Стервы - Джиллиан Ларкин

Глория молчала.

— Давай, говори, — настаивал Джером. — Скажи мне, чего ты хочешь.

У Глории было такое чувство, будто с лица ее спала завеса и она смогла видеть ясно.

— Я хочу уехать из Чикаго, — выговорила она.

— Значит, так тебе и нужно поступить.

— Нет, Джером. Я хочу уехать из Чикаго вместе с тобой.

Впервые за все время, что они были знакомы, на лице Джерома промелькнул страх.

— Надо смотреть на вещи трезво, Гло…

— Нам с тобой нельзя оставаться здесь! Мы оба погибнем: из тебя вытрясут душу в подвале «Зеленой мельницы», а я задохнусь в силках ненавистного брака. Ты сказал, что любишь меня. Действительно любишь?

— Конечно. — Глаза у него расширились. — Я люблю тебя, Глория. В жизни я никого еще так не любил.

— Этого мне вполне достаточно. Поедем в Нью-Йорк. Обо всем остальном подумаем, когда доберемся туда.

— А ты понимаешь, что значит для нас жить в Нью-Йорке? — спросил он. — Придется терпеть нужду и лишения. Особняка больше не будет. Ни слуг, ни шофера. Никаких загородных клубов и платьев из Парижа…

— Все это у меня было — и посмотри, к чему оно меня привело.

Джером помолчал минутку, раздумывая.

— Если ты говоришь серьезно, если это не просто минутный каприз, то сегодня ровно в десять я буду ждать тебя у моего дома. Мы сможем успеть на нью-йоркский экспресс, который отходит в полночь.

— Я приду! — Глория обвила руками его шею.

— Сумасшедшая ты, Глория Роза Кармоди, — рассмеялся Джером. — Можешь поглядеть на себя со стороны, а?

— Почему же я тогда чувствую, что никогда в жизни не мыслила более здраво? — Она быстро поцеловала его и отстранилась. — И знаешь, что еще, Джером?

— Что?

— Я тоже люблю тебя.

***

Ей оставалось еще одно дело.

— Он ушел играть в бридж, как и каждую неделю, мисс Кармоди, — сообщил ей портье в гостинице, где жил Бастиан.

— Ничего страшного, Мартин, — просияла радостной улыбкой Глория. — Я только хочу оставить ему сюрприз, если вы не будете возражать.

Двери лифта открылись в маленькой прихожей Бастиана. Глория своим ключом отперла входную дверь и вошла в номер. Там было пусто и тихо. Глория краем глаза заметила свое отражение в зеркале, которое висело в позолоченной раме над столиком в коридоре. Щеки у нее стали пунцовыми от мороза, а глаза сияли не знакомым ей самой блеском. Лицо у нее было совсем счастливым.

И вдруг она услышала из кабинета громкий голос Бастиана.

Значит, он вовсе не ушел играть в бридж.

— Тем более нужно навести порядок, Карлито. Я не желаю, чтобы он собрал целую банду негров или улизнул из города. Разделайся с ним поскорее. Ну да, этот адрес в Бронзвилле я тебе и давал. Квартира 2-Б. Ты займись им, а я займусь ею. Она просто пустое место.

Глория прикрыла рукой рот и затаила дыхание. Очень осторожно открыла второй рукой ящичек в столе под зеркалом, нащупывая в его глубине чехол из красного бархата, о котором ей было известно. Бастиан когда-то сказал ей, что держит это там «на всякий случай» — вдруг заявятся грабители.

Оказавшись снова в прихожей, Глория бесшумно прикрыла за собой дверь, убрала руку с губ и глубоко вздохнула.

Бастиан знаком с Карлито? Они действуют заодно? Карлито же гангстер. Почему он выслушивает распоряжения от ее жениха? И откуда Бастиану известно, где живет Джером? Ей надо быстрее добраться туда. Надо предупредить Джерома. Спасти его.

Подошел лифт.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — донесся из-за двери голос Бастиана.

Чехол, который она держала в руках, оказался тяжелым, гораздо тяжелее, чем она ожидала. Глория бросила его в сумку, и в этот момент двери лифта с тихим шелестом открылись. В вестибюле портье Мартин спросил:

— Оставили вы сюрприз мистеру Грею?

— Конечно, оставила, — ответила Глория, стараясь скрыть волнение. Перед мысленным взором встал маленький черный пистолет, лежавший теперь в ее сумочке.

26

Клара

На кровати Клары лежал чемодан, и она задумчиво смотрела в его разверстую пасть. Одежда, спасибо Клодине, была свернута и уложена аккуратными стопками. Вот и все, что дала ей жизнь в Чикаго — несколько платьев, которые поместились в небольшом чемоданчике.

