Чеснок и сапфиры - Рут Рейчл

— Эмили Стоун, — сказала я.

— А чем ты занимаешься?

— Я — менеджер ресторана. Я очень пунктуальный человек.

— Что это значит?

— То, что я никогда не опаздываю. И не делаю ошибок. Я очень строгая. Я тебе не понравлюсь, потому что я очень противная.

— Нет, мамочка, — возразил Ники, — ты не можешь быть противной.

Он ошибался.

— На что ты уставился? — рявкнула я на Джина, едва войдя в лифт.

Давно прошли времена, когда я его дурачила. Теперь у него была новая роль. Джин стал последним инспектором. Ему нравилось осматривать меня и подмечать, не выбилась ли из-под парика прядка волос, не надела ли я перчатки, бусы или шарф — те, что носила раньше. Обычно эта процедура мне нравилась.

Но сегодня, когда он сказал: «Вы хорошо выглядите», я только промолчала. Он продолжил разговор:

— На этот раз все хорошо. Иногда я боюсь, что вы перебарщиваете, а сегодня все нормально.

Я поджала губы и снова не сказала ни слова.

— Как вы ее назвали? — не уступал Джин.

— Эмили, — сказала я. — Для тебя — мисс Стоун.

— Да, мадам, мисс Стоун, — сказал он и приподнял воображаемую шляпу.

Он опустил лифт и открыл дверь.

— Позвольте мне сказать, мисс Стоун, — пробормотал он, когда я протиснулась мимо него, — похоже, сегодня вам не будет весело.

— Обрати внимание на свои манеры, — прорычала я и вышла из дома.

* * *

Я шла по тротуару, и на лице было написано: только попробуйте встать на моем пути. Никто не осмелился. Дойдя до угла, увидела молодую женщину, робко размахивающую руками в надежде остановить такси. Желтая машина шла навстречу. Я командным жестом вскинула руку, и автомобиль, скрипнув тормозами, послушно остановился. Молодая женщина сделала слабую попытку подойти, но я отпихнула ее в сторону и открыла дверцу, думая при этом, что такие люди не должны жить в Нью-Йорке. Если она не знает, как вызвать такси, то пусть и не претендует на мой автомобиль.

— Но, но, но… — залопотала она, когда я хлопнула дверью перед ее носом.

— Угол Сорок девятой и Второй, — бросила я шоферу. — Поезжайте через парк на Семьдесят девятой. Так будет быстрее. С Пятой поверните на Пятидесятую, чтобы не попасть в пробку. И не задерживайтесь на светофорах.

— Мм… — произнес водитель, но сделал все, как я сказала.

Я уселась на заднее сиденье. Молча смотрела на счетчик.

Настал момент оплатить поездку, я отсчитала монеты, добавила скудные чаевые, со щелчком захлопнула сумку и повернула ключ в замке. Направляясь к ресторану, чувствовала спиной тяжелый взгляд шофера.

Впереди меня, держась за руки, шла к дверям молодая пара. Молодой человек казался вымытым до блеска. Даже со спины я видела порозовевшие от волнения полукружья ушных раковин. Иссиня-черные волосы блестели. Пальто на нем не было, и я догадывалась, что его двубортный черный пиджак был поношен, но хорошо отглажен. Скорее всего, он взял костюм напрокат, как и кожаные ботинки. Девушка была еще моложе его, немногим более двадцати. Легкие черные волосы, круглое доверчивое лицо, полные губы цвета земляники. Из-под пальто виднелось платье из бежевого шифона длиною до колен. Пальто было расстегнуто, и я заметила, что к верхней части платья с открытыми плечами была приколота большая красная орхидея. Они были юными, неоперившимися, бедными и преисполненными надежд. Им здесь не место, подумала я, мрачно шагая следом. Если бы они промедлили хотя бы мгновение, я оттолкнула бы их и первой прошла в дверь.

Но они все так же мечтательно, не останавливаясь, вошли в ресторан, а я — следом за ними. Марион подняла голову, когда мы вошли. Она непринужденно сидела на неудобном стуле возле камина и одета была, как всегда: черные брюки, черный жакет, накрахмаленная белая блузка. Серебристые волосы убраны назад, обнажая лицо с прелестными морщинками. Изумрудные глаза, внимательно вглядевшиеся в меня, казались огромными. Молодая пара одновременно обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел следом за ними.

— Эмили? — спросила Марион.

Когда я кивнула, она поднялась одним гибким движением, подошла и серьезно протянула мне руку.

— Очень рада с вами познакомиться.

Твидовая администраторша, проигнорировав молодую пару, обошла их, словно не заметила.

— Дамы, — сказала она и взяла наши пальто. — Туда, пожалуйста.

