История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Кроме основного ядра — легионов, набиравшихся исключительно из граждан, в составе римского войска были еще союзные контингенты. Обыч­но на один легион полагалось 5 тыс. союзной пехоты и 900 всадников. В бою союзные войска почти никогда самостоятельно не действовали, а рас­полагались на флангах легионов. Пехота делилась на когорты (приблизи­тельно по 500 человек) и центурии, конница — на alae и турмы. Высшее командование над союзными войсками принадлежало римским военачаль­никам, которые назначались консулами, а средний и низший командный состав комплектовался из самих же союзников.

Начальниками легиона были 6 военных трибунов, которые командова­ли поочередно. Часть их выбиралась народом, часть назначалась консула­ми. Последние являлись главнокомандующими, их помощниками были легаты.

Среди низшего командного состава основной была должность центу­риона. Центурион первой центурии был вместе с тем и начальником всего манипула, а командир второй центурии — его помощником. Центурион обычно назначался из простых воинов за боевые заслуги.

В ранний период Республики армия, как правило, состояла из 4 легио­нов и образовывала два консульских войска; каждый консул командовал двумя легионами. Он же производил набор. Впоследствии число легионов было гораздо больше. Когда оба консульских войска объединялись, консу­лы командовали по очереди.

Важнейшей частью римской военной системы был лагерь (castra). Он разбивался после каждого дневного перехода или всякий раз, когда войско достигало цели похода. Лагерь мог быть временным или постоянным, если он делался центром длительной операции в данной местности.

Постройка лагеря была точно предусмотрена правилами лагерной и саперной службы, и каждый лагерь представлял весьма солидное соору­жение. Это был продолговатый четырехугольник, обнесенный рвом и ва­лом, иногда палисадом. Лагерь имел четыре выхода с каждой стороны, закрытых воротами. В нем находилось несколько улиц, пересекающихся под прямым углом, вдоль которых разбивались палатки в раз и навсегда установленном порядке. Каждая часть войска занимала строго определен­ное место. В центральной части лагеря, где стояли палатка полководца и жертвенник, находилось также место для собраний.

Такая организация лагеря объясняет многое в военных успехах Рима. Лагерь делал невозможным нападение противника врасплох и служил опор­ной базой, откуда римляне наносили удары и куда они укрывались в слу­чае неудачи.

Осадная техника римлян была довольно высока уже в III в. Правда, мы находимся здесь почти в таком же положении, как при описании развития сельскохозяйственной и ремесленной техники: далеко не всегда можно установить, когда появляется то или другое военное орудие. Наши источ­ники сплошь и рядом допускают здесь грубые анахронизмы. Не претендуя на большую точность, можно предположить, что в эпоху больших рим­ских завоеваний уже существовали все те главные военные машины, о ко­торых мы знаем из более поздних источников[124].

Прежде всего таран (aries, собственно, баран) — длинное и тяжелое бревно с железным наконечником, часто в виде бараньей головы. Его под­вешивали к перекладине под навесом, придвигали навес к стене, раскачи­вали и таким образом пробивали стену. Таран помещался также в нижнем этаже подвижной осадной башни. Последняя состояла из нескольких яру­сов и на колесах придвигалась к неприятельским стенам. В верхних яру­сах помещались метательные орудия и легковооруженные воины, кото­рые стрелами прогоняли неприятеля со стен. На самых больших башнях находились подъемные мосты, которые опускались на городскую стену в момент ее штурма.

Из метательных орудий нам известны катапульты и баллисты. В них использовалась сила толстой закрученной тетивы, жильной или волося­ной. Катапульта бросала стрелы под маленьким углом возвышения («на­стильный огонь»), баллиста — каменные ядра, большие стрелы и целые бревна под углом в 45° («навесный огонь»).

Кроме всех этих орудий, применялись разнообразные навесы и щиты, прикрывающие воинов во время осадных работ.

Для более обстоятельного знакомства с военным искусством рим­лян можно обратиться к специальным работам: Дельбрюк Г. Исто­рия военного искусства в рамках политической истории, т. I (Антич­ный мир) / Пер. с нем. М., 1936; Разин Е. А. История военного ис­кусства, т. I (Военное искусство рабовладельческого периода вой­ны). М., 1955. Для знакомства с реалиями военного дела полезны пособия: Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян / Пер. с франц. СПб, 1899; Санчурский Н. В. Краткий очерк римских древ­ностей, изд. 3-е. СПб., 1912.

