КРАСИВЫЕ, ДЕРЗКИЕ, ЗЛЫЕ - Анна ЛИТВИНОВЫ

   ...Для того чтобы закрепить памятник, пришлось приготовить еще одну порцию бетона. Потом Степа лопатой перекидал раствор, разровнял. Отошел в сторонку, оглядел творение своих рук. Ни с малопроезжего, наполовину заросшего травой проселка, ни тем более с трассы могилу видно не было – валун загораживал ее напрочь. Лишь тот, кто знает (или уж совсем случайный турист), сможет добраться сюда – и увидеть и памятник, и блестящую табличку на нем:

КИРИЧЕНКОПетр Иванович10 февраля 1970 – 21 декабря 1994

   Хорошо бы вернуться сюда завтра-послезавтра, снять, к черту, опалубку, возложить на высохший бетон цветочки, выпить-помянуть, но Степа вряд ли сможет это себе позволить. Он достал фляжку. Сделал несколько добрых глотков коньяка.

   «Ну ладно, спи спокойно, Петро. Ты многое сделал для меня. Вернее, без тебя я в одиночку вряд ли сумел бы сделать то, что сделал. И жаль, что тебя нет со мной. Жаль, что ты не живешь. Что не увидел, какой я в конце концов сумел создать бизнес; и как похорошела Москва; и в каком доме я живу. Ты и сам мог бы жить в таком же... И так же, как я, жениться и ездить с молодой супругой на Кубу и на Фиджи... Знаешь, я ведь помню тебя, Петька. И Валька тебя помнит.

   Жаль, что у вас с ней ничего так и не склеилось. Наверно, сейчас, когда иллюзии растаяли, Валька не отказалась бы уже быть с тобой... А я... Что мне остается? Я всегда буду помнить тебя. Сожалею, что мы сейчас опять расстаемся. И, наверно, надолго – и бог его знает, когда я в следующий раз смогу прийти к тебе. Но я приду. Обязательно приду. Обещаю».

   Остатки коньяка Степа вылил на могилу, на свежий бетон: «Спи спокойно, дружбан. Это, к сожалению, то немногое, что я в силах для тебя сделать».

   Инструменты он положил в поддон, в котором мешал бетон. Затем оттащил его в кусты, окаймляющие речушку. Спрятал, замаскировал ветками – не тащить же с собой, в ближайшее время лопаты и мастерок ему не понадобятся. Но, дай бог, он сумеет сюда вернуться, а инструментов никто не найдет, и они дождутся своего часа.

   «Пока, Петро. Я не прощаюсь с тобой».

   Взревел движок джипа.

   Алиса

   Пока летишь первым классом над Средиземным морем, потом над горами – Альпами? Карпатами? – а затем над равнинами Польши, Белоруссии, России, есть время, чтобы подумать. Много о чем поразмышлять.

   Ее жизнь снова заложила вираж. Опять, по сути, начиналась заново – и к этому нужно было привыкнуть.

   Алиса отказалась от выпивки и завтрака, откинулась в кресле, надела наушники и включила канал классической музыки, который выбрала из полутора десятков возможных. Почему именно классику? Сроду она не любила антикварной музыки и ничего не понимала в ней. Но сейчас пиликанье скрипок и уханье симфонического оркестра были наиболее созвучны ее переживаниям.

   Алиса утонула в кожаном кресле и вспоминала, вспоминала, вспоминала... Начиная с предыдущего переворота в ее жизни...

   ...Когда банкир Артем сбежал от нее... Нет, вернее так: когда Артем сбежал от финансового кризиса (а заодно и от нее), Алиса сняла квартирку в Марьине – как теперь оказалось, совсем неподалеку от нынешнего местожительства Инны Петровны. Только девушка устроилась не в современном доме, а в зачуханной пятиэтажке. Денег, заначенных за время жизни с Темой, ей, пожалуй, хватило бы на полгодика сносной жизни. Потом в ход могли пойти драгоценности.

   Сидеть в квартире и смотреть телик было безумно скучно. Но что еще оставалось делать? Бродить по Москве? Посещать музеи? Или, может, к экзаменам готовиться – опять на актерский? А смысл? Теперь уже ясно – зряшная трата времени. Бритому ежику понятно, что без блата в театральный не поступишь. Но блата в нужных кругах Алиса так и не заимела.

   Вскоре сидеть в чужом съемном жилье стало совсем невмоготу. И тогда Алиса позвонила Теплицыну. Она загадала: если Андрей Федорович вспомнит о прошлом роде ее деятельности или намекнет, что неплохо бы вернуться в «профессию», – она вежливо распрощается, повесит трубку и навсегда забудет его номер. Однако Теплицын – его секретный мобильник действовал – был рад, почудилось Алисе, слышать ее и никаких намеков не делал. Немедленно пригласил ее поужинать – не позавтракать, прошу заметить, не пообедать, а именно поужинать – в собственный клуб «Ален Делон» на Олимпийском проспекте. Заведение было на уровне. Когда Алиса входила, швейцар поклонился ей, гардеробщик бережно принял пальто, метрдотель галантно проводил к столику – и девушка поняла, по чему она больше всего скучала в своей убогой квартирке, метро и автобусах шестьсот двадцатого маршрута: по атмосфере богатства, достоинства и уважения к собственной персоне, которая создавалась только очень большими деньгами.

