Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945 - Олег Романько

Вербовочная кампания продолжалась с 25 марта по 20 сентября 1944 года и, вопреки многочисленным трудностям (в том числе и со стороны различных немецких инстанций), закончилась относительным, в тех условиях, успехом. Согласно отчету организации Никкеля, было завербовано 21 117 человек (18 917 юношей и 2500 девушек), из них: 1383 русских, 5933 украинских, 2354 белорусских, 1012 литовских, 3000 эстонских и 3614 латышских юношей. После необходимой подготовки все они (в том числе и женский персонал) были распределены по следующим службам:

• части связи люфтваффе (Luftnachrichten) – 1000 человек;

• моторизованные батальоны полевой жандармерии люфтваффе (Luftschutz-Polizei) – 1000 человек;

• «помощники люфтваффе» – 19 117 человек.

Кроме того, некоторое количество набранных юношей было передано в распоряжение частей 9-й немецкой армии в Бобруйске (302 русских «помощника СС»), в распоряжение военно-морского флота (346 эстонских «помощников люфтваффе») и в распоряжение 14-й дивизии войск СС (250 украинских «помощников СС», преимущественно из Галиции, для пополнения в будущем кадров низшего командного состава). Еще 265 юношей были отправлены в различные отрасли немецкой военной индустрии в обмен на таких же добровольцев, но из числа «германских» народностей. Со временем предполагалось завербовать еще 5500 юношей и 1200 девушек – на этот раз в качестве пополнения для военно-строительной Организации Тодта и т. п. Однако этим планам не было суждено осуществиться, так как к концу 1944 года советская территория была уже полностью освобождена от немцев[607]. Те же юноши и девушки, которых немцы успели призвать в марте – сентябре 1944 года, продолжали служить до самой капитуляции Германии. В результате к маю 1945 года 41 человек из них погиб, а двое были награждены Железными крестами 2-го класса[608].

Вербовка молодежи в Белоруссии началась 27 мая 1944 года. Для ее проведения организация Никкеля командировала 70 – 80 человек, в том числе 12 офицеров люфтваффе и 5 офицеров СС. После встречи в Минске с генеральным комиссаром фон Готтбергом они разъехались по районам генерального округа и в сотрудничестве с окружным руководством СБМ начали свою работу. Вербовка молодежи также проводилась в Борисовском и Бобруйском округах военной зоны оккупации при активной поддержке руководства СРМ. На территории Белоруссии были организованы четыре приемных лагеря для добровольцев: два в Минске и по одному в Борисове и Бобруйске. Тут юноши проходили медицинский осмотр, получали обмундирование и более подробную информацию о своей будущей службе. Интересно отметить, что если некоторые из них передумывали идти служить, то они имели возможность вернуться из приемного лагеря домой[609].

Поскольку набор молодежи осуществлялся на добровольных началах, немцы уделяли значительное внимание ее пропагандистской подготовке. Молодые люди должны были знать, что от них требуется и что им предлагается. В листовках, плакатах и других вербовочных материалах подчеркивалось прежде всего их будущее равноправие с немецкой молодежью, а также то, что подчиняться белорусские юноши будут своим национальным руководителям. В этих материалах также делался акцент на патриотических мотивах и задачах, необходимости борьбы с большевизмом и возможности получить в Германии профессиональное образование. Вместе с тем немецкое руководство понимало, что вербовка в Белоруссии проводится в очень специфических условиях: Восточный фронт уже стоял по Днепру и Припяти, и многое указывало на скорый конец немецкой оккупации. Кроме того, во многих районах действовали партизанские соединения, а коммунистическое подполье, как мы видели выше, старалось препятствовать всем немецким инициативам и мероприятиям, в том числе и организационной деятельности среди молодежи. В такой ситуации молодые люди имели надежную альтернативу – уйти в партизаны. Поэтому немецкие организаторы акции и не ждали от нее большого успеха[610].

Сохранившаяся немецкая документация не позволяет подробно проследить ход и результаты вербовки в отдельных округах Белоруссии. В ряде отчетов окружных комиссаров указывается, что, например, в Глубоком на службу поступило 2 тысячи юношей, а в Барановичах – пятьсот[611]. Бывший руководитель СБМ в Новогрудке, Я. Жамойтин вспоминал, что в его округе решило завербоваться только четыре или пять человек, однако ему доподлинно неизвестно, выехали они в Германию или нет[612]. Что же касается набора молодежи в военной зоне оккупации, то, согласно отчету командования вермахта, в Белоруссии в июне 1944 года в приемном лагере в Борисове ждало отъезда в Германию 150, а в Бобруйске – 230 человек. Всего же, несмотря на различные результаты акции в отдельных округах, ее общий итог превысил все ожидания немецких организаторов: по состоянию на 28 августа 1944 года на вспомогательную службу в люфтваффе поступило около 4 тысяч юношей[613].