Опираясь на два последних издания, коснемся некоторых деталей военного быта римлян. Начнем с условий военной службы и, преж­де всего, с вопроса о содержании и жаловании римского воина. Здесь ситуация менялась по мере развития у римлян военного дела и пре­образований в армии. «В первые века римский гражданин служил в войске без жалованья; он должен был сам заботиться даже о своем вооружении и продовольствии, только всадник получал коня (equus publicus) или соответственную сумму на покупку его (aes equestre), кроме определенной суммы на его содержание (aes hordearium). Толь­ко со времен Камилла (с 406 г.) начали платить жалованье за поход (stipendium). Впоследствии государство доставляло оружие и про­довольствие за известную плату, вычитаемую из жалованья. На про­довольствие солдат ежемесячно получал 4 меры (modius), т. е. при­близительно 10,5 гарнцев (34,8 л) хлеба и соответственное количе­ство соли. Мясо играло второстепенную роль. Овощи, стручковые плоды и т. п. давались только в случаях недостатка в хлебе. Провин­ции обязаны были натурой или деньгами помогать содержанию вой­ска. Какое жалованье платилось первоначально, неизвестно; во II столетии до Р. X. солдат легиона получал в год 120 денариев, центу­рион вдвое больше. Цезарь в начале междоусобной войны возвысил годовое жалованье солдатам до 225 денариев, центурионам до 450 денариев, которые выплачивались в три срока (каждые четыре меся­ца)» (Санчурский Н. В. Ук. соч. С.182—183).

Одежду воины приобретали сами. «Одежда солдат состояла из шер­стяной рубахи (tunica) с короткими рукавами или без них, поверх которой носили панцирь, и из плаща (sagum), который снимался пе­ред сражением. В более позднее время для защиты от холода и дож­дя надевалась paenula — длинный плащ с капюшоном. Военный плащ полководца (paludamentum), из лучшей материи, был пурпурного цвета с золотой вышивкой. Обувью для рядовых солдат и центурио­нов служили (с конца Республики) невысокие, зашнуровывавшиеся ремнями полусапоги (caligae), оставлявшие пальцы на свободе. Braccae (брюки) заимствованы из Галлии во времена императоров. Их носили только те солдаты, которые имели стоянку в северных местностях. Вообще же для защиты от холода обвивали голени по­вязками (fasciae)» (там же. С.183).

Бытовая сторона походной жизни требовала от воина дополнитель­ных забот. Поэтому «во время похода солдат должен был нести, кро­ме своего оружия, ручной багаж — sarcina, весом около 50 фунтов (16,3 кг) и более. Этот багаж, или поклажа, состоял из съестных при­пасов (cibaria) и разной утвари (vasa): посуды для варки пищи, кор­зины, веревки, топора, лопаты, пилы и т. п., а также палисадины (vallus) для укрепления лагеря. Этот багаж (sarcina) солдат со вре­мен Мария прикреплял к вилообразной палке или к палисадине и в походе нес на плече (отсюда шутливое название солдата — mulus Marianus). Солдат с багажом назывался impeditus, а солдат налегке, без багажа (поэтому готовый к бою) — expeditus. Обоз при войске (impedimenta) состоял из запасного оружия и провианта, палаток, военных машин и проч. Этот тяжелый багаж везли обозные служи­тели (calones) на вьючных животных и на телегах» (там же. С. 189). Перед сражением багаж и обоз помещали в одно место и для при­крытия его оставляли специальный отряд. Это было в том случае, если в бой приходилось вступать прямо с марша. В иной ситуации войско выступало из лагеря, где и оставляло весь багаж и обоз. Как устройство лагеря, так и ведение сражения производилось по твердым, раз и навсегда установленным правилам. «Перед выступ­лением из лагеря полководец производил гадания (auspicia), затем на палатке полководца выставлялось красное знамя (vexillum) и по­давался сигнал звуками трубы. После построения войска перед ла­герем в боевом порядке полководец по большей части обращался к солдатам с ободряющей речью, после чего давался сигнал к движе­нию вперед. Это движение производилось сначала шагом, а вблизи врага бегом, с громким криком. Бой открывался обыкновенно легко­вооруженными, продолжали его легионы: подойдя на расстояние дей­ствительного полета копья, т. е. шагов на 15—20, они сначала пуска­ли метательные копья, а затем, обнажив мечи, вступали в рукопаш­ную схватку... Если бой должен был прекратиться, трубили в рог к отступлению.

