Героиновая пропасть - Фридрих Незнанский

— Это меня не интересует, где и что вы уже… Я получил указание и передаю его вам. Дальше ваше дело. Машины на площадке досмотра. Люди устали. Жарко опять же. Работать трудно.

— Но ведь это ваши проблемы? — Теймур больше всего боялся сейчас сорваться и нагрубить этому мерзавцу. Взяточнику поганому! Мало им!

— А вам незачем вникать в наши проблемы. Когда у нас возникают проблемы, мы их решаем сами. Машины, говорю, на площадке.

Да, пять здоровенных трейлеров с прицепами на площадке, и вокруг них бродит «таможня», которая может пропустить и ничего не заметить, а может, наоборот, заметить даже то, чего нет. Намек полковника был недвусмысленным.

— Я могу выйти подумать? — неожиданно спросил Теймур.

Полковник равнодушно пожал тщедушными своими плечами и не ответил.

Тогда Багиров, подхватив кейс, вышел из кабинета и отправился в гостиницу, где надеялся застать Рахмона Сафарова. Вот она, первая закавыка, думал он. Еще им, видишь ли, надо отстегнуть пятьдесят кусков! Не подавятся? Но с другой стороны…

И вдруг он стал соображать, почему так сказал Рахмон: уклончиво и неуверенно. Неужели знал заранее?

Сафаров сидел в буфете и пил ледяное ситро из запотевшей бутылки. Увидев Багирова, приветливо кивнул, указывая на стул.

— Все? Так быстро? — Он, похоже, был удивлен.

— Если бы… Хочу совета спросить.

Теймур огляделся: в буфете сидело еще несколько человек — видно, сотрудники таможни.

— Ну, давайте выйдем, — предложил Рахмон.

Отошли к скамейке в тени пыльного карагача.

— Появились осложнения? — осведомился Рахмон.

— Не совсем удобно, конечно… Я хотел спросить, эти — они что, немного забываются, да?

— Вы о чем?

— Ну, полковник мне сейчас сообщил «приятную» новость о том, что разрешение будет стоить сто, а не пятьдесят. Я имею в виду здесь. Потому что пятьдесят я уже вручил в Чимкенте.

— А-а, вон что… — Рахмон поморщился, будто ему неприятно было говорить о деньгах. — Вероятно, слухи бегут впереди нас. Я так думаю. После того что случилось у вас в Москве… газеты писали о покушении на заместителя министра иностранных дел. А он, насколько нам известно, стоял у истоков… Так вот, видимо, кое-кто решил, что доля каждого соответствующим образом может измениться. Я не настаиваю на своем мнении, но полагаю, что исходя из данных обстоятельств… Впрочем, не мне давать вам советы по финансовой части. Но если хотите… Я бы не стал торговаться. Сумма, скорее всего, пустячная на фоне… остального. Вопрос, конечно, малоприятный, но, с другой стороны, его этическая сторона… вы понимаете?

— Та-ак… — протянул Теймур. — Значит, по вашему мнению…

— Ну зачем вам мое личное мнение, уважаемый Теймур Джафарович? Это дело сугубо ваше. По договору каждая сторона обеспечивает согласно договоренностям, а также форс-мажорным ситуациям. Можно и поторговаться, но надо ли? Этот проход обеспечивался вами, если не ошибаюсь?

— Но ведь есть же предел, в конце концов!

— Разве? — искренне изумился Рахмон и посмотрел на Теймура наивными до идиотизма глазами.

— М-да… Ну хорошо, дело, разумеется, важнее случайных недоразумений.

— Я думаю, мы будем довольны, что вы именно так поставили вопрос. Да, я забыл вас предупредить, что, кажется, мне придется покинуть вас. Миссия моя завершилась, и начальство, вы понимаете меня, требует немедленного возвращения. К сожалению, нам не удастся в этот раз закончить столь приятный для нас обоих разговор. А что касается вашей просьбы, уважаемый Теймур Джафарович, то я обязательно узнаю у Зои, что она думает по поводу вашего к ней предложения. Извините, у меня больше нет времени.

И Рахмон, пожав вялую ладонь Теймура, поспешил откланяться.

Японский джип «мицубиси», на котором он прибыл сюда, уже ждал его с работающим мотором.

Теймур остался в полной растерянности. Он понял одно: платить все равно придется. И ровно столько, сколько потребуют от него эти гребаные таможенники.

