Ключ света - Нора Робертс

— Может, ты чувствуешь себя слишком защищенной. — Он легко скользнул кончиком пальца по холмику ее груди.

— Может быть. — Она вздохнула, когда он уткнулся носом во впадинку у ее шеи. — И этим тебе меня не испугать. Придется придумать что-то еще.

Он перекатился через нее, придавил ее своим телом и грабительски захватил ее губы.

— Ох. Вот это уже лучше, — сумела пробормотать она.

Она затрепетала, возбуждая этим его еще больше, ее кожа раскраснелась от внутреннего тепла. Он мог бы полностью погрузиться в нее, в ее вкус, в ее прикосновения. Он мог бы утонуть, потеряться в этом океане удовольствия.

Он был связан с ней. Возможно, даже раньше, чем встретил ее. Возможно ли, что все ошибки, которые он совершил, все повороты в его жизни, были лишь для того, чтобы привести его в это время, к этой женщине?

Может, у него никогда и не было выбора?

Она почувствовала его отстранение.

— Нет, не уходи, — умоляюще попросила она. — Позволь мне любить тебя. Мне нужно любить тебя.

Она обвила его руками, целуя, заставляя забыть обо всем. В этот момент она готова была забыть о гордости без всяких сомнений. Извиваясь под ним, она чувствовала его трепет.

Ласки рук. Прикосновения губ. Стоны и всхлипы во внезапно сгустившемся воздухе. Долгие, ленивые поцелуи, перерастающие во все более глубокие, заставляющие с алчностью хватать ртом воздух.

Сейчас он был с ней, соединенный в ритме, слишком примитивном, чтобы ему можно было сопротивляться. Его сердце готово было выскочить из груди, но этого все еще не было достаточно.

Он жаждал вобрать в себя до последней капли ее вкус, ее запах, полностью раствориться в этом ощущении бесконечной близости. Мягкая и податливая в один момент, секунду спустя она становилась напряженной, как сжатый кулак. Когда она со всхлипом выдыхала его имя, он думал, что сойдет с ума.

Она поднялась над ним. Вцепилась в его руки и вобрала его в себя, скользя медленно, очень медленно, доводя его до предела.

— Мэлори.

Она потрясла головой, наклонилась, чтобы коснуться его губ.

— Хочешь меня.

— Хочу.

— Тогда отдай себя мне. Смотри на меня.

Она выгнулась назад, провела руками вверх по своему телу, груди, запустила пальцы в волосы. И начала движение.

Жар опалил его, огненный порыв, парализовавший все его мускулы, обжегший до костей. Она возвышалась над ним, стройная и сильная, белая и золотая. Она окружала его, владела им. Ввергала в безумие.

Сила и страсть поглотили ее. Движения становились все быстрее, все жестче, пока в ее глазах все не смешалось. Живы — было ее единственной мыслью. Они живы. Кровь обжигала вены, яростными толчками проходя через сердце. Здоровый пот выступил на коже. Она чувствовала его вкус у себя во рту, его толчки в своем теле.

Это была жизнь.

Она цеплялась за это, цеплялась, даже когда триумф стал почти невыносимым. Пока их тела не выгнулись в последнем стремительном движении и не затихли.

Он приготовил суп. Наверняка мысль о нем у ее плиты с кастрюлей в руках позабавит ее, подумал Флинн. Он включил музыку, приглушил свет. Не для соблазнения, нет. Он просто отчаянно хотел, чтобы она расслабилась.

У него были вопросы, очень много вопросов по поводу ее сна. Часть его, считающая ответы на вопросы жизненной необходимостью, спорила в нем с той частью, что хотела спрятать ее в покое и безопасности на некоторое время.

— Я могу сбегать, взять какое-нибудь видео, — предложил он. — Мы можем просто расслабиться и побездельничать.

— Не надо никуда ходить. — Она теснее прижалась к нему на диване. — Тебе не нужно отвлекать меня, Флинн. В конце концов, нам придется об этом поговорить.

— Но не обязательно сейчас.

— Я думала, что журналист внутри тебя захочет раскопать все факты как можно быстрее.

— Так как Вестник пока не собирается печатать историю о кельтской мифологии в Долине, то нет никакой спешки.

— А если бы ты работал для «Нью-Йорк Таймс»?

— Ну, тогда все было бы по-другому. — Он пригладил ее волосы, сделал глоток вина. — Я бы был весь такой крутой и циничный и высмеял бы тебя и любого другого за подобную историю. А еще я, вероятно, был бы нервный и напряженный. Может, имел бы проблемы с выпивкой. И работал бы над своим вторым разводом. Я бы любил бурбон и имел любовницу на стороне.

— Ты и правда думаешь, что именно так все и было бы, если бы ты уехал в Нью-Йорк?

— Я не знаю. Мне нравиться думать, что я бы делал хорошую работу. Важную работу.

— Ты не думаешь, что твоя работа здесь не менее важна?

— Ну, по крайней мере, в этом цель.

— Это важная цель. Не только держать людей в курсе событий и развлекать их, отдавая дань традиции, но и обеспечивая многих из них работой. Люди, работающие в газете, выпускающие ее, их семьи. Куда бы они пошли, если бы ты уехал?

— Я был не единственным, кто мог взять на себя руководство

— Может, ты был единственным, чьим предназначением это было. Ты бы ушел сейчас, если бы мог?

Он думал об этом.

— Нет. Я сделал выбор. И большую часть времени я доволен своим выбором. Хотя иногда мне становится интересно, как все могло бы сложиться.

— Я не могла бы рисовать. Никто не говорил мне, что я не способна и не заставлял меня бросить это. Я просто не была достаточно хороша и сама это поняла. Другое дело, когда ты на самом деле достаточно хорош, но кто-то утверждает, что это не так.

— Это было не совсем так.

— А как?

— Ты должна понять мою мать. Она всегда придерживалась вполне определенного плана. Когда умер мой отец, это просто перевернуло с ног на голову план «А».

— Флинн…

— Я не говорю, что она его не любила, или не оплакивала. Нет. Ей его не хватало. Нам всем его не хватало. Он заставлял ее смеяться. Он всегда мог рассмешить ее. Я целый год не слышал ее смех, настоящий смех, после его смерти.

— Флинн. — Это разбивало ей сердце. — Мне жаль.

— Она крепкая. Это можно утверждать с абсолютной уверенностью. Элизабет Флинн Хеннесси — не тряпка.

— Ты любишь ее. — Мэлори пригладила его волосы. — Это удивительно.

— Конечно люблю. Но она никогда не была человеком, с которым легко ужиться. В любом случае, когда она пришла в себя, настало время для плана «Б». Основная часть этого плана заключалась в том, что когда придет время, газета перейдет ко мне. Это не было проблемой, так как я подумал, что это может стать для меня первым шагом. Я был уверен, что смогу заставить ее изменить решение, когда захочу уйти. Мне нравилось работать в газете, изучать не только репортерскую сторону ремесла, но и издательскую.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});