Героиновая пропасть - Фридрих Незнанский
- Дата:29.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Полицейский детектив
- Название: Героиновая пропасть
- Автор: Фридрих Незнанский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фридрих Незнанский
Героиновая пропасть
Глава первая ПЕРЕПОЛОХ В МИНИСТЕРСТВЕ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Взрыв прогремел без четверти восемь. Это зафиксировано точно. Рвануло так, что в подъезде повышибало все стекла и сорвало двери с петель, а от дорогой иномарки представительского класса остался лишь раскуроченный и чадящий черный остов…
Каким-то образом сообщение о взрыве на Кутузовском проспекте успело прозвучать в утренней телевизионной сводке новостей. Но Турецкий телевизор не смотрел и ничего не знал об этом.
В настоящий момент его раздражала единственная мысль — о том, что кто-то с утра пораньше уже пытался прорваться к нему. Назойливые трели телефонного аппарата он отчетливо слышал сквозь запертую дверь своего рабочего кабинета.
Войдя к себе и с неприязнью взглянув на надрывающийся телефон, Турецкий наконец соизволил поднять трубку.
— Саня, срочно зайди!
Утро начиналось до банальности обычно и скучно.
— Мне прекратить беседу с человеком, которого я вызвал специально? Может, мне к черту его послать? — Турецкий накачивал себя, не скрывая раздражения.
Никого перед ним не было, но — человек должен был вот-вот подойти. И не так, чтобы кто-то важный. Обычный свидетель, один из многих. Суть в другом. Вчера Александр Борисович навестил Славку Грязнова, вернулся поздно, точнее, слишком рано, под утро, за что получил грозный втык от Ирины Генриховны и отправлен в «эмиграцию», то бишь на короткий кухонный диванчик, с которого полностью свисают ноги, отчего сон бывает обычно несвежим и прерывистым. И вот теперь именно эти частности складывались в картину общего неприятия жизни в целом, а также в отдельных ее противных аспектах. Но Меркулов был непрошибаем.
— Можешь и в самом деле послать его к черту, — спокойно заметил Константин Дмитриевич. — Если он и в самом деле находится сейчас в твоем кабинете. И вообще всех можешь послать. Чтобы затем немедленно явиться ко мне.
Короткие гудки…
Чего это он? Такое вот «срочно зайди» могло означать только одно: очередное чепе. Кого-то убили. Замочили. Шлепнули. Рванули. И не просто «кого-то», а о-го-го кого! В иных ситуациях срочности не наблюдалось бы.
— Тут появится Перехвалин, — сказал Турецкий, выходя, секретарше, — пусть сидит и ждет. Хоть до посинения. Я у Меркулова.
Интересно, кого же? Так думал Турецкий, проходя кривыми коридорами, минуя лестницы и поднимаясь на «хозяйский» этаж, где размещались кабинеты генерального прокурора и некоторых его замов.
Утром жена, естественно, не разговаривала, ибо никак не желала понять, что посиделки со Славкой — это не сплошные пьянки или, не дай бог, какие-нибудь «баб-кроллы», а продолжение все той же проклятой работы, только вынесенной за служебные стены. Известно же, о чем рассуждают мужики! На работе — о бабах, а с бабами исключительно о работе! Ира это знает же, а все равно не верит! Поэтому и не включил по утренней привычке телевизор и свежих новостей так и не увидел. А ведь наверняка что-нибудь и случилось. И теперь в кабинете у Кости с утра пораньше сидит какой-нибудь высокопоставленный хмырь и нудит, что дело это чрезвычайное, что оно на личном контроле… и так далее. Все давно и хорошо известно. «А ты, Саня, отложи дела, к которым ты позже вернешься, и займись-ка… поезжай-ка… допроси-ка!»
Вчерашняя усталость накладывалась на мерзкое настроение, и коктейль из этого получался — лучше не надо! Коктейль «Молотов»! Так может рвануть и обжечь, что мало не покажется.
Меркулов находился в своем кабинете в гордом одиночестве. И это была первая странность. Вторая заключалась в последовавшем вопросе:
— Башка болит, что ли? Только не ври, мне уже звонил Грязнов.
— Есть маленько, — сознался Турецкий, садясь.
— Могу на выбор — ношпа, баралгин, пенталгин… Нет, рюмки не дам, — покачал головой Меркулов. — Запах будет, а тебе ехать. Позже, Саня. А ты телевизор, конечно, не смотрел, газеты не читал.
— Не-а, — поморщился Турецкий. — Ладно, давай две таблетки этих, зелененьких, как они?
— Темпалгин, на, — Меркулов достал из ящика письменного стола облатку и протянул Александру. — Вон, боржомчик возьми, — показал на стол в углу кабинета. — Валяй лечись и слушай, а я пока буду рассказывать…
Обычно заместитель министра иностранных дел Егор Андреевич Каманин садился в машину ровно без четверти восемь, чтобы ехать на службу в Министерство иностранных дел на Смоленскую площадь. Об этой его пунктуальности знал водитель представительской «ауди», который возил заместителя министра, знала и консьержка в доме на Кутузовском проспекте, в котором уже бoлее десятка лет проживал Каманин, жена его знала, поскольку за все годы Егор Андреевич ни разу не нарушил своего правила, разве что в исключительных случаях, которые можно было пересчитать по пальцам. И это едва не сыграло с ним злую шутку.
