой будет на отдыхе. Мы в беде, будь проклят этот щенок!

Он расстегнул ремень и вздохнул:

– Он нам нужен, Присцилла. Существуют веские основания, по которым Делм избирается из йос-Фелиумов, а если Кольцо попадает в руки йос-Галанов, то мы служим только как Первые представители – Опекуны и отдаем его со вздохом облегчения, как только наш долг это позволяет.

Он кончил раздеваться, сложил брюки поверх рубашки и встал прямо.

– И что теперь?

– Теперь. – Она легко скользнула через каюту, обхватила его руками и поцеловала, крепко и долго. Убедившись в том, что он полон страсти, она отступила и указала на постель: – Ложись.

В кои-то веки потеряв дар речи, он послушался, не спуская глаз с ее лица.

Присцилла кивнула.

– Когда душа путешествует, ей порой грозит опасность забыть телесные наслаждения и муки. Помни их и дорожи ими всеми, чтобы при твоем возвращении домой радость облегчила тебе обратный путь.

Она села на край кровати и легко прикоснулась к его щеке кончиками пальцев, позволив ему на секунду увидеть всю ее нежность и любовь к нему, разрешив себе на секунду ощутить напевный свет его чувства к ней. А потом она решительно закрылась и заставила себя успокоиться, чтобы учить.