Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Тимофей говорил: по милости божей отец мой Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, многолетствует, а тебе, царского величества дворянину, велел бити челом, чтоб тебе ехати в Чигирин».
Хмельницкий в это время был нездоров. Унковский попросил передать ему, что «у гетмана мешкать ему не велено, и гетман бы его, Григория, не задержал, велел ему быть у себя вскоре». Кроме того, он просил, чтобы во время переговоров «у него, гетмана, иных государств послов и посланников и гонцов никого не было».
17 апреля Хмельницкий пригласил Унковского к себе. В знак особого уважения, чтобы тот не шел пеши, он послал ему своего коня. От места постоя Унковского и подьячего Семена Домашнева, несшего государеву грамоту, сопровождала целая свита из писарей, есаулов, войта[81], атаманов. На гетманском дворе было также множество казаков с сияющими лицами.
Когда Унковский и Домашнев зашли в гетманову светлицу, тот встретил их у дверей. Унковский, выйдя на середину комнаты, сказал приветственную речь и подал царскую грамоту. «И гетман у Григория государеву грамоту принял и к печати приложился и поцеловал и обозному своему Чарноте также велел приложиться и поцеловать».
В светлице, кроме Чарноты, были сыновья Хмельницкого Тимофей и Юрий, а также приближенные к нему военачальники. Следуя наказу, Унковский передал гетману и всем остальным царские подарки.
«И гетман и ближние его люди государево жалование приняли, и говорил гетман, что они на государево жалование челом бьют… Рады ему, великому государю, служить, как его, великого государя, воля будет».
Унковский сообщил гетману, что его письмо, переданное через посланца Михайлова, «чтобы под его, царского величества, высокою рукою быть, государь милостиво похваляет», и Хмельницкий благодарил за это и пригласил послов на обед.
18 апреля болезнь не позволила Хмельницкому подняться с постели. Встретились с послом 19-го в присутствии старшин. Затем Хмельницкий вместе с Унковским, Домашневым и писарем Виговским уединились в отдельную комнату, где и состоялся основной разговор.
«И гетман Григорию говорил: писано ко мне и ко всему войску Запорожскому от великого государя и его царского величества грамоте, что со мною о царского величества делах говорити учнешь, и мне б тебе в том во всем верить. И я от тебя царского величества дел слушать рад, и своих дел, что у нас есть, от тебя не скрою».
Прежде всего остановились на вопросе об избрании царя на польское королевство. Хмельницкий предложил наступать русским войскам на Литву. «И Литва, боясь великого государя, ратных людей, и нас, Запорожского войска, и крымского царя, сами будут просить и бити челом великому государю, чтоб им был государем».
В отношении же того, что из-за «вечного мира» с Польшей государь не может сейчас принять Украину под свою руку, Хмельницкий попытался убедить Унковского, что из-за этого царю вовсе не придется нарушать мир с Польшей, потому что казаки короля «не выбирали, а не короновали, и креста ему не целовали», а потому «волею божиею тем от них стали свободны».
Гетман страстно убеждал посла, что сейчас нечего бояться Литвы и Польши, которые в прошлом «Московскому государству многие беды и разоренье учинили», потому что без Запорожского войска они не имеют силы, с присоединением же Украины к России последняя получила бы «безо всякого накладу такое великое государство и множество ратных людей».
Хмельницкий ссылался на исторические традиции единства русского и украинского народов: «А мы царского величества милости ищем и желаем потому, что от Владимирова святого крещения одна наша благочестивая християнская вера с Московским государством и имели единую власть. А отлучили нас неправдами своими и насилием лукавые ляхи». Снова и снова гетман акцентировал внимание на том, что на чьей стороне сегодня будет Запорожское войско и Белая Русь, «та сторона сильна всем неприятелям будет».
О многом переговорили Унковский и Хмельницкий в этот и последующие дни. Унковский старался ни в чем не отступать от царского наказа, а Хмельницкий поднимал все новые и новые вопросы, показывая в них и свое знание обстановки, и реализм политика, и дальновидность.
Унковский всячески подчеркивал, что русское правительство неравнодушно к тому, что делается на Украине.
— Когда ж царскому величеству ведомо учинилось, — говорил он Хмельницкому, — что у вас, в Запорожской земле, хлеб не родился и саранча поела, а соли из-за войны ниоткуда привозу не было и от войны в Запорожской земле многое разоренье учинилось, царское величество тебя, гетмана, и все войско Запорожское пожаловал хлеб и соль и всякие товары в своих государевых городах покупать вам… Да царское же величество тебя, гетмана, и все войско Запорожское жалует: с торговых ваших людей, которые учнут приезжати в его, царского величества, порубежные города для торгового промыслу, с товаров их пошлин в свою государеву казну взимать не велел. И то великого государя к вам, войску Запорожскому, многая милость и без ратных людей многое поможение.
Хмельницкий молча слушал, кивая головой в знак согласия. Седой его чуб то и дело спадал на лоб, и он, не замечая, машинально отбрасывал его назад. Когда Унковский окончил, гетман поблагодарил за оказанные царские милости, потом поднялся с лавки, подошел к широкому окну и, всматриваясь через него в даль степей, с горькой печалью произнес:
— Но русское правительство отказывает нам в просьбе взять под свою руку Украину, помогать казакам военной силой.
Когда Унковский хотел что-то ответить на это, Хмельницкий остановил его поднятой рукой и продолжил:
— Несмотря ни на что, просьба наша остается, и мы пошлем с ней в Москву новое посольство.
Наступило 22 апреля 1649 года, день отъезда Унковского и его товарища Домашнева в Москву. Утром Хмельницкий вместе с писарем Виговским составил письмо царю, в котором снова просил помощи против польско-литовских войск и благодарил за разрешение украинскому населению свободно покупать различные припасы в пограничных русских городах. И опять, в который уже раз, просил царя, чтобы он «яко правдивый и православный государь християнский, единым государем нам, слугам своим, был».
Перед обедом Виговский пришел к Унковскому и сказал, что его ждет гетман и прислал ему своего коня. Хмельницкий сообщил Унковскому, что посылает с ним «к великому государю послов своих полковника Чигиринского Федора Вишняка с товарищами». «Того ж дня пошли из Чигирина. А провожали из Чигирина с гетманским знаменем и с литаврами и с трубами гетманов сын Тимофей Хмельницкий, и полковники, и есаулы, и писари, и сотники, и атаманы Запорожского войска до перевозу реки Тясьмы».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Битва за Днепр. 1943 г. - В. Гончаров - Биографии и Мемуары
- Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский - Биографии и Мемуары
- Казаки на Кавказском фронте 1914–1917 - Федор Елисеев - Биографии и Мемуары
- 100 знаменитых людей Украины - Т. Харченко - Биографии и Мемуары
- Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук - Биографии и Мемуары
- Кухня. Записки повара - Александр Овсянников - Биографии и Мемуары
- Нерассказанная история США - Оливер Стоун - Биографии и Мемуары
- Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум - Биографии и Мемуары
- Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский - Биографии и Мемуары
- Леонид Кучма - Геннадий Корж - Биографии и Мемуары