Убийца Войн - Сандерсон Брендон

Двое его товарищей ошеломленно вздрогнули.

– Но я ничего не знаю об этом убийстве, – продолжил Беблин. – Пожалуйста, вы должны мне поверить! Я просто хотел этот меч. Такой прекрасный черный меч! Мне хотелось извлечь его, взмахнуть им, наброситься на того человека. Я потянулся за ним и отвлекся, а тот напал на меня. Но я не видел, как он убил Таффа! Клянусь! И раньше никогда не видел этого злодея! Вы должны мне поверить!

Жаворонок выдержал паузу.

– Верю, – изрек он в итоге. – Пусть это будет предупреждением. Будь благочестив. Прекрати мошенничать.

– Да, мой повелитель.

Жаворонок кивнул, и они с Лларимаром оставили слуг.

– Я и впрямь себя чувствую богом, – заявил Жаворонок. – Ты видел, как я заставил каяться этого человека?

– Поразительно, ваша милость, – отозвался Лларимар.

– И что ты думаешь об их показаниях? Что-то странное все-таки происходит, согласись?

– Я продолжаю, ваша милость, недоумевать, с чего вы решили, что именно вам нужно вести расследование.

– Да мне и заняться-то больше нечем.

– Кроме того, чтобы быть богом.

– Эта роль переоценивается, – ответил Жаворонок, направляясь к последнему человеку. – Есть свои плюсы, но будни ужасны.

Лларимар тихо фыркнул, когда Жаворонок взялся за последнего свидетеля – жреца-коротышку в желтом с золотом одеянии. Тот был заметно моложе другого жреца Милосердной.

«Не выбран ли он из-за кажущейся невинности, чтобы лгать мне? – лениво прикинул Жаворонок. – Или я попросту фантазирую?»

– Что можешь рассказать? – осведомился Жаворонок.

Юный жрец поклонился.

– Я собирался исполнить мои обязанности – отнести в святилище, где хранятся отчеты, несколько пророчеств, которые изрекла госпожа. Вдали я услышал шум. Выглянул из окна на звук, но ничего не увидел.

– Где ты находился?

Юноша указал на окно:

– Вон там, ваша милость.

Жаворонок нахмурился. Жрец был на стороне дворца, противоположной той, где произошло убийство. Однако преступник вошел в здание именно оттуда.

– Ты видел вход, у которого злодей обездвижил охранников?

– Да, ваша милость. Правда, заметил их не сразу. Я почти отошел от окна, чтобы поискать источник шума, но в этот миг при свете фонаря у входа действительно увидел нечто странное: движущуюся фигуру. Тогда-то я и приметил лежащих стражей. Я решил, что они покойники, и испугался призрачного силуэта, который плыл между ними. Я завопил и бросился за помощью. К тому времени, когда на меня обратили внимание, фигура исчезла.

– Ты спустился ее поискать? – спросил Жаворонок.

Тот кивнул.

– И сколько времени это заняло?

– Несколько минут, ваша милость.

Жаворонок медленно кивнул:

– Что ж, очень хорошо. Благодарю.

Молодой жрец направился к группе своих коллег.

– Ох, погоди! – спохватился Жаворонок. – Не удалось ли тебе ненароком хорошенько взглянуть на преступника?

– Толком нет, ваша милость. Он был в темном одеянии, такое в глаза не бросается. И находился слишком далеко, чтобы рассмотреть.

Жаворонок махнул рукой, отпуская его. Какое-то время он задумчиво тер подбородок, после чего уставился на Лларимара.

– Ну?

– Что – «ну», ваша милость? – поднял брови жрец.

– Что ты об этом думаешь?

Лларимар покачал головой:

– Я… честно не знаю, ваша милость. Но важность события очевидна.

Жаворонок помедлил.

– В самом деле?

– Да, ваша милость, – кивнул Лларимар. – Из-за слов человека, которому поранили руку. Он упомянул черный меч. Вы предсказали это, помните? По картине, с утра?

– Это не предсказание, – возразил Жаворонок. – Меч там был.

– Именно так и делается пророчество, ваша милость, – заметил Лларимар. – Неужели не понимаете? Вы смотрите на картину, и вашему взору открывается весь образ. Все, что увидел я, – беспорядочные красные мазки. Сцена же, описанная вами, вещи, которые вы узрели, – пророческие. Вы – бог.

