Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера

ни по имени, ни по фамилии! Но его перебил Иня, про которого все на какое-то время забыли.

– Ну ты, конечно, даешь. Я вот в свои двадцать вообще не готов жениться. А вы это… ну… твои родители вообще в курсе? Ты с Танюхой их знакомил?

– Ты просто пока не встретил того самого человека, – гость покрутил бокал с коньяком, но так и не решился выпить. – Мои родители в курсе.

И теперь уже он взял Таню за руку. Снова две сомкнутые руки. Такой болезненно знакомый жест.

– Но мы еще не знакомы, – немного торопливо снова включилась в разговор Таня. – Потому что… ну потому что решили сначала к вам.

– Все по порядку, – добавил ее избранник.

Порядок, да уж… Как говорят немцы, ordnung muss sein[7]. В этот момент перед Иваном поставили пустой бокал. Это Дуня поставила свой. Но смотрела куда-то мимо. Однако… как бы господин Королёв-младший не решил, что у них семья алкоголиков. Может, еще и жениться раздумает? На этой абсурдной мысли Ивана вдруг начало отпускать.

– Порядок – это важно, – он взял бутылку с коньяком, покрутил. – Дуня, положи нам чего-нибудь на тарелку. Илюша, расскажите о своей семье. Ужасно… интересно.

Илюша… Вот этого тощего с бесстыжими глазами запросто можно звать Илюшей. В отличие от его папаши.

Дуня от его слов словно отмерла. Вскочила и, пробормотав «Сейчас принесу горячее», исчезла из гостиной. Илюша проводил ее взглядом, а потом вежливо ответил:

– Мама у меня скрипачка, отец – строитель.

Знаем мы этого строителя… заводов, газет, пароходов. А вот мама-скрипачка – это любопытно. Неожиданно. Иван поймал себя на мысли, что ему и в самом деле интересно, в какой семье вырос этот юноша. И каким отцом был… Королёв-старший. И сколько их вообще – Королёвых этих?

– У вас есть братья, сестры?

– Я единственный ребенок.

Ну, может, и слава богу. В комнату вошла Дуня с горячим, Таня принялась освобождать место на столе, а жена неожиданно спросила:

– Мама играет?

Этот вопрос, кажется, даже невозмутимого Илюшу удивил – так Ивану показалось.

– Она была первой скрипкой в оркестре Большого. А теперь преподает в консерватории.

Консерватория, куда деваться! Мать будет счастлива, когда узнает, в какую семью входит ее внучка. От этой мысли Тобол закашлялся. Дуня невозмутимо похлопала мужа по спине и бодро скомандовала:

– Теперь настала пора горячего! И сейчас еще Таня принесет запеченные овощи. Илья, как вы относитесь к запеченным овощам?

– Прекрасно отношусь.

– Вот и отлично! – Дуня тоже села за стол. – Иван, я думаю, под горячее просится тост.

Нет уж, с него хватит, он сегодня наговорился! Но Тобольцев дисциплинированно наполнил бокалы. А Дуня вдруг встала. Разгладила темно-винное платье. И как-то тихо и одновременно торжественно произнесла:

– Я знаю, что моя дочь вас любит. Для этого не надо слов, достаточно на нее посмотреть. Я хочу, чтобы она была счастлива.

И юноша тоже встал.

– Спасибо, Евдокия Романовна.

Они коснулись бокалами, только вдвоем, глядя в глаза друг другу. А потом Илья Королёв все-таки пригубил тобольцевского коньяка.

Куда катится этот мир… Похоже, его жена уже приняла Королёва-младшего в зятья. А куда Ивану деваться? Куда вот?

Дуня снова стала радушной хозяйкой, начала оживленную беседу, вовлекая в нее всех. Кроме мужа. Иван не находил фраз, за исключением односложных. Молчал и слушал. И очнулся лишь в финале, когда сын заявил, что тоже, возможно, скоро будет учиться в консерватории, потому что, по мнению Илюхи, «у него уникальный голос и ему нужно заниматься вокалом».

Так, слышь, ты, Королёв. Хотя бы сына не трогай!

– Ты серьезно так думаешь? – Таня с удивлением обернулась к своему жениху.

– Контртенора на вес золота, это очень редкий тембр.

Контртенор прихлопнул Тобольцева окончательно.

* * *

Все пошло совсем не так, как думала Таня. Не было радостной встречи гостя, непринужденного разговора за столом, шуток, смеха, всего того, к чему она привыкла, когда в гостиной накрывался стол. Папа был не в настроении, хотя пытался это скрыть, мама вела себя скованно, и в чем дело, Таня никак не могла понять. Вот же он – мой будущий муж! Посмотрите, какой он красивый, умный, воспитанный, талантливый! Ну же! Что не так?

Один Иня чувствовал себя непринужденно и был такой же, как всегда. Это хоть как-то спасало положение, а потом и мама словно проснулась, начала улыбаться, вести разговор и произнесла замечательный тост. На двоих. С этого момента что-то изменилось, поэтому финальное чаепитие прошло в теплой уютной обстановке. Если не считать молчаливого и задумчивого папу.

Знакомство подходило к завершению, Илья начал собираться домой, а они за все время так и не остались наедине, поэтому Таня сняла с вешалки куртку и пошла проводить своего жениха. В лифте они спускались молча и в обнимку. Настолько привыкли уже касаться друг друга, что потянулись сразу, лишь только двери кабины закрылись. И так Тане стало спокойно от этих объятий, что она пожалела о коротком пути.

А потом они сели в машину, так же молча, и, вместо того чтобы начать разговаривать и прощаться, Илья вдруг завел мотор, готовясь тронуться в путь. Таня не возразила – ей тоже хотелось продлить этот вечер наедине. Они покинули двор, выехали на дорогу и пристроились в правый ряд. Город готовился к Новому году, везде была иллюминация, праздничные афиши зазывали на концерты, спектакли, ледовые шоу, витрины магазинов манили обещанием скидок. В машине было тепло и уютно, и Таня могла ехать так долго-долго, но Илья свернул в проулок и остановил «мерседес».

Они вышли на свежий воздух и, взявшись за руки, отправились в путь, у которого не было пункта назначения. Просто вечерний город, просто морозный воздух, просто вдвоем мимо старых особняков и застывших в инее деревьев.

– Знаешь, они у меня на самом деле очень хорошие и добрые, – нарушила молчание Таня. – Просто сегодня переволновались, наверное.

Илья, соглашаясь, кивнул. На его темноволосую без шапки голову падал редкий снег.

– Как ты думаешь, я им понравился?

– Конечно! Я видела, как на тебя смотрела мама во время своего тоста. Она смотрит так не на всех.

– Я очень рад.

Его вопрос показался Тане почти детским, а ответ задумчивым. Она остановилась, протянула руку и смахнула снежинки с его волос. Он перехватил ее пальцы, потрогал их и спросил:

– Не замерзла?

– Нет, – Таня потерлась губами о его щеку, такую же прохладную, как ее рука. – Все будет хорошо.

Она хотела добавить еще «обязательно», но не успела. Илья поцеловал в губы, и невысказанное слово