   Теплицын предстал перед ней внимательным собеседником, обходительным кавалером – эдаким чутким старшим товарищем. Ни слова, ни намека на то, что когда-то они были любовниками, ни на то, чем Алиса занималась по его наущению до того, как встретила Артема. В ресторане, кроме них, сидела еще только одна парочка – после кризиса создавалось впечатление, что все более-менее обеспеченные люди или уехали из страны, или попрятались, или напрочь разорились. Полутемный зал своим затишьем напоминал курортные кафе в мертвый сезон. И хоть Теплицын был столь же безупречно лощеным, что и раньше, по едва уловимым признакам – например, по раздраженной реплике, которую он бросил в мобильник, зазвонивший за вечер всего лишь раз: «Сливай ты его по любой цене – слышишь, по любой!» – чувствовалось, что неурядицы в государстве все-таки зацепили и его.

   За десертом – жареный ананас плюс любимый Алисин кофе по-ирландски – Андрей не стал (как она втайне надеялась) спрашивать, чем он может быть ей полезен, но и не дождался, чтобы она попросила о помощи. Просто безапелляционно заявил:

   – Я знаю, что тебе нужно.

   Алиса засмеялась. Она захмелела. Кофе по-ирландски прекрасно улегся на два коктейля «Маргарита».

   – Всегда приятно иметь дело с мужчиной, который знает, чего хочет женщина. И чего же, если не секрет?

   – Пока секрет. Придет время – расскажу.

   – И когда это время придет?

   – Терпение не самое сильное твое качество, дорогая Алиса. Не суетись. Жди.

   Она чуть было не ляпнула, что еще пару дней такого терпения – и она просто сдохнет в своем убогом Марьине, но удержалась. Благоразумно пробормотала:

   – Боюсь, мне ничего не остается – с таким-то учителем...

   Ждать, к счастью, пришлось не очень долго.

   Спустя неделю Теплицын пригласил ее на финал Кубка Кремля.

   – Я ничего не понимаю в теннисе.

   – А я тебя не на теннис приглашаю, – усмехнулся старый друг, – а в VIP-ложе сидеть.

   VIP-ложа оказалась до такой степени близко от корта, что Алиса слышала все словечки, вылетавшие из уст теннисистов, и поражалась виртуозности их конструкций: куда до них покойному бараблинскому дяде Коле с его унылым матерком. Теплицын сидел рядом, на ушко посвящал ее в теннисные тонкости: эйс, двойная ошибка, тай-брейк... Едва только они уселись, сразу шепнул: «По сторонам особо не глазей, здесь любопытных не любят...» – хотя посмотреть в правительственной, почитай, ложе было на кого. Правда, российский болельщик номер один, первый президент, столь хорошо знакомый Алисе, на матчах не присутствовал (после недавней операции на сердце ему запретили болеть – в спортивном смысле этого слова). Однако в ложе для почетных гостей сидели и мэр Москвы, и красавец президентский пресс-секретарь, и множество других людей, незнакомых Алисе, но одетых и выглядевших таким образом, что сразу становилось ясно: от них зависит если не судьба России, то курс рубля к доллару – наверняка. Алисе показалось, что Теплицын – они-то с ним поместились на VIP-трибуне отнюдь не на центровом месте, а скорее на отшибе – успевает одновременно и на корт поглядывать, и ей уроки тенниса давать, и внимательно отслеживать, что происходит в креслах вокруг, впереди и даже сзади него.

   В один прекрасный момент – как раз начинался решающий сет парной встречи – Теплицын вдруг нежно сжал Алисин локоток: «Пошли!» Важное качество, которое развивала и пестовала в себе Алиса, – не перечить мужчинам, особенно по пустякам. Поэтому она покорно двинулась вслед за Андреем в подтрибунные помещения. Там оказалось многолюднее, оживленнее и веселее, чем вокруг корта. Деловито сновали мальчишки в зеленых униформах – они назывались болл-бои, хихикали расфуфыренные светские красотки, от многочисленных ларьков зазывали на бесплатные соко-кофейные дегустации... Практически немедленно Теплицын столкнулся с молодым чернявым красавцем. И хоть мужчины и обнялись, и троекратно облобызались, и изобразили взаимную радость от встречи – да только Алиса сразу по их позам поняла, что чернявый – важная птица и ее спутник, пожалуй, от него зависит. Теплицын представил VIP-персоне Алису. В цепких глазах собеседника вспыхнул хорошо знакомый ей огонек мужского интереса. Они перемолвились несколькими фразами, выпили «за знакомство» по глотку шампанского и разошлись, причем Алиса заметила, как напряженно прислушиваются к их разговору, стараясь не упустить ни звука, несколько других VIP-персон и как они бросились наперебой к новому знакомцу, едва только он отошел от Теплицына. Стало ясно, что это не просто важный перец, а супер-пупер важный. Алиса не стала уточнять, кто он, однако у нее сложилось впечатление, что знакомство их неспроста – да и сам поход с Андреем на теннис, возможно, затевался только ради одной этой встречи.