Вороны вещают о смерти - Darknessia

быть услышанным.

Лихо остановился рядом, поднял голову к небу, прикрыл глаз. Мокрые пепельные волосы облепили лицо, капли текли по лбу и щекам, срывались с подбородка, но он не замечал ничего. Длинно потянул носом. Я знала, он чует людской страх и неутолимый голод нежити.

— Смерть подступает, — тихо проговорил он, оборачиваясь ко мне. Лицо как всегда ничего не выражало. — Нежить восстала по колдовскому призыву. Значит, скоро покажется и виновник.

— Колдун…

— Хочешь остаться и выяснить, кто это?

— Мне все равно, — хмуро отрезала я, но почему-то так и не смогла сдвинуться с места. — Все равно, — повторила, желая убедить в этом себя саму.

А потом в новой вспышке молнии показались первые твари, выползшие из-под защиты деревьев. Создания из гнилой плоти, костей и тьмы, поднятые насильно злой волей и бесконечно голодные. Чистая ярость из самых глубин Нави. Нежить.

— Мы давно не закапываем мертвецов, — прошептала я услышанные когда-то слова.

В селе сжигали покойников, чтобы те не восстали. И сейчас из лесов выходили мертвые звери. Из оскаленных пастей рвались черные клубы и потусторонние завывания, глаза горели призрачным огнем. В ответ им летели хриплые крики обезумевших птиц.

— Навьи духи? — прищурилась я, когда среди деревьев показались бледные лики с пустыми глазницами.

Лихо кивнул.

— Младшие духи тоже явились на зов.

— Неужели, колдун хочет уничтожить поселение? Почему сейчас? Ведь столько лет до этого никто даже не догадывался о его существовании.

— Сложно сказать. Думаю, он теряет контроль над своей силой. Или злится.

Я снова окинула взглядом село. Крыши домов, блестящие от воды, и черных птиц, беспорядочно мечущихся над ними. Тусклые огоньки лучин, мелькающие в щелях окон.

— Им не спастись. Никакие обереги не помогут.

— Да. Что будешь делать, Огниша?

— Они отвернулись от меня, — пробормотала я, сжимая кулаки. Но двинуться с места не могла.

Нежить из тьмы и костей неумолимо тянулась к селу, оставляя за собой следы в высокой траве и примятые колосья, отравленные гнилью. Волки и кабаны, рыси, лисы, собаки, даже медведь с огромными когтями на плешивых лапах — все те, кого удалось призвать из окрестных лесов.

Мы с Лихо стояли у них на пути. В какой-то момент показалось, что мертвые звери кинутся на нас, вцепятся зубами в призрачную плоть, и она не сможет противостоять их злобе. Но нежить обогнула нас и двинулась дальше, воя и сверкая глазами.

Я глядела тварям вслед и хмурилась.

— Они предали меня.

Нежить уже подступила к первым дворам. Замерла у изгородей, отмеченных обережными символами. Я сама вырезала их ночами на столбах. Твари покрупнее кинулись на столбы. Покрытые плесенью шкуры вспыхивали, когда касались оберегов, но твари не знали боли. В слепой ярости они кидались на столбы снова и снова, пока не падали в мокрую траву, обессилев. Может, какое-то время и продержится защита, но всю ночь она точно не выстоит.

Пока одни твари кидались на обереги, другие искали избы, не защищённые от нежити. С ревом, от которого звенело в ушах, звери заполонили дворы, обступили жилища. Острые когти заскребли в двери и ставни. Один из мертвых волков вспрыгнул на крышу и принялся раздирать хрупкий камыш.

Я сделала неуверенный шаг. Когти впивались в ладони, а сила, наполняющая меня, так и рвалась наружу, жаждала применения.

— Это я должна питаться их страхами. Я должна держать их в ужасе.

Лихо усмехнулся, словно именно такого ответа и ждал от меня. Словно с самого начала знал — ещё до того, как я приняла решение, — знал, как я поступлю.

Поверх плеча я одарила его хмурым взглядом.

— Это не ради них. Ради себя.

— Конечно. — Лихо сжал мое плечо черными пальцами, заглянул в глаза. С него ручьями текла вода, одежда под мантией прилипла к телу. Он улыбался. — Нечисть все делает только ради себя.

А потом он в мгновение ока очутился в самой гуще нежити. Раскинул в стороны руки и призвал свою силу. Мертвые звери припали к земле, задергались в конвульсиях, пока чужая воля покидала их. Они скалились и выли. Впервые в их голосах появился ужас.

Я улыбнулась, глядя на Лихо. Такая сила не могла не внушать трепет и восхищение. Но и я не собиралась уступать. Дала волю своей новой натуре, злой и безжалостной. Доверилась ей. И с раздирающей нутро жаждой, с небывалым восторгом кинулась в бой.

Оттолкнувшись от земли, взмыла в холодный ночной воздух. В несколько плавных прыжков опустилась на крышу рядом с мертвым волком, который уже крошил деревянные жерди. Полоснула когтями по скалящейся морде, и нежить полетела вниз, а в моих пальцах осталась слипшаяся шерсть и кусочки гнилой, склизкой плоти. Я сжала их в кулаке и усмехнулась.

Дождь хлестал по щекам, влажные пряди налипли на лицо. Я будто только что поднялась со дна реки Смородины. Сила переполняла, и я не скупясь раскинула ее в стороны. Нежить, окружившая избу, теперь обратилась ко мне.

Я спрыгнула во двор, подхватила увесистый топор. Железо даже на расстоянии жгло кожу, так что для схватки с нежитью оно подойдёт куда больше. С молчаливой улыбкой я бросилась навстречу стае тварей. Проломила череп старому кабану, чьи ребра виднелись сквозь гнилую шкуру. Отбросила в сторону прыгнувшего на меня волка. Ещё один вгрызся в голень сзади, и я едва удержалась на ногах. Топор с хрустом врезался в хребет твари, та отцепилась, но в это же время ещё одна с воем прыгнула, целясь в горло. Я успела подставить руку, и мощные челюсти, окутанные черным дымом, клацнули прямо перед лицом. Боли не было, но из ран потекло нечто чёрное и густое, прямо как воды Смородины. Моя сущность. Значит, чужая воля все же может меня задеть?

Ударом топора снизу по грудине удалось скинуть нежить, и я отпрыгнул а подальше, пока кто-нибудь ещё не вцепился. Одного топора явно будет мало для борьбы с таким количеством нежити. Быстро оглядевшись, заметила ещё один топор на другом дворе и помчалась к нему. Вдруг сквозь яростный рев нежити, хриплые крики ворон и грохот небес долетели людские голоса. Верещали дети. Нежить смогла пробраться в один из домов.

Я мигом вскочила на крышу, окинула взглядом село. Вот и они. Раскинув руки с топорами в стороны, помчалась на крики. Длинные прыжки с одной крыши на другую, на вершину деревянного идола, на столб ворот. Я едва касалась поверхности кончиками пальцев и тут же неслась к следующей, так легко и естественно, как может только нечисть.

Дверь и ставни избы были изломаны в щепки