Ордо Маллеус - Дэн Абнетт

– Честно говоря, ты тоже могла бы помолчать, – сказал я.

– Нет, черт тебя дери, – бросила она. – Это уже начинается.

– Что? Что «это»?

– В своих снах я видела, как ты лжесвидетельствуешь перед имперским алтарём. Я видела, как это произошло, а за этим последовала моя смерть.

Я смотрел, как сочанки кружат над двором.

– Дежа вю.

– Я видела это дежа вю в снах, – кисло ответила Унгиш. – Я чувствую это дежа вю своим задом.

– Бог-Император наблюдает за нами, – заверил я.

– Да знаю я, – сказала астропат. – Вот только не думаю, что ему нравится увиденное.

Мы прождали во дворе до вечера. Пришлось пообедать горячими булками, кубиками салата и приторным чёрный кофе, купленными у уличных торговцев. Унгиш практически ничего не ела. Длинные вечерние тени протянулись по двору. Я вызвал Медею по воксу. Она благополучно вернулась на борт шлюпки и дожидалась нас.

Я готовился к тому, чтобы завершить вторую из своих задач. Назначенный час стремительно приближался. Нам предстояло проверить, какое действие возымели отправленные мной двадцать сообщений. Одно из них предназначалось инквизитору Гладасу, человеку, которым я восхищался и с которым эффективно сотрудничал тридцатью годами ранее, разбираясь с заговором Пи'Глэо. Орбул Инфанта находилась в пределах зоны его влияния. Я написал ему, рассказав о своих проблемах и прося о поддержке. Встретиться предложил в этом месте, в этот час.

Как и в случае с остальными посланиями, все зависело исключительно от его доверия. Я писал только тем мужчинам и женщинам, которых ни в чём не мог заподозрить и которые, вне зависимости от отношения ко мне, могли бы оказать любезность и согласиться на встречу, чтобы обсудить вопрос Квиксоса. Если бы они отказались от меня или от участия в моем деле, проблем бы не возникло. Я не думал, что кто-нибудь из них предаст или попытается арестовать меня.

Мы ждали. Моё нетерпение возрастало с каждой минутой, я начинал нервничать. Меня раздражали тёмные мистерии, посеянные Понтиусом Гло в моей голове. Мне не удавалось выспаться уже четыре месяца. Я становился вспыльчив.

Я полагал, что Гладас прибудет сам или, по крайней мере, отправит какое-нибудь послание. Он мог задержаться, опоздать или быть слишком занят собственными благородными делами. Но я не думал, что он станет игнорировать меня, и поэтому искал в вечерних толпах его длинноволосую голову, его бороду, серые одеяния или посох с шипастым навершием.

– Он не придёт, – сказала Унгиш.

– Да прекрати ты каркать.

– Пожалуйста, инквизитор, я хочу уйти. Мой сон…

– Почему ты не доверяешь мне, Унгиш? Я защищу тебя, – сказал я и отодвинул полу чёрного льняного плаща, чтобы она смогла увидеть лазерный пистолет, лежащий в кобуре.

– Почему? – раздражённо ответила она. – Потому что ты играешь с огнём. Ты пересёк черту.

– Зачем ты так говоришь? – дёрнулся я, услышав, как слова Понтиуса разносятся эхом в моей голове.

– Потому что так и есть, будь ты проклят! Еретик! Проклятый еретик!

– Прекрати!

Она неловко вскочила со скамейки. Паломники стали оглядываться, услышав её гневные выкрики.

– Еретик!

– Прекрати, Тереза! Сядь! Никто не причинит тебе вреда!

– Кто бы говорил, еретик! Ты проклял нас всех своими делами! И платить за это придётся мне! Я видела это в своих снах… это место, этот час… твоя ложь перед алтарём, кружащие в небе птицы…

– Я не лгал, – сказал я, усаживая её обратно на скамью.

– Он идёт, – прошептала Тереза.

– Кто? Гладас?

– Не Гладас. – Она потрясла головой. – Он никогда не придёт. Никто из них не придёт. Все они прочитали твои прелестные, жалостливые письма и тотчас стёрли их. Ты еретик, и они не станут связываться с тобой.

– Я знаю людей, которым писал, Унгиш. Ни один из них не отречётся от меня.

Когда она обернулась и заглянула мне в лицо, каркас, удерживающий её голову, натужно зашипел. Глаза Терезы были полны слез.

– Я так боюсь, Эйзенхорн. Он идёт.

– Кто?

– Охотник. Больше ничего мой сон не показал. Охотник, бесформенный и незримый.

– Ты слишком сильно волнуешься. Пойдём со мной.

Мы возвратились в собор Святого Эзры Смотрящего и заняли места перед молельными кабинками. Свет вечернего солнца бил косыми лучами сквозь окна. Статуя святого, возвышавшаяся за алтарной перегородкой, выглядела величественно.

– Теперь лучше? – спросил я.

– Да, – прохныкала она.

Я продолжал оглядываться, надеясь, что появится Гладас. Многочисленные паломники прибывали на вечернее богослужение.