В боевом построении войска (acies) различались центр — media acies и два фланга — cornua. Стоявшие на флангах войска назывались alae — крылья. Передняя линия называлась frons — фронт, боковые линии — latera, тыл — tergum. Запасные или резервные войска на­зывались subsidia. Конница стояла обыкновенно на флангах. Всадни­ки сражались или сомкнутыми рядами, или один на один. Нередко они сходили с коней (спешивались) и сражались пешие. Охотно ста­вили конницу между линиями пехоты, так что конница была при­крыта и в удобный момент внезапно выступала против врага. Иногда между всадниками сражались легковооруженные пехотинцы, кото­рые в случае нужды садились на коней сзади всадников. Как особые виды боевого построения войска следует заметить cuneus, orbis и testudo. Cuneus — клинообразная наступательная колонна, употреблявшаяся тогда, когда нужно было прорвать неприятель­ский строй. Orbis — боевое построение войска наподобие круга, когда неприятель, превосходящий численностью, окружал римское войс­ко со всех сторон. Testudo (собственно — черепаха) — тесно сомк­нутая под прикрытием щитов штурмовая колонна, употреблявшаяся преимущественно при штурме неприятельских укреплений. При этом солдаты первой шеренги держали щиты перед собой вертикально, а солдаты остальных рядов поднимали свои щиты над головами в го­ризонтальном положении, образуя из них сплошную крышу, защи­щавшую от неприятельских стрел; если солдаты стояли в одной ли­нии, то они держали щиты просто над своими головами, плотно при­ставив их один к другому» (там же. С.194—195). Важным элементом римской армии, как, впрочем, и любой другой, были знамена — vexilla и значки — signa. Vexillum, представлявший собой четырехугольный кусок материи, прикрепленный к перекла­дине древка, служил постоянным знаменем отряда конницы (turma) или какой-либо отдельной команды (например, призванных снова на службу ветеранов). Большое красное знамя выставлялось также над палаткой полководца или на адмиральском корабле перед началом сражения. Signum, состоявший из древка и прикрепленной к нему сверху перекладины, с изображением какого-либо животного (напри­мер, волка), или раскрытой руки, или венка, был значком или знаме­нем манипула, а впоследствии и когорты. Общим знаменем легиона со времен Мария служил серебряный орел (aquila), который при­креплялся к древку вместе с номером легиона. «Знамена имели крупное тактическое значение: их передвижение по данному сигналу облегчало маневрирование целого отряда и видо­изменение боевой линии. Поэтому каждый отряд войска, состояв­ший под командой собственного начальника, имел свое особое зна­мя, и трубачи стояли постоянно вместе со знаменосцами. Те и дру­гие поверх шлема обыкновенно носили медвежью шкуру, которая опускалась на плечи и укреплялась на груди передними лапами. В походе и при выступлении в сражение знамена или значки находи­лись впереди своих отрядов, а во время сражения — позади... Знамя легиона стояло у первой когорты под охраной старшего центурио­на. В лагере оно хранилось подле палатки полководца в особом по­мещении (sacellum), где к нему относились с религиозным благогове­нием. Это помещение почиталось священным и имело значение убе­жища (asylum) для преследуемых. В мирное время знамена легионов хранились в aerarium — государственном казнохранилище под наблю­дением квесторов. Они считались священными. Перед ними приноси­лась присяга. Потеря знамени была позором, особенно для знаменос­ца; виновного в потери его строго наказывали» (там же. С.187—189). В римской армии поддерживалась строгая дициплина. За ее несо­блюдение виновные подвергались различным наказаниям — от вы­говора и лишения жалованья до телесных наказаний и даже смерт­ной казни. Выше (гл. X) уже упоминался характерный пример, со­храненный преданием от времени Латинской войны (340 г.): консул Тит Манлий Торкват без колебаний осудил на смерть собственного сына только за то, что тот преждевременно, вопреки ясно выражен­ному запрету, вступил в схватку с командиром вражеского отряда. Другие примеры строгих наказаний в римской армии подобраны по книге писателя I в. н. э. Фронтина французским историком П. Гиро. Приводим их, расположив в хронологическом порядке и добавив по возможности точные даты: «Консул Фабий Рулл казнил каждого двад­цатого из числа тех солдат, которые отступили (ок. 300 г.). — По предложению Аппия Клавдия, сенат разжаловал тех, кто был захва­чен в плен царем Эпира Пирром и потом отпущен на свободу. Всад­ники были разжалованы в пехотинцы, пехотинцы — в легковоору­женные. Все они должны были жить вне лагеря до тех пор, пока каж­дый из них не захватит доспехи с двух неприятелей (279 г.). — За то, что один легион, несмотря на запрещение полководца, разграбил город Регий, были казнены 4 тыс. человек. Кроме того, сенат поста­новил, что они не должны быть преданы погребению, и запретил их оплакивать (271 г.). — Консул Котта, отправляясь в Мессану, чтобы повторить ауспиции, поручил руководство осадой Липары (у север­ного побережья Сицилии) своему родственнику П. Аврелию. За это время враги сожгли осадные сооружения римлян и захватили лагерь. Консул разжаловал Аврелия за это в рядовые, подвергнул наказа­нию розгами и заставил его исполнять все черные работы (252 г.). — М. Катон, стоявший с флотом в течение нескольких дней у неприя­тельского берега, после трех обычных сигналов снялся с якоря. Один солдат замешкался и остался на берегу. Сильным криком и отчаян­ными жестами требовал он, чтобы его взяли на корабль. Катон вер­нулся, взял солдата и приказал его казнить, предпочитая воспользо­ваться им как устрашающим примером для других, чем оставить в жертву врагам (ок. 195 г.). — Кв. Метелл Македонский приказал пяти когортам, бежавшим от врага, сделать завещания и занять преж­ние места, заявив, чтобы они не возвращались, не одержав победы (143 г.)» (Гиро П. Ук. соч. С.486).