Афганский полигон - Сергей Кулаков

– И российского президента, – мрачно добавил Слепцов.

– Именно так, товарищ генерал. Известно, что Россия не собирается вступать в антииранскую коалицию. И это тоже является сдерживающим фактором для Вашингтона. Убийство нашего президента, во-первых, ослабило бы политический курс России, во-вторых, развязало бы руки Штатам.

– Хотели убить двух зайцев?

– Получается, что так.

Слепцов помолчал, глядя в окно.

– И все это Морозов узнал от Крохина?

– Не все. Большую часть выводов он сделал сам.

– Оно и видно, – кивнул Слепцов. – Уж больно все запутано, чисто в духе Морозова. Куда ему понять замыслы Крохина. Тот даже убивать Морозова не стал, понимая, что он ему не опасен.

– Морозов утверждает, товарищ генерал, что Шпильмана за ним прислал Крохин…

– Ну, понесло, – разозлился Слепцов. – Скоро он скажет, что Крохин живет с ним по соседству. Не умеет работать, вот и валит с больной головы на здоровую. Все, подполковник, свободны. В десять утра Морозов должен быть у меня.

– Есть, товарищ генерал.

Оставшись один, Слепцов походил по кабинету, постоял у окна, снова походил. Затем решительно сел к столу и снял трубку правительственной связи.

27 мая, Москва, вечер

Роман любил возвращаться домой из командировок. Сначала странное ощущение беспокойства, точно ты все еще куда-то спешишь или чего-то не доделал. Потом отдышишься, примешь душ, попьешь кофе, посмотришь в окна, за которыми стройно высятся родные московские тополя, позвонишь знакомым, завалишься с пультом в руках на диван – и вдруг поймешь: ты дома.

Глядя одним глазом в экран телевизора, где все еще жевали шляпку супруги российского президента, посрамившей-таки шляпку английской королевы, Роман предавался то мечтам, то воспоминаниям.

Мечталось главным образом о том, как он проведет ближайшие дни. Леня, благодетель, любимый друг и просто гений, заработал ему двенадцать тысяч евро. Не много, конечно, не вожделенный миллион, но все же прилично пожить какое-то время можно.

На сегодняшний вечер Роман уже вызвал Свету. Пожаловался, правда, что не совсем в форме. Рука с трещиной, и так, местами, побит. Но Света пообещала мигом поставить его на ноги, сказала, что привезет целебный бальзам и кое-что помимо бальзама, и Роман в предвкушении массажа и милых эротических шалостей то и дело поглядывал на часы.

Это что касается мечтаний. Вспоминалось же главным образом расставание с Линдой. Она простерла свою благодарность до того, что отвезла его в аэропорт. И все чего-то смущалась, пока Роман бодро развлекал ее шутками из своего армейского прошлого. И только когда Роман уже двинулся на посадку, она вручила ему свою визитную карточку и попросила, если он будет в Лондоне, обязательно ей позвонить. Роман хотел с горькой улыбкой выговорить ей за то, что она могла бы сделать это предложение раньше. Но, увидев, что она взволнована по-настоящему, ничего выговаривать не стал, пообещал непременно позвонить в самое ближайшее время и со всей возможной нежностью обнял ее на глазах у всего аэропорта, вдохнув напоследок неповторимый аромат ее персикового шампуня.

О, Линда!

Зазвонил телефон. Роман лениво глянул на определитель. Номер не определился. Кто там еще?

– Алло.

– Ты все-таки везучий сукин сын, капитан.

Роман замер. Не может быть.

Он снова посмотрел на определитель. Увидел нули и понял, что это – не сон.

– Что тебе надо? – спросил он, слыша, как сипло вдруг зазвучал его голос.

– Ты знаешь, что.

Голос Крохина был так хорошо слышен, точно он звонил из соседней квартиры.

Роман закрыл глаза, вдохнул, выдохнул.

– Приди и возьми.

Голос звучал нормально. Почти.

– Приду. И возьму. Не сомневайся.

Послышались гудки отбоя. Роман тупо посмотрел на трубку, ожидая, что из нее еще что-нибудь скажут.

Не дождался и, вздохнув, медленно положил трубку на рычаг.