По данным шефа-руководителя СБМ Ганько, опубликованным им в «Белорусской газете», 3 тысячи из этих юношей были из гражданской зоны оккупации, а остальные – из военной. В этой же статье он пытался представить ситуацию так, как будто все они являлись членами СБМ и только поэтому добровольно стали «помощниками СС»[614]. Однако факты свидетельствуют о другом. Как теперь известно, многие из этих юношей вообще не были членами союза и вступали в него только в приемных лагерях. В частности, число добровольцев из Глубокого в несколько раз превышало число членов СБМ в этом округе. То же можно сказать и о роли СРМ в этой акции. Тем не менее нельзя отрицать и того значения, которое сыграли структуры этих организаций, например, в деле пропагандистской обработки молодежи[615].

Не все юноши, которые прибыли в приемные лагеря, могли быть отправлены в Германию. Те, кто не достиг 15-летнего возраста или не подходил по состоянию здоровья, отправлялись домой. Некоторые, одумавшись, возвращались сами. Кроме того, быстрое наступление Красной армии в конце июня 1944 года парализовало транспорт, в результате чего часть юношей в Борисовском и Бобруйском сборных лагерях осталась на месте. Большинство же молодых белорусов были отправлены в Германию в три этапа – 7, 17 и 22 июня 1944 года. В июле и августе, уже после эвакуации из Белоруссии, вербовка продолжалась на территории Германии и Польши, среди проживавших там белорусских юношей и девушек. Всего же, согласно отчету организации Никкеля, на 20 сентября 1944 года в рядах противовоздушной обороны Германии проходило службу 2354 белорусских юношей и около 200 белорусских девушек[616].

В целом такой результат свидетельствует о несомненном успехе организаторов акции, и это в то время, когда немецкая армия терпела поражение за поражением и отступала на всех фронтах. Однако более важным при оценке эффективности этой акции является отношение к ней самих юношей и девушек, которые вряд ли сомневались в итоге войны и уже не могли надеяться на возвращение на родину. Причины участия молодежи в обороне немецкого неба были, конечно, разные. Для одних это была бесплатная путевка в Европу, приключения или поиски занятия и лучшего будущего после окончания войны. Тем не менее нельзя отрицать и тот факт, что некоторая часть молодежи руководствовалась при этом чувством патриотизма и неприятием большевизма. Этот факт, например, отмечает в своей работе немецкий историк Р. Герцог[617].

В июне 1944 года, после отступления немецких войск из Белоруссии, большинство коллаборационистских организаций оказались на территории Третьего рейха. Был эвакуирован и Центральный штаб СБМ, который 5 июля переехал в чешский город Троппау. Оказавшись за пределами родины, Ганько начал действовать в совершенно новых условиях. В целом перед ним и его сотрудниками в тот момент стояло две основных задачи. Во-первых, обозначить свой новый статус как в глазах немцев, так и среди белорусских националистов. Во-вторых, наладить связь со своими подопечными и установить опеку над белорусской молодежью, как членами СБМ, так и теми, кто оказался на работе в Германии в качестве «остарбайтеров». От правильного решения второй задачи фактически зависела судьба самого Центрального штаба СБМ: только в работе с молодежью он мог оправдать свое существование в глазах немцев и лидеров БЦР[618].

Приехав в Троппау, руководство СБМ оказалось не только на правах политических эмигрантов. Как вскоре выяснилось, вне Белоруссии они стали никому не нужными. Их курирующий орган – молодежный отдел генерального комиссариата – был уже к тому времени расформирован. Поэтому в конце июля 1944 года Ганько связался с Островским, который после недолгих переговоров согласился принять СБМ под юрисдикцию БЦР. После окончательного согласия Островского Ганько издал два приказа. 1 августа он объявил о возобновлении деятельности Центрального штаба на территории Германии, а также призвал юношей и девушек к дисциплине, послушанию и самоотверженному выполнению своих обязанностей. Приказ заканчивался такими словами: «Из наших жертв, пота и крови восстанет к жизни Свободная Белоруссия!» Через неделю уже в новом приказе от 8 августа было заявлено, что «СБМ добровольно переходит с сегодняшнего дня под моральную опеку и в сферу компетенции БЦР, как единственного законного и признанного представительства белорусского народа»[619]. Наконец, 15 сентября, на основе этих деклараций, и М. Ганько, и Н. Абрамова были кооптированы в состав центрального руководства БЦР[620].