Твой путь (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна

— Я не учу, — хмыкнул Эйнар. — Ты уже не ребёнок, чтобы научить тебя чему-то. И тем более не младенец, чтобы не держать ответ за содеянное.

Правитель Земель Тумана говорил сдержанно и спокойно, но Уилфред понимал, какой ценой даётся ему это спокойствие. И не вмешивался, зная, что его дело пока что — только смотреть и запоминать, чтобы при случае вспомнить.

— Я мог бы обвинить тебя во многих преступлениях, — маг разговаривал будто с самим собой и не следил за реакцией пленника. — В разграблении имперской казны, в заговоре за спиной императора, в халатном отношении к разного рода доносам, в бесчисленных количествах убийств…

— Я исполнял свои обязанности!

— Молчать! — Эйнар резко развернулся. — Тебе ли не знать, сколько невинных погибло в дворцовых подземельях после твоих допросов и пыток? У кого-то больше нет мужа, сына, супруги, кто-то сошёл с ума или на всю жизнь остался калекой. Это преступление, Дени. Против тебя могут свидетельствовать как минимум четверо из тех, кого я знаю.

— Кто же? — асикрит надменно вскинул голову. — Ни одна собака не уходила из Империи без моего ведома, а всех свидетелей убирали мои люди!

— Да, но и за её пределами найдутся пострадавшие. Уилфред Йонсенн, который погиб в Яви от твоей руки, и его сестра, которую ты хотел сделать рабыней или наложницей, — правитель на мгновение взглянул на своего помрачневшего друга и снова отвернулся. — Иттрик Линдхольм, которого ты едва не убил и чудом не довёл до сумасшествия. И, наконец, леди Регина…

— Я сделал это собственным клинком, — асикрит задохнулся от возмущения. — Она потеряла много крови за считанные секунды и умерла у меня на руках!

— Она жива, — перебил его Эйнар. — И её слово будет стоить дороже каких угодно слов, потому что она моя сестра.

Асикрит не нашёлся, что ответить, он стушевался под пристальным ледяным взглядом правителя и замолчал, нервно вертя в пальцах полу своей рваной туники.

— В отличие от тебя, я понимаю, что ты тоже человек и тоже чувствуешь боль. Не хочу становиться орудием мести. Моё дознание проще и легче любых других. Просто расслабься и позволь Тьме довершить наш разговор.

— Не имеешь права! — крикнул Витторио, отступая. Правитель и Уилфред подошли к нему с двух сторон, отходить дальше было некуда. Одной рукой Эйнар сжал его плечо, а другую приложил к виску. Тьма густым потоком хлынула из его ладони и окутала асикрита до самых плеч. Тот рвался в его стальной хватке, но безуспешно, и Тьма, врываясь в сознание, причиняла невыносимую боль. То ли стон, то ли звериный рык вырвался из груди пленника.

— Не сопротивляйся! — прошипел Эйнар, наклонившись над Витторио. — Будет хуже!

Тот неожиданно резко распрямился, вцепился в рукав правителя и резко дёрнул его к себе. Эйнар не устоял на ногах, упал на одно колено, но Уилфред вместе со стражником тут же бросились к Витторио, оттащили в сторону, вывернули руки за спину. Он исподлобья взглянул на лорда Мансфилда, тяжело дыша.

— Держите, — спокойно сказал Эйнар, подошёл ближе и прикоснулся к его вискам.

Нити Тьмы потянулись от его рук к широкому зеркалу, и Уилфред вдруг услышал обрывок фразы:

— …Старик мёртв. Они примут тебя как императора, как только ты выйдешь.

— Вы изменили их сознание?

— Я изменил тебя, философ, — надменно хмыкнул Свартрейн. — Тебя и твою судьбу в их глазах. Тьма, как видишь, очень мощная вещь, она дала тебе то, что не смогли дать даже родители — Силу. И власть, разумеется.

— В чём подвох? — Август, всё ещё не отходя от стены, вскинул на духа Нави огромные чёрные глаза. — Ведь вы ничего не делаете безвозмездно?

Сухая костлявая рука тронула его подбородок, словно погладив, и тут же хлёстко ударила по щеке. Юноша поморщился, но не двинулся с места.

— А ты умный парень, — прошелестел хриплый голос фигуры в чёрном. — Верно мыслишь. Вы трое — мои должники. А уж как и когда я потребую оплату, это моё дело.

