Королева для эстонцев - Елена Умнова

Эстонцы переглянулись еще более странно и снова заговорили по-своему. Быть может об этом:

— Ну вот, Ольгу даже белки любят! — сказал Подушка.

— Зато тебя — нет… — подколол его Одеяло.

— Ну, ты прям спец.

— Может, и не спец, но все же…

— Слушай, отвали уже, а!

— А все равно ничего не изменится.

— Все, иди в… сам, в общем, знаешь куда!

— Ага, и ты туда же!

— Да меня еще никто не послал, в отличие от тебя…

Одеяло набрал побольше воздуха, чтобы возмутиться, но сдался, так ничего и не сказав. Подушка лишь скептически пожал плечами. Мы с Ирой уже не знали, куда деваться, и изобретали смертные кары на головы эстонцев. Правда, больше доставалось Одеялу, он ближе сидел.

Тут Ира с ужасом на что-то уставилась. Все посмотрели туда же и обомлели. Белая леди и черная чайка зависли над окном в нашу спальню. Кошмар! И вдруг меня что-то потрогало за руку. Я и голос потеряла, и с места сдвинуться не могла. Но кое-как повернула голову, а там… белочка! И она что-то грызла.

— В… вкусно? — спросила я у нее, чуть ли не заикаясь.

Белочка самозабвенно грызла что-то. Видно, решила, коли у нас ничего нет, то она поест свое в нашей компании.

— Ха, белочка, — усмехнулась Ира.

Мы потыкали в нее пальцем эстонцам, они взяли и расхохотались! Белочка, бросив шишку, шарахнулась в сторону.

— Ой, белочка мне поесть принесла, — усмехнулась я, глядя на шишку. Ира пошикала на эстонцев, те перестали гоготать, только изредка подхихикивали. Похоже, белочке эстонский говор понравился, гогот — нет. Белочка вернулась обратно и принялась спокойненько есть свою шишку. Пользуясь этим, я наклонилась к ней поближе. Рассмотрела — красивенькая, темно-рыжая, с изумительными кисточками и черными глазками-бусинками. Красотка, одним слово, или красавец…

Я протянула ей руки, она добросовестно их обнюхала, не нашла ничего вкусненького и попрыгала дальше. Потом она спрыгнула на асфальт, опрыгала лавочку, совершив круг почета, и неожиданно запрыгнула мне на кроссовок. Кошмар! Тут ей приглянулись мои шнурки, и она стала их теребить.

— Ой, кроссовки развязывают! — усмехнулась я.

Белочка снова запрыгнула на спинку скамейки, мазанула мне по руке хвостом, развернулась, удивленно посмотрела на меня и снова мазанула хвостом. Вчера родилась, не знает, что у нее хвост двигается? Белочка внимательно на меня смотрела, и тут откуда-то сверху послышались шорох и хруст. Мы все, включая белочку, уставились на соседнее дерево и увидели там серый хвост. Видно, это ее бой-френд, или герл-френд! Белочка пощелкала зубами и смотрела то на меня, то туда.

— Я с тобой не попрыгаю! — ответила ей я.

Она в последний раз посмотрела на меня, запрыгнула на дерево, помахала нам хвостом и упрыгала вместе со второй белочкой куда-то в темноту. С дерева посыпались сухие веточки.

— Хм, чем они там занимаются? — задалась вопросом Ира, разглядывая дерево.

Я медленно, но верно развернула ее голову от дерева. Ира расхохоталась.

— Ой, шишка! — обрадовалась я подарочку белочки, схватила ее в руки, взмахнула, и шишка улетела в темную даль. — Да, шишка…

Ира продолжала хохотать. Эстонцы в это время все что-то обсуждали. Может быть, так:

— И ни фига ты, Одеял, ей не нравишься. Вот и все! — выдал Подушка.

— Как же! Нравлюсь! — огрызнулся Одеяло.

— Где это? Докажи.

— Не буду я тебе ничего доказывать.

— Не можешь, значит, не нравишься.

— А ты докажи, что ты ей нравишься!

— А что мне доказывать? Тут и так все видно.

Мы в это время с Ирой обсуждали достоинства и недостатки белочки.

— Слушай, а давай их до Кондратия доведем, — предложила Ира.

— Чем?

— Каждого из них. Одеяло точно будет в полном нокауте, — ответила Ира.

— Слушай, ты так громко говоришь, что они уже, наверное, все слышали.

— Не, они увлечены беседой, — отмахнулась Ира. — Ты придумай, а я сделаю.

Тут Подушка неожиданно вскочил с лавки, а меня осенила идея.

— Ты мне скажешь? — спросила Ира.

— Нет, — тут же ответила я.

— Ну, Оль!

— Ладно, ладно, — кивнула я и встала. — Все, все!

— Нет-нет-нет, — Ира снова усадила меня на место.

Парни все еще говорили, причем уже развернулись друг к другу и спорили не на шутку. Видно, решали, сказала им Лиля правду или соврала. Каждый настаивал на своей версии.

