Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911 - Реми де Гурмон

немало дней на этой планете. А много ли состоялось браков? Правда, мы не должны об этом спрашивать, но если бы это было, мы это знали бы. Мы никого еще не видели здесь в праздничной одежде. А если бы браки и были, то откуда мы знаем, что тайна любви может приняться на этой почве. Мы нигде здесь не видели растений, подобных нашим матерям. Люди даже представления не имеют о подобной смене поколений. Если же нас не сменят новые растения, то вид наш выродится. И мы, может быть, должны отсюда уйти.

— Да, — решительно поддержала ее Ильду, — прежде всего мы должны иметь в виду интересы нашего вида. Если в течение ближайшего времени выяснится, что физические условия на этой планете не благоприятствуют нашему дальнейшему развитию, то мы должны будем исчезнуть отсюда.

Лисс опять попросил слова.

— После всего, что сказано Ильду и Эльзу, я беру свое предложение об истреблении человечества обратно. Какое бы решение мы ни приняли, мы должны, первым делом, позаботиться, чтобы идоны не попадались больше в руки людям. Мы-то сами можем уйти от них. Но у них останутся наши растения. Люди найдут способ вырастить идон где-нибудь в далеко укрытых местах, и мы бессильны будем помешать этому. Я полагаю поэтому, что первая наша забота должна быть о том, чтобы не допустить до дальнейшего развития пестики на оставшихся здесь растениях.

После недолгих прений, идолы решили уничтожить свои побеги, а вопрос об исчезновении с этой планеты подвергнуть вторичному обсуждению.

IX

Гарда ликовала. Приехал ее дядя Гео Сольвес, ученый, авторитетный в научном мире, и не только заинтересовался ее сообщениями о наблюдениях и опытах, которые она и Эйнитц проделали над таинственным цветком, но даже сам принял участие в лабораторных исследованиях. На второй же день его приезда Эйнитц сделал новое открытие. В чашечках «Звездной росы» вместо пестиков, из которых, по наблюдениям, развивались идоны, оказалась какая-то беловатая жидкость.

Самих же идон и след простыл.

Химический анализ обнаружил в жидкости присутствие элемента, входящего в состав каучука. Доктор Эйнитц и Гарда имели теперь влиятельного покровителя в лице Гео Сольвеса. Слово его было законом для фабриканта Керна. Когда Гео сказал ему, что открытие доктора Эйнитца может иметь серьезное практическое значение, Керн со всей свойственной ему горячностью ухватился за эту мысль. Тотчас выписаны били необходимые инструменты. На помощь доктору Эйнитцу приставлен был фабричный химик доктор Эммейер, и работа, которая велась в глубокой тайне под непосредственным руководством Гео Сольвеса, не преминула дать самые блестящие результаты. Найдено было средство для выделки каучука самого высокого качества. Открытие это совершенно уничтожило всякую возможность конкуренции и сулило несметные богатства.

Лишь тогда, когда в значительности этого открытия не оставалось больше сомнения, Гарда решилась открыть отцу тайну своего сердца. Она знала, что отец желал ее брака с Фригкофом, его другом и компаньоном, и что отказ, которым она ответила на его предложение, глубоко его огорчил. Правда, он не сказал ей этого, но она видела по его затуманившимся глазам, что он сильно разочарован в своих ожиданиях. Брак любимой дочери со скромным фабричным докторам Эйнитцом был бы для него, быть может, ударом, тем более, что дела его в то время сильно пошатнулись, но теперь Эйнитц был уже не бедный фабричный доктор, а автор открытия, которое должно было осчастливить всю семью Керна. Гарда радостно и гордо сообщила о своем выборе. И теперь ее замужество раскрывало и перед ней нежданные блестящие перспективы.

Под шумок всех этих событий, сестра Гарды, веселая Зиги, которая, казалось, ничем, кроме танцев и лаун-тениса, не интересовалась, влюбилась в лейтенанта Шилена. У них дело обошлось гораздо проще, чем у Гарды с Эйнитцем, без участия идон и каких бы то ни было таинственных существ. В одно ликующее утро она пришла к отцу и заявила, что, хотя ее и считают только девочкой и шалуньей и водят ее в коротких платьях... но все равно, она о себе совсем другого мнения... И вовсе не хуже Гарды... И тоже хочет выйти замуж.

Замужество дочерей привело к долго откладывавшемуся объяснению между Керном с теткой Миной. Теперь, когда они оба остались в доме одни, Керн исполнил свое давнишнее обещание: скрепил брачным союзом свою дружбу и ее любовь.

* * *

Идоны покинули землю. Но растений, которые Гарда окрестила поэтичным именем «Звездная роса», они унести с собою не могли. Они сделали все, что было в их силах, чтобы помешать дальнейшему развитию своего рода на этой несчастной планете, где цель и смысл жизни — корыстный труд. Из пестиков их не выделялись больше идоны, легкие светящиеся существа, творящие сказку жизни. Из них выделялась тяжелая жидкость, которой люди пользовались для своих целей, чуждых светлому миропониманию идон.

Все тайные радости и печали, которые Гарда и Эйнитц пережили в общении с таинственными существами, они сохранили глубоко в своих сердцах. Это осталось тайной их души, их любви. Она исполняла их радости и благодарности к Неведомому Богу, который сподобил их заглянуть в лик Вселенной.

Они сподобились видеть сон, который снится избранным.

Иероним Ясинский

Мертвые цветы[17]

Шла старуха по Большому проспекту на Петербургской стороне. Она была отвратительно одета: юбка утратила свой первоначальный цвет и вся была в лохмотьях, на плечах болтался большой, тоже грязный, некогда серый, бахромчатый платок, и на сморщенном лице, с странной отчетливостью напоминавшем собою печеное яблоко, просительно бегали слезящиеся мышиные глазки.

Эта старуха была воплощением бедности, нужды и отчаяния, тупости и бессмысленного испуга.

Страшно было видеть на тусклой и мокрой панели приближение этого существа, мучительно похожего на женщину и всем своим видом кричащего, что оно хочет есть, пить и греться в тепле и уюте.

Я опустил руку в карман и стал искать мелочи. Деньги — единственное средство, при помощи которого мы, живущие в холе и довольстве и не очень задумывающиеся над завтрашним днем, отбиваемся от злых призраков, встречающихся постоянно на нашем пути.

Ужаснее всего было, что жалкая и страшная колдунья в протянутой руке, костлявой, неумытой, черно-желтой руке, как в птичьей лапе, держала два цветка — резеду и красную гвоздику — и,