Будучи сильно взволнованным, он даже не обратил внимания на старого, вонючего казаха, который сидел на корточках с войлочной шляпой на голове возле колодца, из которого брали воду водители машин. Он легонько раскачивался из стороны в сторону, будто вовсе и не сидел тут, на самом солнцепеке, а медленно ехал по раскаленному песку. Показалось, что он еще что-то и бубнил-стонал себе под нос, как любой кочевник, поющий для себя бесконечную восточную мелодию…

Багиров решительно вернулся в кабинет начальника и молча выложил из кейса еще пять пачек долларов. Полковник сгреб все десять пачек в выдвинутый ящик письменного стола, а потом подошел к окну, толкнул форточку и что-то крикнул по-казахски. С той стороны к окну подбежал таможенник. Полковник сказал ему короткую фpaзy, и тот убежал.

«Ишь, сразу забегали!» — зло подумал Теймур.

И полковник словно услышал непроизнесенные им слова. Обернулся и, сузив и без того крохотные щелочки своих глаз, заметил:

— Сейчас забегают…

Смеялся он или нет, Теймур так и не понял…

— Саня, этот жирный ишак захотел поруководить из клиники! — кричал в телефонную трубку Грязнов. — Но мы успели подсуетиться. Костя договорился с соседями, понимаешь? Ну а те очень помогли нам по части оперативной разработки и документирования. И техника у них соответствующая! Словом, как говорится, не прошло и года, как у нас в руках оказался приличный список барыг, и теперь за каждым свой глаз.

— А со вторым что? — Турецкий только что позавтракал и уже собрался идти к Реддвею, когда его остановил звонок из Москвы.

— Наш знакомый сработал четко. И соседи с суверенной территории не оплошали. Когда караван прошел, спокойненько себе взяли начальника таможни с крупной суммой. Они же довели караван до Уральска и там передали уже нашим, из ФСБ.

— Так вы остановили? Слушай, а это не может неожиданно повлиять на нашу контролируемую поставку?

— Не-а, уже нет. Груз под контролем усвистал в Калининград, так что можете ожидать со дня на день. И еще, тоже от знакомого, три вагона фактически готовы и ждут, когда их прицепят к составу.

— Ну это ладно, это впереди. А что же со средним?

— Так я же сказал: на таможне передали нашим. Средний не стал дожидаться, отчего и совершил ошибку. Он сразу рванул в Самару, будучи уверенным, что трудности позади. За ним пошли Денискины парни, и когда тот вышел наконец на своего дилера, лихо отсекли охрану и взяли обоих. Ну, ты же знаешь, ребята это хорошо умеют. Ну а караваны потрошили до основания. Мы потому и пошли на этот шаг, что ишак нам уже фактически свою сеть преподнес на блюдечке. Чего было тянуть-то? А у тебя что? Долго еще?

— А-а, соскучился? — засмеялся Турецкий. — Нет, после сегодняшнего разговора я, скорее всего, оставлю гостеприимного хозяина. А зачем мне? Теперь их дела. Их кадры, их и заботы. Ахмат молчит?

— Нет, после перспективы, которую я ему наглядно изобразил, начал понемногу, по чайной ложке, выдавать информацию. Но уже сказал самое главное — назвал заказчика.

— Кого? Первого?

— Торопишься, пока ишака. Но даже из этой информации можно делать далеко идущие выводы. Костя посмотрел и сказал, что в самое ближайшее время снова посетит Смоленку. В общем, я думаю так, очень скоро мы сможем каждого из этих троих обеспечить своей мерой. Пресечения.

— Помнишь, как Шурочка говорила? Дай бог нашему теляти волка зъисты! Давай не будем забывать. В дипломатическом мире, по-моему, сугубо свои представления об этике и прочем.

— Нет, Саня, теперь этот номер не пройдет. А мы постараемся раззвонить как можно громче. Чтоб кое у кого отходных путей не оставалось. Погоди, вот еще с составом с югов поработаем!

— Но у вас на среднего действительно набралось?

— А я летал в Самару. Ну что ты! Он такой хай поднял! Требовал немедленно связать его с приемной моего министра, потом возмущался, что у него при задержании отобрали «мобилу» и он из-за этого лишен возможности немедленно связаться с Министерством иностранных дел! Ну, ясно с кем. А я возьми да намекни ему на возможность экстрадиции, он и скис. Но адвоката все равно продолжал требовать, без него отказывался отвечать на любые, даже самые невинные вопросы. Ну, я пообещал доставить в «Матроску», предъявить по всей форме обвинение, а потом и адвоката позвать. «Матроска» ему не понравилась. А когда прокрутили ему пленку с записью разговора с дилером, организованную, как ты понимаешь, соседями, тут вообще гаси свет. Но держался молодцом. Ни на кого не валил, брал на себя, называл собственным бизнесом, в чем готов принять ответственность.

— Ну да, предпочитает, надо полагать, у нас сидеть на зоне, чем в родном зиндане. Тут, глядишь, и помогут, а там — нет! Там и «зеленкой» могут лоб намазать.

— Я тоже так думаю. Ну ладно, Саня, поеду к нему. Буду разговаривать по душам. Привет твоим коллегам!