Вероятно, он решил не приходить. Возможно, Унгиш была права. Я мог оказаться куда большей парией, чем представлял, даже для старых друзей и коллег.

Возможно, Гладас прочитал моё скромное коммюнике и с проклятием отверг его. Он мог переправить его арбитрам… или Экклезиархии… или Службе Внутренних Расследований Инквизиции.

– Ещё две минуты, и мы уйдём.

Время, в которое я предлагал Гладасу встретиться, давно прошло.

Я снова осмотрелся по сторонам. Паломники наводняли собор через главный вход. В плотном потоке я заметил пустое место, достаточное для одного человека, но, несмотря на толкотню, молящиеся почему-то не занимали его. Я удивлённо распахнул глаза. В толпе проскочила энергетическая вспышка, напоминающая статический разряд на зеркальном щите.

– Унгиш, – прошипел я, протягивая руку к оружию.

Из пустоты вырвались и с визгом понеслись вдоль нефа болтерные заряды. Паломники заорали и бросились врассыпную.

– Охотник! – завопила Унгиш. – Бесформенный и незримый!

Так оно и было. С активизированным зеркальным щитом, он казался просто дрожью горячего воздуха, выделяющейся только благодаря ярким вспышкам оружия.

Паника охватила собор. Верующие толкали друг друга, стремясь к дверям. В стенках молельных кабин образовались неровные дыры, пробитые болтерными зарядами.

Я открыл ответный огонь очередями из лазерного пистолета.

– Шип вызывает Эгиду, малодушные псы в исподнем!

Это всё, что я успел сказать, прежде чем болтерный заряд вскользь задел мою шею, отбросив меня назад и уничтожив вокс.

Истекая кровью, я покатился по мраморному полу.

– Эйзенхорн! Эйзенхорн! – Вопль Унгиш оборвался криком агонии.

Я увидел, как она отлетает назад и падает, ломая деревянные скамьи. Болтерный заряд поразил её в живот. Тереза скорчилась на полу, среди деревянных обломков, стеная и крича от боли.

Я попытался подползти к ней, но безумная болтерная пальба разнесла остатки первого ряда скамей. Я поднял взгляд. Охотник на ведьм Арнаут Танталид отключил зеркальный щит и пристально смотрел на меня сверху вниз.

– Эйзенхорн, ты обвиняешься в ереси, и теперь этот факт не вызывает никаких сомнений, учитывая карту экстремис, заполненную на тебя. От имени Министорума Человечества я лишаю тебя жизни.

Глава двадцать первая

СМЕРТЬ В СОБОРЕ СВЯТОГО ЭЗРЫДОЛГАЯ ОХОТАОТРЯД ПЯТЕРЫХ

Для меня остаётся загадкой, как Танталид нашёл меня. Но, как я полагаю, он уже давно сидел у меня на хвосте, причём ещё до Синшары. Тот факт, что он прибыл к собору Святого Эзры Смотрящего именно в этот день и час, убеждает меня в том, что ему удалось перехватить моё послание к Гладасу. И он вполне мог одержать победу надо мной прямо не сходя с места, если бы воспользовался преимуществом и закончил дело с помощью болтера.

Вместо этого Танталид убрал болт-пистолет и обнажил древний цепной меч Теофант, намереваясь привести приговор в действие с помощью священного оружия.

Я выстрелил из лазерного пистолета, всаживая в Арнаута выстрел за выстрелом. Инкрустированная золотом боевая броня, придававшая его иссохшему телу пропорции Космического Десантника, поглощала и отклоняла лучи, но ярость моей атаки заставила охотника на ведьм отступить на несколько шагов.

Я поднялся на ноги, продолжая стрелять, и стал пробираться вдоль апостольской стороны собора по направлению к раке. Паломники и служители разбегались и прятались, кто куда мог. Скрежеща железными зубами, ко мне приближался Теофант. Танталид стих за стихом лаял Обвинение в Ереси.

– Умолкни! – завопил я, подкрепляя слова Волей.

Мой выпад заставил его затихнуть, но оказалось, что его защищали ментальные блокираторы, поэтому он полностью проигнорировал следующий подкреплённый Волей приказ: «Прекрати!»

Цепной меч завизжал ещё громче, и я бросился в сторону, а он расколол скамью надвое. Обратным движением Теофант почти поддел меня, но я спрятался за пилястром, принявшим удар. В воздух брызнули искры и каменные осколки.

Унгиш продолжала кричать от боли. Её вопли помогли мне собраться и привели меня в бешенство. Я вновь выстрелил из лазерного пистолета, но последний залп лишь слабо прошипел в воздухе. Батарея была истощена. Я перекувырнулся, обманным броском проскочив мимо неповоротливой фигуры охотника, и набросился на Танталида сзади. Признаться, это было жестом отчаяния. Поскольку я был без брони, у меня практически не оставалось шансов пересилить его или причинить какой-нибудь вред. Он сунул за спину окованную сталью руку, схватил меня за плащ и отодрал от своего тела.