— Но они пришли раньше нас, — тихо сказала Марион.

— Подождут, — бросила администраторша.

Непреклонный тон ясно показывал: она будет рада, если молодежь уйдет, не дождавшись.

Она отвела нас в обеденный зал, где мы с Кэрол ели наш ленч. Сегодня огонь в камине пылал, а за столами сидели мечтательные пары в поисках романтики. Снятые с тарелок розы лежали на скатертях, задыхаясь без воды. Однако медноволосая девушка, сидевшая слева от нашего столика, сунула розу себе в декольте. Цветок подчеркивал глубокий вырез ее платья. Ее партнер — лысый мужчина — изо всех сил старался не смотреть на розу. «Старая калоша!» — ядовито подумала я и повернула стул, чтобы их не видеть.

Администраторша вернулась с юной парой и усадила их справа от нас. Девушка с радостным восклицанием взяла свою розу и заложила ее за ухо. Я недовольно хмыкнула: с розой и орхидеей она выглядела как живая реклама флориста. Администраторша бросила на меня извиняющийся взгляд. Жалкие люди — подумали мы с ней одновременно.

— Я хочу попросить ее предоставить нам другой столик, — прошептала я Марион. — В этом зале нам не место.

Лицо Марион приняло странное выражение. Предположив, что она не поняла, я понизила голос и стала объяснять.

— Только посмотрите на эту комнату! — сказала я, указывая налево. — Он, без сомнения, платит за удовольствие находиться в ее компании. А они, — я махнула рукой налево, — похоже, долго копили, чтобы заплатить за свой обед. Нам должны дать другой столик.

— Нам и здесь хорошо, — возразила Марион.

Она распрямила плечи и основательнее уселась на стуле.

Официант встряхнул салфетки и положил их нам на колени. Сегодня пиджак сидел на нем, как полагается, и английский акцент звучал превосходно. Услыхав, что нам нужна только вода, он не сделал попытки скрыть свое разочарование.

— Минеральная, я надеюсь? — спросил он, и, когда узнал, что нас устроит нью-йоркская вода, его улыбка потеряла большую часть своего блеска.

— Кто у нас здесь хозяин, а кто хозяйка? — осведомился он.

— Вы что же, видите здесь мужчин? — рявкнула я.

Официант покраснел.

— Прошу прощения, — сказал он. — Кто из вас хозяйка?

— Я.

— Ага, — улыбнулся он мне, — хорошо.

И начал перебирать меню. Я вытянула руку.

— Если вы ищете меню, в которых не проставлена цена, то не беспокойтесь. Я пригласила свою гостью в самый дорогой нью-йоркский ресторан, и хочу, чтобы она знала, во что она мне обойдется.

— Прекрасно понимаю, — сказал он, и в его голосе послышалось искреннее восхищение.

— Гм, — кашлянул молодой человек, сидевший справа от нас — не могли бы вы дать нам что-нибудь выпить?

Официант его проигнорировал и пошел в поиске других меню. Юноша выглядел подавленным и смущенным.

Марион смотрела на меня так, словно видела впервые, и я почувствовала, что нужно объяснение:

— Я понимаю, что меню без указания цен — вежливый жест со стороны ресторана, — сказала я четким голосом Эмили. — Я знаю, что это — способ позволить вашим гостям не беспокоиться о стоимости. Но позвольте мне сказать вам следующее: обед здесь стоит восемьдесят шесть долларов с человека, и я не вижу причины, почему это должно остаться тайной.

— Да, конечно, — сказала Марион. — Это очень большая сумма. Кто посмеет обвинить вас за то, что вы хотите сделать вашу щедрость общеизвестной?

В ее голосе не было сарказма, но я чувствовала, что он таится где-то в глубине. Это заставило меня поежиться. Хорошо бы она не отказалась от алкоголя: мне очень хотелось выпить бокал вина.

— Вы уверены, что совсем не хотите вина? — спросил официант, и я улыбнулась, думая, что он, должно быть, прочел мои мысли.

Но Марион ответила прежде меня.

— Нет, не хотим, — сказала она. — Но молодые люди, что сидят справа от нас, умирают от жажды.

— О, — сказал он беспечно. — Я к ним еще подойду.

— Почему бы не сделать это сейчас? — сказала Марион, и в ее голосе послышался звон стали. — Они уже достаточно ждали.

Официант сделал шаг назад. В его позе чувствовалась сопротивление. Марион смерила его строгим взглядом, и он наконец повернулся к влюбленной паре, чтобы принять у них заказ.

— Разве это наше дело? — пробормотала я.

Марион не ответила.

Слева от нас блондинка осушила один за другим два бокала мартини, и теперь она помахивала пустым фужером и требовательно повторяла: