Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова

– А знаешь, ведь все это можно описать.

– Что именно? – недоуменно спросил Олег.

– Море, плывущий корабль, женщины с золотой от солнца кожей, коктейли в неурочный час, ссоры, ревность, лобстеры и улитки в соусе, странные разговоры, праздность. Все происходящее выглядит как череда сцен из романа, последняя страница будет прочитана в Стамбуле.

– И наши отношения ты бы использовала в качестве основной интриги?

– Конечно, – сказала я убежденно. – Ведь все на свете – только подручный материал для писателя, глина, из которой он лепит свои творения.

Мы вымыли руки в большой чаше с плавающими лимонами, разрезанными пополам. Нас ожидала только что спустившаяся ночь, и мы пошли ей навстречу. Улицы обезлюдели, на небе высыпали тысячи звезд. Мы бродили по пустынным улицам до полуночи и отыскали православную церковь, находящуюся на реставрации. На ней лежала печать поэзии и мощи. Меня не остановила табличка "Стоп", и я потащила покорного Олега в церковь. Мы поднимались вверх по лесам, каким-то чудом находя дорогу в полной темноте, инстинктом угадывая опасные провалы. Я добралась до самого верха, до полуразрушенного купола. Небо было совсем близко.

Я стояла, задыхаясь от счастья, глядя на золотые слезы звезд. Стояла глубокая тишина, лишь ветер тихонько нашептывал старые песни. Отсюда были видны крыши домов, блестящие в серебряном свете луны.

– Как же мы будем спускаться? – вдруг спросил Олег. Этот вопрос отрезвил меня, и я почувствовала острый страх. Под нами была черная пустота, деревянный пол поскрипывал при каждом движении. Алкоголь, придававший мне храбрости и капельку сумасшествия, утратил свое влияние.

– Я никуда не пойду, – захныкала я. – Давай останемся здесь и подождем рассвета. Мне страшно.

– Глупости, – отрезал Олег. – Смогли подняться, сможем и спуститься.

Он взял меня за руку и потащил к шаткой лестнице. Я спускалась, чувствуя пропасть под ногами и скуля от страха. Между пролетами не было соединений, лестница крепилась кусками кое-как. По-видимому, восстановительные работы только начались. Когда нам приходилось прыгать с одной опоры на другую, я удивлялась, как это мы не свернули себе шеи при подъеме наверх, и шептала импровизированные молитвы. У меня дрожали ноги и руки и заплетался язык, когда мы наконец очутились на твердой земле. Мы сели отдыхать на камни паперти и закурили, созерцая уснувший город. Через несколько минут ситуация Уже показалась нам смешной, и мы расхохотались, как Двое сорванцов, совершивших удачную вылазку за яблоками в соседский сад. Олег показался мне ужасно милым, и я послала ему самую теплую улыбку. Ведь скоро, очень скоро мы расстанемся. 17 октября. Стамбул остался в моей памяти дурным сном. Толкотня восточных улиц, скопление человеческих ульев, декоративная торжественность мечетей, запахи гниющей рыбы в порту, пестрота типов и костюмов – все это приобрело мрачный колорит из-за страданий Олега. Слишком много в Нем накопилось горечи, его большая мечта рухнула. Страсть смяла его, исковеркала и выпотрошила, оставив одну оболочку. Он несчастен по моей вине, и я не могу это не осознавать. Его печаль – прилипчивый недуг, и я заражена этой постылой тоской. Я волоку за собой гремящие оковы совести, и так уж устроен человек, что тот, кому он причиняет зло, вызывает у него двойную неприязнь.

Вчера, когда я выходила из туристического автобуса, Олег помог мне и коснулся моих пальцев. Я резко отдернула руку, как от ожога, он заметил мою реакцию, и черты его лица исказились. Я попыталась улыбкой исправить положение, но было уже поздно. Еще одна царапина на его сердце, которую залечит только время. 19 октября. По приезде в Одессу я остервенела. Какой-то демон гнал меня вперед.

"В Москву! В Москву! В Москву!" – твердила я. Мы примчались в аэропорт как сумасшедшие и выяснили, что билетов в Москву нет на неделю вперед. Можно было ехать поездом, но одна мысль, что придется тащиться до столицы два дня, когда до встречи с Андреем всего два часа лету, доводила меня до безумия. Я потеряла всякий контроль над собой и заявила Олегу: "Делай что хочешь, но сегодня я должна быть в Москве. Я хочу заснуть этой ночью в объятиях любимого человека".

Не знаю, что толкало меня на такую жестокость, так дети добивают птицу камнем, не сознавая, что делают. Олег пошел к начальнику аэропорта и, тыча ему в нос своим редакционным удостоверением, стал рассказывать сказки про то, что мы выполняли журналистское задание и сегодня должны срочно вернуться в Москву.

После долгих переговоров нам нашли два билета на четыре часа дня.