— Ты мне хотя бы объясни, что делать, — сказала Ира.

— Изображать скандал, — ответила я.

— Мирового масштаба?

— Да, мирового. Со мной, — кивнула я.

Ира удивленно на меня смотрела.

— Ладно, хорошо, — неожиданно заулыбалась она.

Она тут же набычилась и уставилась на меня, я включилась и выставилась на нее.

— Ну что, уже жарко? — спросила Ира.

— Посмотрим, — ответила я.

Тут эстонцы заметили наш маневр, и Иру прорвало на отборный мат. Мне очень хотелось отшатнуться и притвориться мертвой — уж очень неожиданно это у нее вышло. Но я сдержалась, изобразив скучающий вид.

— Все, остыла? — спросила я, когда она сделала паузу.

Ира не на шутку ужаснулась, разозлилась и не знала, куда девать воздух, находившийся в легких уже в переизбытке. В итоге она разразилась новой тирадой. Так и хотелось сказать "Ну не истеричка ли, как и Одеяло?", но я сдержалась, и мы синхронно сложили руки на груди и отвернулись друг от друга. "Не играй в мои игрушки и не писай в мой горшок!" Подушка с Одеялом посмотрели сию постановку и продолжили спор, только роли сменили. Теперь нападал Одеяло, а оправдывался Подушка. Обалдеть, никак решить не могут, кто кому нравится! Ирка удивленно на них посмотрела и медленно постучала себе по голове.

— Ага, что у них, что у белочки! — я поцарапала ее руку и изобразила белочку.

Она принялась грызть воздух, изредка поглядывая на меня. О, актеры из погорелого театра!

Тут Одеяло в чем-то сильно уел Подушку, тот насупился, нахохлился и злобно смотрел на мир исподлобья. Видно, все-таки логика брюнета побила логику блондина. Неудивительно!

— Ты их этим хотела довести? — спросила Ира.

— Нет, это сделает доведение более логичным, — ответила я.

— Что-то моя логика отказывает, — задумалась Ира.

Я фыркнула и пересела к Подушке. Одеяло окончательно застопорился, и лишь хлопал глазами, Подушка злился на весь мир. До Иры, видимо, дошло, ибо она сначала хотела захохотать, но потом передумала и сдержалась. Одеяло ожил и что-то сказал. Пусть так:

— А может, и вправду Ольга в тебя влюбилась…

Подушка шарахнулся от него ко мне, пораженно уставился на меня и, медленно развернувшись к Одеялу, ответил:

— Думаешь?

— А что тут думать?

— Маловероятно. Все-таки сказали…

— А что толку? Так, если посмотреть, ни на что другое не тянет.

— Ну не знаю, все равно…

— Та-ак, пойду-ка я обратно к Ире, там есть с кем поговорить по-русски, — сказала я.

Эстонцы неожиданно заткнулись.

— Это были последние слова! — сказала Ира.

— О-о, я слышу голоса! — я истово постучала по себе по лбу.

Одеяло повернулся к Ире, и они о чем-то заговорили.

— Все-таки мне следовало пересесть обратно. Послушала бы, о чем они говорят, — сказала я. Подушка все так же сидел. — Прислушиваешься?

Он с огромным рвением потряс головой, видимо, убеждая себя в том, что он не подслушивает. Я изобразила его, Ирка расхохоталась, я решительно потрясла головой еще раз, изображая на сей раз пришибленную с детства. Одеяло с Ирой успели поговорить еще о чем-то, а я пересела на камушек, который мне мешал спокойно сидеть. В итоге я стала одного роста с Подушкой. У всего есть свои плюсы! Интересно, о чем они говорили, раз Одеяло слегка повис и снова принялся что-то взахлеб обсуждать с Подушкой. Видно, проверяют какую-то свою эстонскую теорию. Все, надоело!

Мы с Ирой синхронно встали и пошли, куда глаза глядят, запев песню.

— А я играю эту роль. Эстонцы, мы пошли на сказочную поляну, как две сестры, любовь и боль!

Вскоре мы уселись на паровозик на полянке и стали обсуждать сложившуюся ситуацию.

— Прикол, ко мне Одеяло поворачивается и спрашивает, кто мне нравится? Я честно ему сказала, что Том Круз. Он спросил, действительно? И я ответила ему, что больше Леонардо Ди Каприо. Видно, он из этого сделал вывод, что мне нравятся блондины.

Тут эстонцы всполошились, что мы ушли. Видно, наконец, наговорились.

— Эй! Вы где? — послышался голос Одеяла.

— Ничего не будем отвечать, — сказала Ира.

Тут мы увидели, что наши эстонцы прошли на греческую эстраду, а там уже расселись парочки.

— О, упс, — сказал Подушка.

Тут их заметили.

— О, кто пришел! — заметил кто-то. — Мм… голубые…

Парни переглянулись.

— О-о-о, — протянули и девушки, и парни.

До эстонцев дошло, как и чем их обозвали, и они пришли не то в ужас, не то разгневались.