Охотник за смертью: Восстание - Саймон Грин

Сайленсу стало совсем неуютно без оружия. Если бы он по крайней мере знал, где здесь выход! Придворные восприняли появление гренделианина без малейшего энтузиазма. Конечно, они понимали, что после атак эльфов и пришельцев императрица должна была усилить меры безопасности при дворе. Но персональный гренделианин на поводочке — это уже слишком. Даже для Лайонстон. Это уже не безопасность, а скорее наоборот. Тех, кто стоял в первых рядах, вдруг обуяла вежливость. Они любезно попытались уступить свои почетные места другим и раствориться в толпе. Но задние ряды стояли насмерть и не поддавались на провокации. Если сомнительного вида привязь откажет, стражники и не подумают защищать толпу. Не для этого их тут поставили. И придворные продолжали потихоньку отходить назад. Никому не хотелось привлекать к себе внимание императрицы. Фрост наклонилась к уху Стелмаха, и тот подпрыгнул от ужаса. Разведчица даже не улыбнулась.

— Мне казалось, что вы говорили, будто наш ручной гренделианин — единственный. А его уничтожили на Хайдене. Откуда же тогда здесь взялся этот экземпляр?

— По всей видимости, пока нас не было, наука на месте не стояла, — сказал Стелмах, стараясь не шевелить губами.

Фрост нахмурилась:

— И насколько же надежна эта сеточка?

— Зависит от того, что вы понимаете под словом «надежна». Если за время нашего отсутствия не было сделано никаких потрясающих открытий — а я полагаю, что не было, — то сетка представляет собой обыкновенный выключатель. Стоит нажать на кнопку, и гренделианин набросится на первого, кто окажется у него на пути. Остается только удостовериться, что он развернут лицом в нужную сторону, и уповать на Господа. Подобная модель (если это, конечно, она) вполне работоспособна, но жизнь свою я бы ей не доверил.

— Наши с вами жизни зависят именно от работоспособности этой модели.

— Я знаю, — с несчастным видом произнес Стелмах.

Сайленс вертел головой, даже не пытаясь скрыть любопытство. Он не сомневался, что видит только малую часть стражников. Остальные, вероятно, прячутся за маскирующими голограммами. Кроме того, зал, без сомнения, напичкан блокираторами биополя и еще бог знает чем. Говорят, Лайонстон немало потратила на обеспечение своей безопасности. И это не мания преследования. Многие желают императрице смерти и с наслаждением сплясали бы на ее могиле. Среди придворных таких недоброжелателей тоже полно. Именно поэтому их пропускают сюда лишь безоружными, после тщательного обыска. Иногда аудиенции императрицы оборачивались смертным приговором для неосторожных придворных интриганов. Но они все равно приходили к ней. Ибо где, если не при дворе, могли они повлиять на политику Империи, как попали бы на экраны головизоров? И сейчас, несмотря на повисшую в воздухе напряженность, многие из придворных собирались сказать свое слово.

Потому что именно сейчас, впервые за многие годы, у них появился шанс вырвать власть из рук Лайонстон. У них был козырь, с помощью которого они надеялись посеять семена раздора между императрицей и военными. Налет мятежников на Главное налоговое управление вкупе с выведением из строя защитных систем планеты сделал позицию военных крайне уязвимой. Внезапная атака пришельцев тоже сыграла не в их пользу. И в довершение всего ходили упорные слухи о смерти лорда Драма. А лорд Драм был не просто Первым Мечом Империи. Он был любовником императрицы и ее правой рукой. А убили его на самом краю Империи, при попытке выполнить какое-то таинственное задание.

