Не девушка, а крем-брюле - Татьяна Булатова

– На послушное домашнее животное… – Галину Семеновну просто несло.

– Ну и ладно, – у Василисы не было сил спорить. – На домашнее животное, сбросившее пять килограммов.

– Сколько? – не поверила ей мать и присела рядом.

– Пять, – повторила дочь и закрыла глаза. – За восемь дней.

– Господи! – Галина Семеновна чуть не плакала. – Ты понимаешь, что это опасно? Ты понимаешь, что ты станешь одной из них… Из этих, – она забыла слово, и чтобы Василисе было понятно, втянула в себя щеки.

– Анорексичек, – подсказала ей дочь и отвернулась лицом к стене.

– Васька… – склонилась над ней старшая Ладова. – А может, ты того? Беременна?

– Угу… От святого духа, мам.

– Между прочим, все так говорят, а потом выясняется, что у святого духа было имя, фамилия и семья.

– Нет, я не беременна, – еле проговорила Василиса. – Мне просто нехорошо. Наверное, давление. Пройдет.

– Все пройдет зимой холодной. Нужда. Голод настает. Стрекоза уж не поет. Да кому и в ум придет на желудок петь голодный? – решил развлечь дочь Юрий Васильевич и, спотыкаясь на каждом слове, процитировал известную басню.

В ответ Василиса заплакала.

– Ты чего? – испугался Ладов и встал перед диваном на колени: дочку было жалко.

– Так она тебе и сказала, – взревновала Галина Семеновна и стала гнать мужа: – Иди, Юр, к себе. Не видишь, поговорить надо.

– Не надо… – улыбнулась сквозь слезы Василиса и погладила отца по голове: – Нашло что-то.

– Да что же это за день-то сегодня такой! – по-бабьи запричитал Юрий Васильевич, оглядываясь на супругу.

– Неблагоприятная геомагнитная обстановка, – со знанием дела подсказала Галина Семеновна. – Магнитные бури. А ты говоришь, Андрей Саныч странный! А Васька твоя не странная, что ли?!

После материнских слов Василиса резко поднялась, вытерла слезы и словно невзначай уточнила:

– А чего там с дядей Андреем?

– Плохо там с дядей Андреем, – опередила мужа Галина Семеновна. – Юра вон с ним разговаривал сегодня, говорит, по дочке тоскует. Между прочим, твоя Юлька могла бы быть и повнимательнее к отцу. А то прыгает с самолета на самолет, как кузнечик, – старшая Ладова даже не замечала, как слово в слово повторяет слова супруга. – А нам здесь сиди и жди, что с вами будет под прицелом террористов. Ладно, хоть ты рядом!

После этих слов у Василисы на секунду замерло сердце, а потом быстро застучало, словно забило тревогу. Она вспомнила Юлькины слова: «Навести папу. Мне кажется, ему плохо» и почувствовала себя предательницей. «Может, Гулька ему звонила?» – понадеялась Василиса и помчалась в коридор звонить Бектимировой.

– Я ему не звонила, – честно ответила Гульназ. – Я своим-то не звоню: мне некогда. А что? Должна?

– А разве тебя Юлька не просила?

– Меня? Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так… – буркнула в ответ Ладова и повесила трубку, но Гулька не была бы сама собой, если бы в секунду не перезвонила:

– Васька! На фига ты трубки бросаешь? Чё случилось?

– Я не знаю.

– Тогда чё психуешь? – Гулька легко определила состояние подруги.

– Папа сегодня хазовского отца видел.

– Ну и что? Я его два раза в неделю по телевизору вижу. Жив, здоров, хорошо выглядит, галстуки все время меняет, стрижка модная. Я даже подумала, не появился ли кто-нибудь у мужика.

– А вот и нет… – печально проронила Василиса и посмотрела на себя в зеркало: отсутствие пяти килограммов налицо, точнее – на лице. Оно стало у́же и как-то тусклее.

– Чего «нет»? – Бектимирова устала расшифровывать ладовские реплики. – Не появился?

Вопрос неприятно резанул Василисины уши: откуда она знает, появился или не появился. Дело в другом:

– Меня не так давно Юлька просила к нему сходить, а я так и не собралась. А тут папа говорит: Андрей Саныч плохо выглядит, вроде даже болеет. В общем, точно не знаю, но как-то не так. Может, навестим мэра?

– Я подумаю, – пообещала Гулька и отключилась, чтобы объявиться ровно через минуту: – Короче так, заезжаю за тобой. Сразу предупреждаю – я с девками, Бектимиров на дежурстве, оставить не с кем. Это раньше мы рядом с тобой жили, можно было тете Гале подкинуть. А теперь – все! Лафа закончилась. Двоих никто не берет. Поэтому туда и сюда, потому что у них отбой ровно в 21.00. По-другому не получится. Идет?

– Идет, – Ладова была на все согласна, лишь бы не откладывать визит к Хазову в долгий ящик.

– И предупреждаю, будь у подъезда ровно через пятнадцать минут. Если опоздаешь, не жду ни секунды, разворачиваюсь и уезжаю.

Заметив, как заметалась дочь по квартире, Галина Семеновна насторожилась:

– И куда ты собираешься на ночь глядя?

– Сейчас Гулька подъедет, слетаем к Андрей Санычу и обратно.

– Зачем? – голос старшей Ладовой стал строгим.

– Навестим. Вдруг правда человек болеет.

– И кто это навещает с пустыми руками? – появился в проходе Юрий Васильевич, держа в руках бутылку водки. – Вот, – он постучал пальцем по голубому стеклу и тоже пошел к дверям, – я с вами.

– Я тоже, – объявила Галина Семеновна и ринулась к холодильнику, чтобы достать оттуда кастрюлю с тушеным мясом, которое она благородно собиралась презентовать больному. – Пусть чего-нибудь домашненького поест. И переоденься давай, – старшая Ладова смерила дочь взглядом. – А то вся жеваная, как будто в доме утюга нет.

Василиса посмотрела на часы и, поняв, что на переодевание времени нет, с точностью снайпера вставила ноги в туфли и заявила:

– Сойдет для сельской местности.

Когда Гулька увидела Ладовых возле подъезда, она рассмеялась в голос, чем привела своих девчонок в восторг.

– А вот и мы! – елейным голосом пропищала Галина Семеновна и уселась на первое сиденье, даже не подумав, что, наверное, у подруг могли быть другие планы. – Чего стоим? Кого ждем? – прикрикнула она на своих и хлопнула дверцей. – Какая же ты молодец! – с уважением посмотрела старшая Ладова на Гульназ, уверенно державшую руль. – Водишь и не боишься.

«Не то что наша», – снова захотелось посетовать ей, но Галина Семеновна вспомнила, что «наша» рядом и уставилась сквозь стекло на усевшихся на лавочке возле подъезда соседей.

– На побывку е-э-э-дет молодой моряк. Гру-у-удь его в меда-а-алях, ленты – в я-а-а-к-а-арях, – пропела Гулька и с силой нажала на клаксон, отчего усевшиеся на скамейке подскочили на своих местах. – Поехали!

– Поехали! Поехали! – подхватили девчонки и попытались встать между креслами, но тут же были водворены обратно строгим окриком матери:

– Ну-ка, на место! Быстро!