Неожиданно кудрявый юноша, оттолкнув в разные стороны товарищей, встал перед Свартрейном лицом к лицу.

— Ты не вправе требовать с нас большего, чем уже взял! — воскликнул он. — Мало тебе было смерти доброй трети Сайфада? Ты оставил нас сиротами в обмен на туманные обещания! Мои родители погибли в Тьме у меня на глазах, а теперь ты хочешь заключить со мной какой-то договор?

— Разве ты так уж любил их? — Свартрейн наклонил голову набок. — Отец, который бил тебя, мать, у которой были дела поважнее семьи?

Витторио нахмурился и опустил голову. Отвечать было нечего, дух Нави знал слишком много. А если кто-либо знает тебя лучше, чем ты сам, разве есть смысл спорить…

— Подумай. Этот договор выгоден всем. Ваш друг-император получит всеобщее признание и поддержку на троне, ты станешь его правой рукой, и тебя будут бояться.

— Я бы и так стал его правой рукой!

— Да, но без поддержки магии ты никто. Когда-нибудь вы мне поможете набраться сил и пройти в Правь, теперь уже навсегда.

Юноша вздохнул и ничего больше не сказал. А потом Тьма накрыла картинку, и зеркало растворилось в воздухе. Уилфред и стражник отпустили Витторио. Он упал навзничь. Глаза его были закрыты.

— Кажется, Тьма сделала своё дело, — тихо бросил Эйнар и медленно вышел из подземелья, придерживаясь за стену.

35. Суд и признание

Совет лорда был спешно собран вечером. Никто не задержался, ни жители Вендана, ни имперцы. Но разговор предстоял не из добрых и приятных, это понимали все: вид правителя и его суровый, тяжёлый взгляд не предвещали ничего хорошего. Он стоял на возвышении в длинном чёрном плаще с капюшоном и молча оглядывал присутствующих, дожидаясь, пока соберутся все. Уилфред и Альвис привели Хольда, остальных имперцев окружил отряд из гарнизона. Пленник смотрел через весь зал на правителя, и в глазах его, когда-то зловещих и надменных, теперь сквозила затаённая мольба.

Ивенн зябко куталась в мягкий тёмно-синий плащ, подарок Эйнара, и осматривалась по сторонам. В зале церемоний были все: и советники, и воины, и посланники императора, и даже некоторые обитатели замка, которым позволили присутствовать на суде. Леди Регина была непоколебимо спокойна. Она стояла рядом с братом, но взгляд её пересекался с тёплым взглядом коменданта крепости.

Глухой удар колокола призвал всех к молчанию. Люди начали перешёптываться, переглядываться, кто-то в открытую указывал в сторону Хольда с нелестными словами и замечаниями, кто-то из толпы кинул к его ногам скомканный лист бумаги — подобный жест почитался за оскорбление, но человека в белой льняной рубахе, разорванной на груди, и шерстяных запылённых штанах, никто не боялся оскорбить. Хольд стоял молча, опустив голову и ни на кого не глядя. Он был безоружен, руки его были связаны за спиной. Ивенн старалась на него не смотреть: уж больно жалкое и неприятное зрелище. Сам он знал, что когда-нибудь ему придётся расплачиваться за своё высокое положение, за свою магию, за свою двойную жизнь, и теперь он понял, что время пришло.

Эйнар сделал знак Уилфреду и Альвису, чтобы обвиняемого подвели ближе. Все трое подошли к возвышению, поднялись по трём ступеням. Теперь на Хольда смотрели глаза всех присутствующих, и так как весть о давешних событиях разлетелась по всему замку на крыльях ветра, ни в одном взгляде не было жалости или сочувствия.

— Развяжите его, — велел правитель. — Хочу, чтобы он выслушал свой приговор свободным.

Уилфред перерезал верёвку, Хольд вздохнул и потёр запястья. Альвис взял его за плечо, предупреждая возможные попытки сбежать.

— Хольд Лерт из Кейне, ты обвиняешься в похищении и подлоге государственных документов и чужих писем, в заговоре и организации покушения на леди Регину Мансфилд. Ты признаёшь себя виновным?

Эйнар обернулся. Хольд поднял голову. Глаза их встретились, и пленник невольно закусил губу и посмотрел куда-то в сторону. Он не мог вынести взгляда правителя, о который можно было обжечься или оцарапаться, настолько он был тяжёлый, цепкий, колючий.