– Но я увидел в точности то, что было указано в подписи! – воскликнул Жаворонок. – Еще до того, как ты мне ее прочел.

Лларимар понимающе кивнул, как будто это доказывало его правоту.

– А, забудь. Духовенство! Несносные фанатики, все до единого. Но ты все равно согласен, что здесь творится нечто необычное.

– Бесспорно, ваша милость.

– Отлично, – сказал Жаворонок. – Тогда будь добр не ныть, когда я веду следствие.

– На самом деле, ваша милость, – сказал Лларимар, – ваше неучастие даже важнее. Вы предсказали, что это случится, но вы оракул. Вам нельзя соприкасаться с предметами ваших предсказаний. Если вы ввяжетесь, то расшатаете очень и очень многое.

– Мне нравится быть расшатанным, – ответил Жаворонок. – К тому же дело приняло слишком занятный оборот.

Лларимар, как обычно, не отреагировал на пренебрежение своим советом, но, когда они зашагали назад к основной группе, задал вопрос:

– Ваша милость! Исключительно для удовлетворения моего личного любопытства – что вы сами думаете об убийстве?

– Это же очевидно, – небрежно бросил Жаворонок. – Преступников было двое. Первый – здоровяк с мечом. Он обезвредил охрану, напал на слуг, выпустил на волю безжизненного, затем исчез. Второй человек – тот, которого видел молодой жрец, – явился следом за первым. Этот второй и есть убийца.

– Почему вы так считаете? – наморщил лоб Лларимар.

– Первый не потрудился убивать, – ответил Жаворонок. – С риском для себя он оставил стражей живыми, а они могли в любую секунду очнуться и забить тревогу. Он не обратил меч против слуг, лишь попытался их приструнить. Ему было незачем убивать того, связанного, тем паче что он уже оставил свидетелей. Однако, если там находился второй… тогда это вполне разумно. Убитый слуга единственный оставался в сознании, когда пришел второй преступник. И только покойник видел второго злодея.

– Значит, вы думаете, что за человеком с мечом последовал кто-то еще, убил единственного свидетеля, а дальше…

– Оба исчезли, – докончил Жаворонок. – Я нашел люк. Я полагаю, что под дворцом есть потайные ходы. Мне это представляется совершенно очевидным. Впрочем, кроме одного. – Он глянул на Лларимара, замедлив шаг, благо они дошли до жрецов и слуг.

– И что же это, ваша милость?

– Как, во имя цветов, я все это вычислил?

– Я сам пытаюсь понять, ваша милость.

Жаворонок покачал головой:

– Это что-то из прошлого, Шныра. Все, что я делаю, воспринимается как естественное. Кем я был до смерти?

– Не знаю, о чем вы, ваша милость, – сказал Лларимар, отворачиваясь.

– О, да полно, Шныра! Большую часть моей возвращенной жизни я провел в праздности, но стоило кого-то убить, как я выскакиваю из постели и не могу удержаться от разбирательства. Тебе не кажется это подозрительным?

Лларимар не смотрел на него.

– Цвета! – выругался Жаворонок. – Я был кем-то полезным? Я уже принялся убеждать себя, что умер оправданно – например, свалившись спьяну с пенька.

– Вы знаете, что умерли с отвагой, ваша милость.

– Пень мог быть очень высоким.

Лларимар только качнул головой:

– Как угодно вашей милости, но вам известно, что я не могу сказать, кем вы были раньше.

– Ладно, эти инстинкты откуда-нибудь да выплыли, – сказал Жаворонок, когда они подошли к основной массе зрителей – жрецам и слугам. Первосвященник вернулся с маленьким деревянным ящиком. Внутри кто-то бешено скребся.

– Благодарю, – рявкнул Жаворонок, забирая ящик и проходя мимо, даже не замедляя шаг. – Говорю тебе, Шныра, я недоволен.

– С утра вы пребывали в весьма приподнятом настроении, ваша милость, – заметил Лларимар, когда они удалились от дворца Милосердной.

Ее жрец остался позади с жалобой, угасающей на губах. Свита Жаворонка последовала за своим божеством.

– Я был рад, потому что не знал о происходившем, – ответил Жаворонок. – Как же мне пребывать в подобающей праздности, если меня так и тянет к расследованию? Право слово, это убийство начисто уничтожит мою с трудом завоеванную репутацию.