Глазами любви - Кэтрин Довиль

Шатаясь, в комнату вошел крепкого сложения широкоплечий человек. Он нес под мышкой шах­матную доску. Не вызывало сомнений, что чело­век этот был слегка навеселе. За ним следовал тамплиер Асгард де ля Герш.

– Наконец-то мы встретились, мадемуа­зель, – сказал король Англии Генрих Плантагенет.

19

– Стол! – потребовал король.

Асгард де ля Герш послушно устремился впе­ред и смел с одного из столов, стоявших в комна­те, подсвечник и чашу, потом огляделся по сторо­нам в поисках места, куда бы положить эти вещи, и поставил их на буфет.

Идэйн следила за тамплиером с изумлением и радостью. Асгард был здесь, в этой самой комнате! Она не видела его уже несколько месяцев, если не считать тех случаев, когда следила за ним, пересекающим двор замка, из своего окна. Теперь, вблизи, он выглядел сильным и вполне оправившимся от раны. Он был таким, каким ей запомнился: в доспехах, белом плаще с красным крестом, высоким и прекрасным, как ангел.

Она сейчас готова была бы отдать что угодно за возможность поговорить с ним, чтобы узнать, что случилось с тех пор, как они прибыли сюда. И в самом деле, почему он все еще был здесь? Но Идэйн знала, что не посмеет задавать ему эти во­просы в присутствии короля Генриха.

Кроме того, думала Идэйн, покусывая губу, она не знала, какие опасности могут их здесь ок­ружать. И даже смогут ли они разговаривать сво­бодно, если им представится такая возможность.

– Гм, – сказал король, прочищая горло.

Идэйн обернулась поглядеть на короля Ген­риха, который в этот момент ставил на стол шах­матную доску и фигуры. Теперь он стоял, зало­жив руки за пояс, покачиваясь и разглядывая ее.

– Золото, – пробормотал король, и его вы­пуклые глаза блеснули. – И волосы и кожа – все золото! Замечательно! А глаза изумрудные. Бог свидетель, де ля Герш, но должен признаться, я не поверил, когда мне об этом сказали. – Его взгляд пробежал по всей фигуре Идэйн. – По крайней мере они были правы, когда сказали, что она поразительно красива.

В его взгляде было нечто такое, отчего Идэйн похолодела. Она упала на колени, широкая юбка придворного платья легла на пол, как синий цве­ток. Леди Друсилла распустила ее волосы и расчесала их щеткой. Она знала, что при свете свечей они похожи на золотое покрывало.

Казалось, король не мог отвести от них глаз.

– Де ля Герш говорит, что ты из Ирлан­дии, – обратился к ней король.

– Нет, милорд.

Идэйн бросила на тамплиера изумленный взгляд. Зачем это Асгарду понадобилось сооб­щать об этом королю? Если только он не вздумал повторять диковинные истории, рассказанные мо­нахом Калди.

– Я сирота, ваше величество, меня младен­цем оставили у дверей монастыря Сен-Сюльпис. И монахини могут подтвердить вам, что я говорю святую правду. Я ничего не знаю о своих родите­лях и семье.

Пока девушка говорила, король описывал во­круг нее круги, оглядывая ее с ног до головы. По­том он остановился, кивнул и сказал:

– Клянусь Святым Крестом, девушка, из какой бы страны ты ни была родом, но это, долж­но быть, какая-то обитель фей, как утверждает де ля Герш. Ни в одной стране не могло зародиться существо со столь совершенными лицом и те­лом. – Он подошел к ней и остановился, глядя на нее в упор. – Знаешь ли ты, благородная де­вица, что у тамплиеров полно предположений от­носительно тебя? И предположения эти такие, что они любой ценой хотели бы скрыть их от архиепископов Англии. Бедные Рыцари Храма Соломонова весьма разочарованы, что ты ускользнула из их рук. – Король улыбнулся. – Вижу, ты помнишь, как была у них в заточении.

Идэйн не могла выдержать пристального взгляда тамплиера и опустила голову.

– Асгард говорит, – продолжал король, – что Эдинбургский командор хотел послать тебя во Францию к Великому магистру, чтобы ты могла продемонстрировать перед ним свое редкое и по­разительное дарование, и он подвергнет тебя тща­тельнейшему допросу. Но в последний момент, памятуя о данных им мне клятвах, де ля Герш по­мог тебе скрыться.

Идэйн не осмеливалась взглянуть на де ля Герша. Он помог ей скрыться? Она ничего не ответила, а король сел за стол, пододвинул к себе шахматную доску и вынул из нее фигуры.

– Знай, что я весьма доволен тем, – про­должал король своим высоким пронзительным го­лосом, – что де ля Герш с честью выполнил за­дание, данное ему мною в Лондоне в день Свято­го Мартина. А задание это было найти тебя и привезти ко мне.

Идэйн все продолжала стоять на коленях, по­тому что король не дал ей разрешения подняться. Лицо ее было так напряжено, что заболели муску­лы на скулах. От смущения Идэйн потеряла дар речи. Но мысли ее бешено метались. Неужели Асгард мог сказать королю Генриху, что это он гпас ее от тамплиеров в Эдинбурге? И если это так, то как он объяснил появление Магнуса и их побег с цыганами?

Идэйн не могла поднять голову и взглянуть де ля Гершу в лицо. Она не верила, что тамплиер мог сплести такую затейливую ложь. В конце концов их ведь нашел граф де Морлэ, отец Магнуса!

Для этой лжи есть какая-то серьезная причи­на, говорила она себе. Сейчас она не должна разо­блачать Асгарда, ведь он был тем самым челове­ком, за которым она так долго ухаживала. Пре­святая Матерь Божия! Они не могли не стать друзьями, раз она спасла его от этой ужасной ли­хорадки, когда все считали его умирающим!

Возможно, если король Генрих узнает, как мало Асгард сделал для ее спасения, он разгнева­ется и накажет его. Идэйн не хотела, чтобы такое случилось, ведь всем были известны приступы ярости короля Генриха.

С другой стороны, она не могла забыть и слов Магнуса о том, что на Лох-Этив тамплиер при­был с деньгами короля Уильяма, предназначенны­ми для выкупа, но, уплатив их, он не повез ее к шотландскому королю, а поехал с ней к тамплиерам.

Идэйн подняла глаза. Асгард де ля Герш сто­ял – весь внимание! – перед своим сюзереном, в латах и при мече, только без шлема, и его непо­крытая голова казалась ослепительной. Глядя на это прекрасное лицо, было трудно поверить, что тамплиер может не быть олицетворением самого духа рыцарской чести.

Король огляделся вокруг и посмотрел на Идэйн.

– Что ты делаешь, девушка? Поднимайся! Он знаком приказал Асгарду принести скаме­ечку. Из сумерек возникла фигура леди Друсиллы с чашами и кувшином вина. Король едва слышно сказал ей что-то. Жена коменданта сделала глубокий реверанс, потом пятясь вышла из комнаты. Они слышали, как она что-то сказала рыцарю, стоявшему у дверей на страже, потом до них до­несся звук удалявшихся шагов.

Идэйн села за стол перед королем. Их разде­ляла шахматная доска. Генрих поднял свою золо­тую с серебром чашу и отпил из нее. Рука его слегка дрожала. Вино проливалось из уголков рта и стекало со дна чаши. Он вытер губы тыльной стороной ладони, потом стал расставлять шахмат­ные фигуры, изготовленные из слоновой кости и черного дерева. Только медлительность и тща­тельность, с которой он это проделывал, позволя­ла догадаться, как много он выпил.