Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов

брошенные в канаву, ночью утащили первые партизаны, закопав здесь, на поляне в кольце рябин. В самых предгорьях. В такую же осень, в сорок первом оказавшуюся дождливой, страшной и кровавой. Камень с высеченными именами кто-то из оставшихся чудом в живых, поставил намного позже…

Давно поседевший мужчина, у которого кудри сгорели ещё под Сталинградом, стоял на коленях и только вздрагивал спиной и плечами. За него плакало небо.

Глава семнадцатая

'Все упражнения, все тренировки должны работать на одну цель:

Убедить, что ты сильнее собственного страха.

Возможности человека беспредельны, если он победит страх'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Что заставило вернуться назад трёх немцев на «цюндапе» с люлькой? Отстали от своих, либо разминулись, когда каратели возвращались на базу? Или командир отряда решил удостовериться в отсутствии партизан, спрятавшихся и пересидевших уничтожение деревни в тайниках? Непонятно…

Куминов, распластавшись над уничтоженной деревней, всматривался в три фигуры внизу. Немцы, в светлых шинелях и с белыми чехлами на касках и ранцах, были хорошо видны. Чтобы их сюда не привело, но сейчас они настороженно бродили по улицам. Что-то подсвечивали себе фонариками, закреплёнными под стволами. Утро накатывалось всё сильнее, но рассвет ещё не мог помочь воспользоваться биноклем. Хотя Куминову больше всего сейчас хотелось не рассматривать немцев в оптику. Руки у капитана чесались от желания незаметно спуститься вниз и заплатить хотя бы этим вот. Ай, как хотелось Куминову сейчас вниз, ай как хотелось.

Сзади тихо хрустнуло и рядом с ним оказался Хрусталёв. Прищурился, вглядываясь в ту же сторону. Еле слышно выматерился сквозь зубы, поняв то, что произошло внизу. Куминов посмотрел на него, встретившись с побелевшим от бешеной злобы взглядом старлея.

— Командир… — губы разведчика чуть шевельнулись, просительно и выжидающе.

— Лежи, Вова, терпи. — Как же тяжело давалось сейчас капитану это решение. Вон он, враг, шастает себе спокойно среди дымящихся груд обгорелого кирпича и дотлевающих брёвен с досками.

— Ба… — Воронков дёрнул его за плечо. — Посмотри-ка, командир, что у них на люльке намалёвано? Не чудится ли мне?

Куминов напряг глаза, вглядываясь в сероватую утреннюю мглу.

Машина у фрицев была хороша, ничего не скажешь. Мощный двигатель, сейчас закрытый зимним кожухом. Широкая резина на колёсах, рубчатая, не дающая мотоциклу проваливаться даже в рыхлом снеге. Над стеклом фары, больше небольшой напоминающей прожектор, крепился высокий прозрачный прямоугольник, отсекающий от водителя снег, дождь, град и грязь вперемежку с пылью. Люлька, приёмистая и вытянутая, украшалась бронещитком, дополнительным глазом-прожектором и толстым стволом пулемёта. На её грязно-сером борту чёрный треугольник щита с белой внутренней окантовкой. А в его центре гордо красовалась латинская буква «Е». А память на эмблемы некоторых дивизий у разведчиков была очень хорошей. Пленных из них они брали очень редко.

— О, как… — Хрусталёв ещё сильнее скрипнул зубами. — Гордые и несгибаемые прибалтийские чухонцы, ну надо же.[32]

— Интересно… — Куминов нахмурился. Странновато складывалась ситуация, очень странно и интересно.

Подразделения 20-й гренадёрской дивизии СС, хорошо известной своими зверствами, находились в числе охранения Куйбышева. Что делали её солдаты за, практически, триста километров от самой конечной точки маршрута РДГ? Очень странно, если уж на то пошло.

— Командир… — снова протянул Хрусталёв. — Ну, командир…

— Отставить, лейтенант. Нельзя, должен понимать.

— Есть отставить… — на абсолютно спокойном лице разведчика чётко прорисовались желваки на скулах. Почему?

Куминову и товарищам доводилось таскать с «той» стороны парней из Ваффен СС. Бывали случай, когда «колоть» их приходилось сразу на месте, чуть уйдя от преследования. Как один все эти «рыцари Рейха» и «истинные арийцы» в первую очередь начинали доказывать один единственный факт. Дескать — не жгли, не пытали, не расстреливали пленных, евреев, коммунистов.

Все как один солдаты, честные, благородные. Капитан им просто не верил. Святых на войне не бывает, это закон непреложный. Уж кому, как ни ему, разведчику и диверсанту, этого не знать. Методы форсированных допросов не несли в себе соблюдения различных конвенций. Это война, в ней главное — победить. Но для себя Куминов давно уяснил простую штуку:

Никогда он не станет убивать женщин, стариков и детей. Если только они не попытаются сделать это первыми. И наплевать на то, что это обязательно произойдёт в будущем. Советская армия пройдёт по землям третьего рейха, дойдёт до самого логова врага. Что будет там, он знал.

Немцев нельзя упрекнуть в трусости или слабости во время боя. И дома свои защищать они станут яростно, это правильно. Но есть небольшая разница: первым перешли границу с оружием в руках не жители СССР. А то, что устраивали подонки с рунами «зигель» на его родной земле… этого не забыть. Но он, капитан Куминов, до уровня этих подонков не опуститься. Никогда. Ни за что. Даже если понимать простую истину: на войне, как на войне, всякое бывает. Только не методами парней в чёрной с серебром форме.

— А это что за икебана?.. — Воронков толкнул Куминова, показывая на один из уцелевших домов. Бинокль тот извлёк из чехла быстро, благо, рассвело уже практически полностью. Присмотрелся. Сначала не понял, но потом заметил сразу.

Фигура в странном камуфляже, полностью сливающемся с грязным от гари снегом. Что-то, собранное воедино из коротких обрезков ткани поверх маскировочного халата. Серое, белое и чёрное, смешанное до полного растворения в местности. Заметить человека можно было абсолютно случайно даже отсюда, Воронкову повезло. Эсесовцам, стоявшим на улице сожженной деревни, нет.

Кто-то, владеющий той же техникой незаметного продвижения, как и у самого Куминова, подкрадывался к «лабусам»[33]. Явно не чтобы поздороваться и поинтересоваться погодой. Это вообще не очень хорошо. Капитан намеревался остановиться на «дневку» именно здесь. Вряд ли карателям вздумалось бы вернуться. Оставалось лишь наблюдать и ждать финала. В том, каким тот станет, Куминов ни капли не сомневался, слишком профессионально всё делал неизвестный «диверсант». Любо-дорого было смотреть на короткие и экономичные рывки, приближающие человека к цели.

Раз… и одной небольшой перебежкой, воспользовавшись ротозейством эсесовца, фигура оказывается за обгоревшей, но не рухнувшей стеной сарая.

Два… низко-низко пригнувшись, светлый контур в защитной одежде, скользит вперед, полностью распластавшись над землёй.

Три… и неизвестный уже около дома, чей угол скрывает решивших перекусить врагов.

Одетые в короткие серые шинели фигуры расположились вокруг мотоцикла. Отвернули в сторону ствол МГ, покоящегося на вертлюге, расставили несколько банок. Водитель сидел