В Одессе были ранние заморозки, и я в своем легком плаще дрожала, как суслик. Мы грелись коньяком в местном буфете, закусывая его бутербродами. Тоска стояла такая, какая бывает только на вокзалах. Хоть волком вой. Я вся дрожала от нетерпения в предчувствии долгожданной встречи.

Когда мы в шесть часов вечера прилетели в Москву, я старательно избегала встречаться с Олегом взглядом. Я опускала глаза, чтобы не выдать эгоистическую радость молодой влюбленной женщины, спешащей на свидание. Он посадил меня в такси, бросил короткое "пока" и помахал вслед рукой. И когда я уже доехала до города, меня обожгло стыдливой мыслью: "Я забыла сказать ему "прости". 2 ноября. Что творится с Андреем! Мне страшно. Он начал пить. Раньше я не замечала за ним этой пагубной страсти. Я видела его слегка подвыпившим, навеселе, болтливым и нежным. Мне казалось, что алкоголь для него – то же, что и для меня, хорошее средство поднять настроение, когда на душе тягостно, способ сплотить людей в одну дружную компанию, помощник в задушевной беседе, и не более того. Всегда важно остановиться и взять себя в руки. Но то, что происходит сейчас, не имеет ничего общего с приятной выпивкой. Андрей напивается мгновенно, после нескольких стаканов водки глаза его наливаются кровью и пугают своим блеском, нежная кожа со всеми оттенками розового становится багровой, язык заплетается, походка теряет устойчивость. Здравомыслящий дельный молодой человек превращается в пьяного скота. Прежде я лишь мягко журила его за излишества, когда по утрам он мучился безумной-головной болью, но то, что случилось вчера, переходит все границы.

Мы были в гостях, немного расслабились, и я пропустила тот момент, когда Андрея следовало увести. Спохватилась я слишком поздно – Советов таращил бессмысленные глаза и блаженно улыбался. Я простилась с хозяевами за двоих и вывела своего пьяного сожителя (так пишут в милицейских протоколах) на улицу, чтобы поймать такси. Он все время качался, и мне пришлось прислонить его к столбу. В течение получаса машины с ревом проносились мимо, не рискуя тормозить около подозрительной парочки. Наконец один храбрый "Запорожец" взялся доставить нас домой. Мне пришлось разбудить Советова, который спал, как конь, стоя, сладко похрапывая, и усадить его в машину. Я подумала, что все еще обойдется, дома я уложу его в постель, а утром устрою скандал по всем правилам женской науки. Не тут-то было.

Оказавшись в теплой квартире, Советов внезапно проснулся. Я пыталась снять с него плащ, но он оттолкнул меня и Достал газовый пистолет, направив его прямо мне в лицо.

– Раздевайся, – сказал он хриплым голосом.

– Что?! Что ты говоришь? – заикаясь, пролепетала я.

– Раздевайся, сука! Сейчас я тебя вые…

Он смотрел на меня глазами припадочного, палец его Лежал на курке, и меня обуял страх. Я медленно подняла Руки к застежкам блузки.

– Ты что, не понимаешь? Быстрее! Иначе выстрелю.

Он говорил странным заторможенным голосом, растягивая слова. Глаза его бегали по комнате, как будто выискивая что-то необходимое. Я торопливо стянула юбку и блузку, оставшись в трусиках и колготках.

– Я должен, должен их найти, – пробормотал он с тоской.

– Кого? – спросила я, осторожно приближаясь к нему.

– Твоих любовников! Они, наверное, прячутся под кроватью.

"О господи, – мелькнула мысль. – Вот она, белая горячка!" Советов заметался по комнате, передвигая шкафы и стулья, потом опустился на четвереньки и внимательно осмотрел пол под столом и кроватью. Улучив нужный момент, я выхватила у него пистолет и помчалась в другую комнату. Я едва успела засунуть оружие в ящик стола под груду бумаг, как ко мне ворвался Советов.. – Отдай, отдай мой пистолет, – жалобно твердил он, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. – Верни сейчас же, иначе побью.

Андрей теребил мои плечи, раскачиваясь, как маятник. Потом он навалился на меня всем телом, мы оба потеряли равновесие и рухнули на пол. Я больно ударилась рукой и разбила новенькие блестящие часики, которые Андрей преподнес мне на день рождения. Поддельные бриллианты рассыпались по полу, и я заревела в голос от обиды. Но всласть поплакать мне не дали. "Сейчас я тебя убью", – вяло сказал

Советов. Я взвизгнула и выбежала из комнаты, он погнался за мной неловкими прыжками. В прихожей я успела сунуть ноги в туфли, схватила пальто и сумку, выскочила в коридор, сорвав электропроводку над дверью, и помчалась наутек вниз по лестнице, как трусливый заяц. Только на улице я обнаружила, что совсем раздета, и натянула поверх голого тела пальто. В моем кошельке едва хватало денег на такси, чтобы добраться до подруги.