Наши уже не придут (СИ) - RedDetonator

«Вольский, надо признать, держал строгую дисциплину и правильно наладил все процессы», — подумал Немиров. — «Только трусом оказался — вот одна его беда. Такие на войне — хуже предателей».

Задача офицера и солдата — подавить свой инстинкт самосохранения и быть готовым решительно положить свою жизнь на выполнение приказа. Если этой готовности нет, то это паршивый офицер или солдат.

Аркадий дожил почти до самого конца Третьей мировой только потому, что он был готов умереть в ходе выполнения приказа, но дополнял эту готовность тщательным планированием.

Да, случалось, что от него ничего не зависело и его смерть — это решённый вопрос, но тогда его спасали слепая удача и непредвиденные факторы. Что-то он не досмотрел, а что-то не увидел враг — так и выживали они на Последней войне…

«Армия превращает удачные элементы личного планирования в алгоритмы», — подумалось ему. — «Так и пишется боевой устав».

Всё спланировать невозможно, ни в одном уставе нет ответа на все вопросы, но надо стараться обеспечить максимально возможный контроль над ситуацией. Потеря контроля офицером — это неизбежная гибель всего подразделения. Армия — это контроль.

Причём это должен быть не тот «контроль», при котором солдат не должен делать ни одного лишнего движения, а нечто вроде «гибкого контроля». Здоровую инициативу убивать нельзя, но у не знающих устава солдат здоровая инициатива — это редкая гостья.

Это приводит Немирова к очевидной мысли — солдат надо учить.

«Гибкий контроль» поля боя подразумевает не только компетентного офицера, но также компетентных сержантов и солдат. Один сильный элемент не перекроет общую слабость подразделения.

«Проактивность», (1) — подумал он, вспоминая некоторые эпизоды из прошлой жизни.

После демобилизации по состоянию здоровья, его направили на курсы психотерапии, потому что штатные психологи военного госпиталя начали наблюдать у него посттравматическое стрессовое расстройство.

«Бронебойный снаряд, врезавшийся в твой танк и убивший рядом с тобой человека, просто не может не оставить след в твоей психике», — подумал Аркадий. — «Правильно сделал, что начал ходить на сеансы».

Сначала ему казалось, что его тут «лечат», в том смысле, что говорят прописные истины, которые как-то должны ему помочь, но затем он ознакомился с рекомендованной психологом литературой и начал втягиваться.

Война убила его. Психически он умер на ней, а на его месте возродился будто бы какой-то другой человек.

Терапия помогла ему вытащить этого человека наружу и дать ему возможность жить дальше.

Но терапия не могла дать ему механизмов, которые защитят его психику от повторной отправки на войну. И он снова умер. Только вот в этот раз на место убитого никто не пришёл. А затем он умер по-настоящему и теперь находится здесь.

Неожиданно, но это придало его жизни долгожданный смысл.

Он очень долго и тщетно искал его, никакой психолог не может помочь с поиском того, что ты должен найти сам, а оказалось, что для этого ему нужно было умереть.

Это глубокое самокопание слегка утомило его, поэтому он решил, что пора писать ответное письмо Марии Константиновне.

«Дорогая моя Мария Константиновна…» — начал он писать. — «Спешу сообщить Вам, что сегодня наблюдал прелюбопытнейшее явление — попытку психической борьбы со мной и моими подчинёнными…»

* * *

— Тревога!!! — проснулся Немиров от громкого крика.

Первое его действие — взведение Нагана, выхваченного из-под подушки.

На фоне раздаётся частая стрельба, а по мощёной дороге заставы гулко топчут десятки сапог.

Второе его действие — обуться.

Выбежав на улицу, он увидел организованное движение группы быстрого реагирования к своим позициям.

По противнику стреляют часовые, а остальной личный состав спешно выстраивается у казармы.

Подпрапорщик Еремеев, согласно давно уже выученным и закреплённым инструкциям, рассредоточит солдат по штатным местам. Это займёт не более семи минут — быстрее никак не получается.

