Король и Королева Мечей - Том Арден

— Император, я не спорю!

И Пеллем невольно улыбнулся, и глаза его сверкнули.

* * *

Теперь вернемся во дворец Короса. Но нет, на сей раз мы не станем заходить в самые роскошные апартаменты. Вы ведь помните, сколько мы всего увидели, пока заглядывали в окна дворца? А теперь давайте спустимся в его мрачные темницы, где появилась новая узница. Ее посадили в одиночку, и это благо для нее, иначе к этому времени ее бы уже неоднократно изнасиловали заключенные самого отвратительного вида. Не дали бы ей покоя и томившиеся в общих темницах дамы. Ее бы били, щипали, издевались, как могли. Ведь Мэдди, грудастая, пухлая Мэдди — настоящая красотка. Как жадно тянутся к ней руки всех, кто прозябает в мрачном подземелье! Падшие тянут к падению других — таков закон природы.

Но Мэдди повезло, по крайней мере, пока. Она опустилась на кучу подгнившей соломы и задумалась, а потом заснула. Однако сон ей приснился такой, что она, очнувшись, горько разрыдалась и застонала. Многие, очень многие стали бы рыдать и стонать, если бы они мечтали об Эджарде Синем. Но Мэдди снится не вечно пьяный старик, который того и гляди обратится в противную ядовитую жабу. Неужели король — этот король! — еще способен внушить кому-то любовь?

Бедняжка Мэдди постарела. В ее рыжих волосах поблескивает седина, на пышной груди проступают темные пятнышки. Последняя роль сыграла с ней злую шутку. Падшая девица? Мэдди Кодв пала давным-давно, если считать падением разрыв некоей телесной завесы. Но она вовсе не шлюха, хотя к ней так относятся мужчины. Мужчины! О, она хорошо знает их. Они пустышки, никчемные пустышки!

Однако в долгих скитаниях по печальному и горькому свету Мэдди встретился один мужчина, которого она не в силах забыть. Нет-нет, ее король — не гадкая жаба, она навсегда запомнила его юным. Он присутствовал на представлении, где она танцевала и пела. Разве тогда она не влюбилась в него с первого взгляда, в этого прекрасного стеснительного юношу — задолго до того, как она поняла, какая его ожидает судьба? О, как ярко она запомнила их первое свидание! В те дни Синичка (так она ласково называла его) был так неловок, он даже комплимента толком сказать не мог. Как он краснел, как опускал глаза... Она была готова посмеяться над ним, но он склонился и поцеловал ее руку, и у нее пересохло в горле. Ей бы надо было порвать с ним, прогнать его, но она не смогла. А он вдруг страстно сорвал с ее руки перчатку... Этим все могло бы и закончиться. Другой мужчина мог бы на этом остановиться, отдав себе отчет в том, на какой ступени стоит женщина, которую он в мыслях назвал своей богиней. Но Эджард Синий, увидев ее обезображенную руку, не оттолкнул Мэдди. Нет, он полил ее бедную руку слезами, а потом... о, как она любила вспоминать это мгновение! — потом он поднял голову, и их глаза встретились, и он показал ей свою руку, на которой точно так же не хватало одного пальца!

О Синичка, Синичка!

И вот теперь, сидя на гнилой соломе в мрачной темнице, Мэдди растирает и нянчит свою несчастную руку. Сколько уже циклов прошло, а ей все еще так больно! Но, может быть, боль сохранилась только в ее памяти? Снова и снова она видит себя маленькой девочкой. Она подносит отцу кувшин с элем, кувшин качается, эль проливается на стол. Как она плачет! Как кричит! Ведь она так старалась услужить! Она готова опуститься на колени и просить у отца прощения, но разозленный пьяница вскакивает, хватает дочь за руку, выхватывает из-за пояса охотничий нож и отрезает ее палец, словно кусок колбасы! «Это только первый! — кричит он. — Еще раз так сделаешь — еще один отрежу!»

Но вышло так, что через несколько дней отец Мэдди погиб. Карета какого-то дворянина наехала на него на улице. Мэдди помнила, как она проталкивалась сквозь толпу. Она увидела отца. В руке тот сжимал бутылку, а его грудь была раздавлена — по ней проехали колеса. Перед смертью отец поцеловал ее в лоб, а потом поцеловал ее забинтованную руку и сказал... Ведь она все понимает, ведь она понимает, что он сделал это только потому, что так хотел, чтобы она была хорошей девочкой.

«Да, папа, я этого никогда не забуду!»

Бедная Мэдди Кодв! Она не знает, что очень скоро ее ожидает смерть.

— Ну!

— Что?!

— Нова, парируй!

— Я пытаюсь!

— Я тебя убью...

— Эй!

— Умри, предатель-красномундирник!

— О-о-ох!

Рапира Джема со звоном упала, сам он тяжело рухнул на пол. Эхо разнесло шум по галерее. Тяжело дыша, он лежал на спине и смотрел на высокие стропила.

Опять он убит!

Из окон струился холодный свет.

— Да я тебя даже не поцарапал! — расхохотался Пеллем и стащил с лица синюю кожаную маску.

Джем сел, взволнованно ощупал защитный жилет. И верно, ни царапины. Однако Пелл легко мог ранить его.

— Я никогда не научусь, Пелл. Не думаю, что из меня получится светский джентльмен.

— Кроме рапир, есть еще пистоли.

— Не думаю, что за них стоит браться.

— На самом деле рапира более благородное оружие. Так что давай продолжим. — Пеллем снова натягивает маску, скрывая за ней свою симпатичную розовую физиономию. На словах он всегда так самоуверен, но самом деле в нем так много мальчишеского... У дам всегда возникает желание оберегать его. По крайней мере, он сам так утверждает.

Сверкает его рапира.

— Помни, тебя непременно вызовут на дуэль. Это всего лишь дело времени, Нова. Защищайся!

Подражая другу, Джем покачивается с носка на пятку. Разве хоть когда-нибудь в жизни чувствовал он себя более нелепо, чем в полном фехтовальном облачении светского молодого человека. Шляпа с пером, жилет, лосины... И все синего, королевского синего цвета... Забавно, как ему не пришло в голову, что Пеллем выглядит в этом костюме еще более потешно.

Джем все еще преклонялся перед своим новым другом.

Звон стали.

— А тебя уже вызывали на дуэль, Пелл?

— И не сосчитать, сколько раз! Я тебе рассказывал про принца-электа Урган-Орандии?

— Вроде бы нет.

— Жуткий провинциальный грубиян! Представляешь, у него хватило наглости оскорбить...

Звон стали.

— Даму?

— При чем тут дамы? Меня! Он назвал меня толстяком! Но если бы ты увидел своими глазами этого жирного Бинки...

С экспансивностью, которая не очень приличествовала обстоятельствам, Пеллем начал довольно длинное повествование о том, как Бинки волочился за какой-то придворной дамой, которая его постоянно отвергала. Но рассказ все время крутился вокруг пуза Бинки. Якобы в школьные годы того спустили с лестницы и он, согласно свидетельствам очевидцев, при этом подпрыгивал, как мячик. А потом как-то раз в гостиной у леди Чем-Черинг у него вдруг с треском разорвались штаны...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});