Мода и искусство - Коллектив авторов

В коллекции Национального архива Великобритании хранится перчатка, когда-то проданная Джорджем Шоувом, торговцем с улицы Нью-Оксфорд; на белой коже пунктирными линиями обозначены улицы и дворцы. Подобно линиям жизни, они пересекают ладонь и пальцы; это своеобразная карта модного Лондона 1851 года. Надев такую перчатку, дама могла бы использовать ее как путеводитель для прогулок по городу; с удовольствием рассматривать, как река Темза извивается вдоль ее мизинца или как Колизей в Риджентс-парк опрокинулся на ее большом пальце; но, подобно сети каналов, которые, возможно, когда-то спускались вниз по другой стороне перчатки, все маршруты сходятся на запястье, где высится Хрустальный дворец Всемирной выставки с гордо развевающимися вымпелами.

Перчатка представляет собой один из многочисленных сувениров, произведенных и проданных в Лондоне в память о первой международной выставке. И все же это не просто обычная безделушка. Она картографирует маршрут посещения Хрустального дворца на филигранной поверхности предмета гардероба – то есть непосредственно связывает опыт посещения выставки с темой моды. Может показаться, что эта связь актуальна лишь для женщин. Между тем, как пишет Валери Камминг, стимулом к организации Всемирной выставки явился возникший в 1830-е годы интерес британского правительства к популяризации образования в области дизайна и других видов искусств; целью этой программы было вытеснение с рынка доминирующих на нем импортных товаров – в частности, французской модной одежды, текстиля и аксессуаров[474]. Таким образом, именно потребление модных товаров, в определенном отношении, было двигателем этого проекта. Вместе с тем содержание выставки внешне демонстрировало обратное: экспозиция была выстроена в соответствии с «достоинством товаров», и мода в этой иерархии занимала последнее место. Сделанный Питером ван Виземалем подробный обзор плана проекта подтверждает, что все экспонаты были организованы в соответствии с «четырьмя основными составляющими промышленного производства: сбор сырья и создание заготовок; машины и инструменты, с помощью которых они обрабатывались; окончательный результат этого процесса; эстетические нюансы, связанные с отделкой продукта»[475]. Редакционная статья в журнале Economist 1851 года подтверждает, что в результате экспозиция принципиально отличалась, скажем, от выставки картин: «Нельзя не заметить, что, хотя на выставке и представлено несколько статуй, это скорее собрание произведений, предназначенных для удобства и удовольствия миллионов, чем предметов высокого искусства. Машины и инструменты, от парового двигателя до шпильки для волос, всевозможная мебель для дома и материалы для изготовления одежды, от самой удобной шерсти до тонкой паутины кружева, составляют большую часть ее содержимого. Общественное и полезное в значительной степени преобладает над изящным и высоким искусством»[476]. Ткани, изготовленные промышленным способом, часто упоминались в описаниях выставки, поскольку это был один из основных товаров, производившихся в Британии для внутреннего и внешнего рынка. Газета Times писала: «В отделе текстиля описание товаров, которые увидит посетитель, будет постоянно напоминать ему о развитии нашей торговли» – продукте «обширной, прочной, энергичной индустриальной системы»[477]. Отзывы об экспозициях готовой одежды были гораздо менее примечательны; возможно, это было связано с гендерно маркированным различием между мощью машинного производства и изящной отделкой предметов потребления.

Показателен характер одежды, представленной на экспозиции. К концу 1840-х годов на британских фабриках шили верхнюю мужскую одежду из изготовленных на ткацких станках шерстяных тканей и из хлопчатобумажных рубашечных тканей. Противоположный сегмент рынка составляла одежда, шившаяся на заказ; здесь торговля переживала период международного расширения и консолидации; и все же в опубликованном «Отчете жюри» выражалось «сожаление, что на выставке не демонстрировались экспонаты, адекватно представляющие превосходную британскую или иностранную „швейную отрасль”, или готовая одежда, для производства которой требуется так много рабочих рук»[478]. Вместо этого критерием отбора экспонатов служили не их эстетические качества или «широкое распространение и польза», но новаторский статус. Газета Illustrated London News одной из первых обратила внимание на специфику этой экспозиции: «Стоит лишь заглянуть в отдел 20, „Предметы одежды и т.п.”, чтобы увидеть новации наших остроумных портных, представленные на Центральной южной и Южной поперечной галереях. Под № 64 мы находим „мономероскитон” (monomeroskiton), что в переводе означает фрак британского производства, сшитый из одного куска ткани. Рядом с ним (№ 65) располагается „авто-крематическое” платье и казачий жилет, а неподалеку „дуплекса”, или одновременно утренний и вечерний жакет; надежные карманы, которые невозможно обчистить; дамские платья с эластичными вставками; плащи с капюшонами, не дающие промокнуть»[479]. В 20 отделе III секции, расположенном в Южной поперечной галерее, были выставлены «Предметы одежды первой необходимости, личного и бытового пользования»; туда входили: «А. Шляпы, чепцы и капоры из различных материалов; B. Чулочные изделия из хлопка, шерсти и шелка; C. Перчатки из кожи и других материалов; D. Ботинки, туфли и обувные колодки; Е. Нательное белье; F. Верхняя одежда». Согласно этой классификации, знакомство с предметами одежды на экспозиции начиналось с небольших предметов, предназначенных для разных конечностей, начиная с головы и заканчивая ногами; затем посетителям предлагались более крупные вещи, закрывавшие тело целиком, нижняя и верхняя одежда. В отличие от футуристических экспонатов, описанных газетой Illustrated London News, в Генеральном иллюстрированном каталоге выставки этот отдел описывался следующим образом: «Будучи важным с точки зрения общественных отношений, этот отдел тем не менее нуждается лишь в кратком вступительном уведомлении, включающем в себя упоминания об объектах, которые встречаются каждому человеку в повседневной жизни»[480]. Таким образом, хотя перечисленные выше объекты составляли репрезентативную картину современного производства, факт знакомства с ними широкой публики не подразумевал широкой контекстуализации или комментария. Об этом свидетельствуют и другие путеводители: «О содержании экспозиции, представленной в этой части здания, можно говорить лишь в общем; это, однако, не вызывает больших сожалений, поскольку эти изделия, как правило, часто встречаются и, таким образом, не требуют подробного описания»[481].