Впрочем, подтвердить или опровергнуть этот слух могли только люди с «Неустрашимого», который находился сейчас на орбите Голгофы в строгом карантине. Спуститься на планету позволили только троим — Сайленсу, Фрост и Стелмаху. Придворные следили за ними во все глаза, но на всякий случай держались на почтительном расстоянии. У Лайонстон наверняка были какие-то свои планы относительно этих троих, и никому не хотелось попадаться ей под горячую руку. Сайленс знал о настроениях придворных, знал, как они относятся к императрице, и в глубине души не мог не признать, что у них есть для этого основания. Если Лайонстон со своими военными даже родную планету не может защитить от одного-единственного вражеского корабля и кучки жалких мятежников, она не имеет права диктовать свою волю Совету лордов и членам Парламента, которые, собственно, и оплачивают все ее прихоти. Люди, которые платят повышенные налоги на поддержание безопасности, желают знать, на что идут эти деньги. И желательно до того, как будут установлены новые налоги.

Но и военные тоже не были слепцами. Сегодня они заполнили почти всю приемную. Офицеры всех рангов собрались перед Железным Троном, дабы продемонстрировать, что армия и императрица, как и раньше, готовы поддержать друг друга. Головы и плечи офицеров покрывал иней, но они мужественно делали вид, что не замечают холода. Военные показывали, что защитят императрицу от кого угодно, в том числе и от ее лордов. Это дело чести, а честь в армии до сих пор еще значила больше, чем политика.

Церковников в зале было не меньше, чем военных. Служители церкви Христа-Воителя стояли бок о бок с офицерами, усердно делая вид, что не замечают их. У церковников были бледные, гладко выбритые лица и горящие глаза истинных фанатиков. Это были одновременно воины и священники, воинствующие адепты самой кровожадной в Империи религии, с детства впитавшие ее заповеди. Императрице они кланялись лишь в случае крайней необходимости. Одним из основных символов их веры было насильственное крещение, пусть даже на деле это означало убийство всех, кого предполагалось обратить. А еще церковь проповедовала, что сильный всегда прав, и на деле подтверждала эту заповедь. В Империи были и другие религии, но их представители вели себя тише воды ниже травы, стараясь не попасться на глаза всемогущим воителям.

Генерал Шу Беккет внимательно разглядывал ряды священников, даже и не пытаясь скрыть своего к ним интереса. Многие из них тоже разглядывали генерала, и по той же самой причине. Врага надо знать в лицо. Беккет ухмыльнулся и выпустил облако сигарного дыма прямо в лицо ближайшему священнику, благо стояли они рядом. Вера — это прекрасно, но сам он предпочитал хорошую тренировку. Фанатик не боится смерти и потому может позволить убить себя прежде, чем выполнит задание. Старый солдат относился к церкви Христа-Воителя весьма критически. В свое время генерал был легендарным бойцом, и, хотя сейчас дни его близились к закату, никто не рискнул бы выступить против него, не составив предварительно завещания.

Роста генерал был среднего, но необъятных размеров живот заставлял его казаться почти низеньким. Даже выкованные на заказ доспехи с трудом вмещали могучее тело Беккета, но ему было на это глубоко наплевать. Он много лет провел в походе и считал, что заслужил свое право на сибаритство. Огромный военный опыт и стратегический ум генерала позволяли ему удерживать свои позиции, хотя он давно уже не мог больше принимать участие в сражениях. Он был признанным стратегом и прирожденным спорщиком. Генералу почти всегда удавалось настоять на своем — даже когда императрице попадала вожжа под мантию и все остальные в панике прятались в укрытие. Лайонстон постоянно порывалась разжаловать непокорного генерала, вечно говорившего то, чего она не хотела слышать, причем в самый неподходящий момент. Но Беккет всегда умудрялся напомнить разгневанной императрице, как он нужен Империи и ей лично. Кроме того, он ее смешил. Шу Беккет постоянно курил толстые сигары, даже если это категорически запрещалось, и имел привычку пускать дым в лицо собеседнику. Многочисленные дурные привычки были предметом чрезвычайной гордости генерала. Неудивительно, что его обожали зрители голопрограмм.