Сегодняшнее утро не предвещало никакой грозы. Ни в прямом, ни в переносном смысле. И Егор Андреевич был готов, как обычно, к выходу из дому. Охранников он не имел, справедливо полагая, что уж если кому-либо и придет в голову устроить на него покушение, так никакая охрана не спасет. Поэтому всякий раз весьма сомнительную роль бодигарда выполнял при заместителе министра его шофер — щупловатый на вид, но достаточно грамотный и в этом деле Володя, прошедший в свое время Афган. А почему сомнительную? Да потому, что не верил во все эти глупости Каманин. И у него были к тому все основания, о которых он, правда, предпочитал не распространяться. Знал — и того достаточно.
Итак, он уже стоял в прихожей своей огромной пятикомнатной квартиры шикарного дома сталинской архитектуры, не сомневаясь, что Володя уже у подъезда. Оставалась малая деталь, привычная, как и постоянная Володина готовность выполнить любой приказ шефа. Шофер должен был сделать по телефону два условных звонка. Ничего говорить не требовалось: в Володиной трубке два длинных гудка, после чего отбой. Здесь, в квартире — два звонка.
Но время шло, а звонков не было. Каманин стал беспокоиться. Он подошел к балконной двери, открыл ее и выглянул во двор: «ауди» стояла там, где ей и положено. А телефон не звонил.
Каманин не то чтобы забеспокоился, нет, он подумал, что телефон просто отчего-то не срабатывает. Взял ближайшую трубку и поднес к уху. В ней раздавались короткие гудки. Черт возьми! Это значило, что кто-то где-то в одной из комнат не положил на место телефонную трубку! Кто?! Он же просил именно в это короткое время никому не трогать телефон, подождать! Неужели эта мелочь так трудна?
И Каманин, сдерживая нарастающий гнев, пошел по всем комнатам, проверяя трубки. И всюду звучали короткие гудки. Это уже напоминало какую-то дьявольщину. И вот наконец нашлась она, проклятая! Ну конечно! А что еще и можно было бы предположить? Внучка зачем-то именно в полутемной прихожей брала трубку, а опустила неправильно, под рычаг попал телефонный провод. Вроде и лежит на месте, а соединения нет.
Егор Андреевич расхотел ругаться — внучку он любил. А кроме нее и бабушки, то есть супруги Каманина, в этот час в квартире никого не было. Ясное дело, нет тут никакой диверсии. И он положил трубку правильно, проверил: появился длинный гудок. Ну вот, гудок, сейчас позвонит Володя и можно будет спускаться во двор. Но Володя не звонил.
Каманин с новой уже волной раздражения взглянул на часы — было без четверти восемь, и в настоящий момент он должен был войти в машину, кивнуть шоферу и сказать свое обычное: «Все в порядке? Тогда поехали».
Но звонка все не было, и Каманин почему-то решил не дожидаться и выходить к лифту. Он уже обернулся, чтобы крикнуть жене:
— Взгляни на балкон! И если этот олух увидит тебя, покажи, что я уже пошел!
И в этот момент громыхнуло с такой силой, что оконные стекла со стороны двора зазвенели, словно от взрывной волны разорвавшейся где-то поблизости бомбы.
Каманин и сообразить не успел, как сам оказался у балконной двери, перевесился через высокие перила и увидел…
Нет, такое и во сне увидеть страшно! Прямо под ним огромным факелом, извергающим пламя и черные клубы дыма, пылала его машина.
Вмиг забыв обо всякой опасности и отшвырнув в сторону свой неразлучный старый кожаный портфель с давней серебряной монограммой, Егор Андреевич бегом ринулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, которой ползал в этом доме тоже по старинке — степенно и со скрипом. Шесть этажей пролетели вмиг, Каманин даже и сам успел, правда, как-то отстраненно, подумать о собственной почти юношеской прыти, и это несмотря на его полувековой с хвостиком возраст.
Стеклянный подъезд первого этажа был разворочен так, будто в него и в самом деле угодил артиллерийский снаряд. Валялась copванная с петель железная входная дверь. Покорежена вторая дверь в холл подъезда. Под ногами хрустело битое стекло. А весь подъезд заполнял вонючий, удушливый дым с улицы от горевшего автомобиля. На полу ничком лежал водитель Володя, затылок его был в крови, темная лужица была и на полу, возле его лица. Рядом, тормоша лежащего за плечо, на коленях стояла консьержка и в голос причитала:
- Волга впадает в Гудзон - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Страшный зверь - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Страшный зверь - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Золотой архипелаг - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Восточный проект - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Последнее слово - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Операция «Сострадание» - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Опасно для жизни - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив
- Забыть и выжить - Фридрих Незнанский - Полицейский детектив