Следовательно, эта экспозиция учила тому, что повседневное платье было продуктом индустриального производства, однако предметы, включенные в нее, служили лишь для того, чтобы очертить эту сферу промышленности, указать на эту часть товаров широкого потребления – узнаваемых, хозяйственных, полезных; никакой другой информации они не должны были нести. Согласно отчетам жюри о наградах, присужденных участникам, не только повседневный статус экспонатов, но и их безграничная вариативность лишала 20 отдел III секции специального внимания: «Едва ли не бесконечное разнообразие вещей, представленных в этом отделе, несмотря на их большие достоинства и превосходное качество, встречается – за исключением отдельных случаев, отмеченных жюри, – в обычной торговле, и хотя многие из этих экспонатов весьма ценны и демонстрируют высокое мастерство и талант, венчающие этот отдел выставки, не представляется необходимым упоминать о них более, чем в общих чертах»[482]. Наградные медали присуждались как местным, так и зарубежным участникам за чулочные изделия, перчатки, головные уборы и одежду; существовали и более узкие категории рубашек, корсетов и шляп. Специального упоминания жюри удостоились «различные экспонаты иностранного производства, не подпадающие под европейскую классификацию», в том числе вышитые платья из Туниса, «модная вышивка», тапочки и покрывала из Турции, узорные греческие платья, индийские шали, канадские сапоги из оленьей кожи и «великолепные платья китайской знати, из шелка, с очень богатой вышивкой»[483].

Как руководства для посетителей эти официальные документы были бесполезны: каталог занимал три толстых тома, а отчеты жюри – четыре; так что маловероятно, чтобы какой-либо гость носил их с собой во время прогулки по Хрустальному дворцу. Публиковались также и небольшие неофициальные путеводители; однако большинство из них было не слишком информативно в том, что касалось фактического перечня секций и экспонатов и плана выставки. Исключение составляет «Путеводитель из путеводителей по Лондону 1851 года для приезжих и иностранцев» (The Guide of the Guides for Strangers and Foreigners in London during 1851), содержавший следующее обращение к читателям: «Самая большая претензия к путеводителям заключается в том, что они слишком объемны и сложны. Приезжие и иностранцы зря тратят время, осматривая какое-нибудь непонятное здание или место, до которого им нет никакого дела. Можно надеяться, что эта маленькая книжка не имеет упомянутого дефекта; ее цель – всего лишь проинформировать приезжих и иностранцев о том, что им следует увидеть в Лондоне в этом насыщенном событиями 1851 году. Представьте, что вы находитесь на Риджент-стрит, обозначенной на карте розовым цветом; оттуда будет измеряться расстояние до различных мест»[484]. Подразумевалось, что приезжие сначала познакомятся с лондонскими магазинами, где продаются модные товары, и лишь затем отправятся осматривать достопримечательности и посещать имеющиеся в городе выставки. В другом популярном путеводителе по Всемирной выставке, написанном «одним из ее участников», упоминается об экспозиции шелков, шалей и одежды в юго-западной галерее: «Те, кому нравится рассматривать шали или шелка в магазинах на Людгейт Хилл и Риджент-стрит, найдут здесь разнообразные и великолепно представленные образцы мануфактурного производства со всех концов света»[485]. Совершенно очевидно, что созерцание этих вещей на выставке, где они не предназначались для продажи, помещало посетителей в принципиально новый контекст. В отличие от официального каталога или отчетов жюри, путеводитель, процитированный выше, подразумевал, что созерцание выставленных предметов может доставить некоторым удовольствие. Lady’s Newspaper также упоминала о связи между магазином и выставочным пространством; в этом случае речь шла о путешествии: «Один из самых лучших и полезных путеводителей, которые нам посчастливилось обнаружить, лежит перед нами и носит название „Иллюстрированный путеводитель по омнибусам” (The Illustrated Omnibus Guide). Он содержит гравированные факсимильные изображения лондонских омнибусов и оригинальную „карту дистанций”, которая позволяет с первого взгляда определить расстояние от одного места до другого. Без сомнения, невозможно представить себе более остроумный способ»[486]. В статье приводилась репродукция одной из гравированных иллюстраций, где изображался омнибус, маршрут которого пролегал от площади Риджент (Regent Circus) до выставки; на его центральном окне значится номер 3 (ил. 17). Статья была напечатана в тот же месяц, когда открылась выставка; автор советовал читателям отправиться на экспозицию и писал о различных доступных маршрутах; иными словами, газета переносила читателей на выставку еще до того, как начала делиться впечатлениями о ней с женской точки зрения.