— Мы тебя не прогоняем, — объяснила ей миссис Кармоди наутро после приема, — но ты ведь сама все понимаешь, правда, Клара? Над нашей семьей вот-вот грянет новый скандал, из-за похождений моего муженька, а пережить еще и твой у нас уже сил не будет. — Потом она сказала, что не собирается отправлять Клару в исправительную школу. — Милочка, это ведь была всего лишь угроза. Я поговорила с твоими родителями — они согласились на то, чтобы ты вернулась домой. — Тетушка Би погладила Клару по щеке. — Думаю, ты уже достаточно настрадалась.

Ее попросили уехать, и Клара испытывала странное чувство. Особняк Кармоди за это время стал ей ближе, чем родной дом в Пенсильвании. И Чикаго во многих отношениях нравился Кларе больше, чем Нью-Йорк. Она наконец-то нашла город, где чувствовала себя как рыба в воде. Конечно, это было связано с тем образом, который она создала для себя — милой Деревенской Простушки Клары, — однако со временем ей так здесь понравилось, что она почти забыла о своей игре. Она ведь во многом и стала той, кого старалась изображать, и эта роль нравилась ей все больше.

На полу были разбросаны памятные мелочи: программка открытия выставки в Художественном институте (первый поцелуй с Маркусом), билет в кино на Бастера Китона (первое свидание с Маркусом), нитка искусственного жемчуга, взятая взаймы у Той, Кого Не Называют (у Лоррен).

Еще оставался красный футляр с логотипом Картье.

Клара открыла его и надела на руку изящный браслетик, усеянный бриллиантами и рубинами. После кошмара на приеме Клара заперлась у себя в комнате и не впустила Маркуса. Потом он несколько раз приходил в особняк Кармоди, но Клара не могла заставить себя говорить с ним. Какой смысл?

Браслет подмигнул ей с ледяной усмешкой. Непривычно было чувствовать его на руке. Надо вернуть Маркусу.

В коридоре послышались крадущиеся шаги, потом тихонько щелкнула ручка двери. Глория. Ну, какие бы чувства она ни питала к Кларе, к утру поезд уже увезет Клару в Пенсильванию. Сейчас была отличная (и единственная) возможность попрощаться, а заодно передать через Глорию браслет Маркусу. Собравшись с духом, сколько его еще осталось, Клара негромко постучала в комнату Глории и толкнула дверь.

Она увидела зеркальное отражение своей комнаты: в ногах кровати — туалетный столик, комод у противоположной стены, большущий платяной шкаф в дальнем от двери углу. А на кровати лежит наполовину упакованный чемодан. Что тут происходит?

Глория склонилась над чемоданом, засовывая туда скомканную ночную сорочку. Одета она была потрясающе — в платье из золотой парчи, сиявшей, словно солнце, а блеск в глазах говорил о том, что кузина твердо решила добиться чего-то своего. Глория уже не играла роль певички в «тихом» баре, она перестала быть капризной девочкой, которая назло родителям сделала короткую стрижку.

Кузина Клары превратилась в настоящую бунтарку.

— Маленький совет на случай, если ты собираешься со мной в Пенсильванию, — проговорила Клара, зайдя в комнату и прикрыв за собою дверь. — Выброси это платье. Для поезда оно слишком шикарное.

— Это не просто платье, это Поль Пуаре[128], — сказала Глория. Она рылась в ящиках, швыряя вещи через плечо, словно соль. — Я намерена появиться в Нью-Йорке только в этом платье, ни в каком ином.

Глория собралась в Нью-Йорк? Клара хотела было расспросить поподробнее, но быстро вспомнила, как она сама чувствовала себя, когда решила два года назад сбежать из дому.

— Когда ты уезжаешь?

— Сегодня вечером.

— Ты хорошо все обдумала?

Глория ответила не сразу. Она продолжала рыться в ящиках и бросать отобранное в раскрытый зев чемодана.

— Я очень много думала. Остаться здесь никак не получится. Думаю, что поступаю правильно, но даже если это ошибка, я готова ее совершить. Мы с Джеромом готовы.

— Боже мой, — не удержалась Клара. — Ты что, забеременела? Мне ты можешь сказать…

— Что? Да нет же! — Глория даже задохнулась от ужаса. — Я даже еще не… ну, сама понимаешь… Ни с кем.

Клара примостилась на краешке кровати. Она вспоминала о прежних чувствах к Гаррису, потом о новых — к Маркусу. Все равно, что сравнивать акварель, нарисованную малышом, с водяными лилиями Моне.

— Еще один совет, — сказала она. — Стоит все бросить, и потом уже не вернешь. А жизнь становится еще более запутанной, чем была до того.

— Послушай, — сказала ей Глория. — Я очень благодарна за то, что ты стараешься быть мне старшей сестрой и тому подобное, — она наклонилась и собрала с полу груду бюстгальтеров. — Мне очень жаль, что у тебя не вышло так, как ты рассчитывала. Но это не значит, что и у меня не выйдет. Извини, Клара, если я говорю резковато, я не хочу тебя обидеть. — Глория с силой нажала на крышку чемодана, но вещей туда оказалось набито слишком много.