Группу быстрого реагирования он учредил почти полгода назад и это теперь отдельный суточный наряд, который всегда бодрствует и всегда при оружии.

Располагается он в отдельном укреплённом помещении со стальной дверью и входить туда может только дежурный по заставе и командир заставы.

Застать группу быстрого реагирования врасплох практически невозможно — Аркадий сделал всё, чтобы этот взвод всегда находился в боевой готовности и был неуязвим даже для самых внезапных нападений.

Пуштуны, как он и ожидал, решили напасть ночью. Было очевидно, что днём у них нет никаких шансов, но вот ночь — это время для интересных опций. Ну, они посчитали именно так.

Ночную тьму разрывают вспышки, а также жужжание пролетающих мимо пуль.

— Численность противника? — вошёл он в помещение дежурного по заставе.

— Не могу знать, ваше благородие! — ответил подпрапорщик Иванов, стоящий в сегодняшнем суточном наряде.

А ведь до этого всё было ограничено только часовыми…

Немиров изменил устоявшийся подход и расширил суточный наряд, что не очень-то понравилось солдатам и унтерам. Но теперь им очевидно, что его подход даёт свои плоды — часовым не придётся отстреливаться в одиночку и ждать, пока все остальные соберутся и вооружатся.

Группа быстрого реагирования многократно усилила огневую мощь часовых, что стало слышно по слитным залпам десятков винтовок.

— Управляй нарядом! — приказал Немиров. — Чего ты здесь сидишь⁈ Нас атакуют!

— Есть, ваше благородие! — вскочил подпрапорщик и быстрым шагом устремился к выходу.

Немиров тоже покинул дежурку и направился к башне — с неё будет лучше видно.

На верхней площадке башни был отличный вид на происходящее сражение.

Пока он поднимался, солдаты заняли оборону и начали палить по пуштунским племенным воинам, которые успели подобраться лишь на сотню метров.

Они стреляли по каменным стенам заставы, пытаясь достать солдат, но бойницы в стенах узки и попасть через них по человеку весьма маловероятно.

На верхней площадке башни тоже уже были солдаты, которые палили из Мосинок по укрывшимся за камнями противникам — это была отдельная часть его инструктажа для личного состава.

А потом, когда настал нужный момент и подпрапорщик посчитал, что самое время, открыли огонь солдаты из фланговых огневых точек в стенах ущелья.

Огневые точки перекрыты гранитными кирпичными стенами — снаружи их облицевали сланцем, чтобы сильно не выделялись, но это никого не обманет.

Аркадия впечатлила замороченность пуштунов — они не поленились провести отдельные отряды по козлиным тропам, чтобы атаковать заставу с тыла. Их мало, но это могло стать настоящей проблемой, не будь у них нормальной стены и не озаботься Аркадий рациональным распределением штатных позиций каждого солдата.

Хранилище боеприпасов было распечатано и специально выделенные солдаты разносили ящики с патронами по заранее определённым местам.

Раненых солдат уносили в лазарет, где теперь заседали врач и два фельдшера. Без потерь сегодня не обойдётся…

Аркадий просто наблюдал за ходом боя, готовый вмешаться в любой момент.

Только вот оборонительный характер этого боя не давал ему никакой возможности для инициативы. Отражать нападение должен дежурный по заставе, в чём ему должны помогать командиры рот.

Справлялись они отлично.

Пуштуны напали в «собачью вахту», когда все нормальные люди крепко спят, но расчёт их не оправдался — на этой заставе всегда сидит целый взвод, который на целые сутки становится ненормальным.

«Это им ещё повезло, что каждому взводу надо безвылазно сидеть в помещении ГБР лишь раз в неделю…» — подумал Немиров.

Битва подходила к своему логичному завершению — после «раскрытия» фланговых огневых точек потери пуштунов начали стремительно расти. Камни плохо защищают, когда по тебе стреляют откуда-то сбоку и сверху.

Только-только начало восходить Солнце, поэтому поле боя стало видно чуть-чуть лучше.