Брат на брата. Окаянный XIII век - Виктор Карпенко

«Поди, Макразь горевала, сидя на таком же камне, сером и холодном. Да и в воде не сладко, – передернул плечами Андрей. – Да-а-а», – выдохнул юноша и, услышав шорох, насторожился.

К реке по взгорку опускалась расплывчатая в ползущем тумане тень.

«Никак девица! Не Макразь ли?»

Девушка подошла к самому берегу и что-то кинула в воду.

– Прими от меня, Макразь, ожерелье из ракушек. Это самое дорогое, что есть у меня. Прошу тебя, дай прозрения моему любимому. Он не знает, что я его люблю, и не замечает меня. Он чужой в наших краях, и думы его далеко. Но я так его люблю, что готова идти за ним, только позови он меня. Но Андрей, так зовут его, холоден сердцем. Помоги мне, Макразь.

«Вот тебе и раз! – изумился Андрей. – Я‑то думал, что Цветана, насмехаясь надо мной, презирает, считая рабом, а она любит, готова бежать со мной. Но я никому не говорил, что хочу бежать. Даже Мотька еще об этом не знает. Знать, верно говорят, что любящее сердце вещее. Что же делать? Мне-то Цветана в тягость. Одни насмешки от нее… Хотя девка и лицом пригожа, но не по мне».

Между тем, постояв немного на берегу, девушка удалилась. Андрей же еще долго сидел на камне, раздумывая о своем житье-бытье и о своих планах: ежели бежать, то это надо делать на неделе, пока тепло и много зелени. «Вот только кто бы вывел из этих лесов? Может, упросить Солейку?»

Но никого просить не потребовалось. Как-то ближе к ночи, когда все угомонились у костра, кто-то тихонько тронул Андрея за плечо. Это была Цветана. Прикрыв ему рот ладошкой, она поманила за собой. Когда Андрей подошел к ней, она решительно взяла его за руку и сказала:

– Я знаю твои думы и помогу тебе. Пойдем.

Девушка привела его к реке.

– Лесом не пройти. Князь Пургас на всех тропах мужиков поставил, а вот рекой можно. За теми кустами, – показала она рукой, – лодка. Я ее из деревни привела, хватятся только утром. До рассвета ты далеко уже будешь. А плыть надо все по течению. Река сама тебя к городу на Стрелице приведет.

– А как же Мотька?

– Он уже в лодке дожидается. Прощай!

Девушка стремительно обвила его шею руками и крепко поцеловала. От неожиданности Андрей затаил дыхание и не дышал даже тогда, когда она уже убежала.

«Ну и девка! Отчаянная! Такую-то и полюбить не грех!»

Осторожно раздвинув ветви развесистой ивы, Андрей вошел в воду.

4

Плыли ночами, днями же, спрятав лодку в прибрежных кустах, отсыпались. На третье утро объявились под Нижним Новгородом и вскоре предстали перед воеводой Пурешом, приведшим в город половецкий полк. По приказу великого князя шли они на мордву и только дожидались городецкой дружины. Рассказ Андрея воевода слушал с вниманием, не перебивая, кивал, соглашаясь. Лишь после его завершения он сказал:

– Бивали не раз мордву, побьем и ноне.

– А побьем ли? Половцы к простору привыкшие, воюют на лошадях, а здесь лес. Пешему не пройти, не то что конному, – возразил Андрей. – Дорог нет, одни тропы, а на тропах мордва с луками да копьями!

– И тропами пройдем. А кроме того, городецкая дружина пойдет водным путем. Поведешь? Великий князь мне довел, что ты в Городец воеводой направлен.

– Поведу. Дело мне это знакомое, да и путь ведом.

Не помогли мордовским воинам ни родные непроходимые леса, ни охотничья сноровка, ни воинская хитрость – ничто не помогло остановить половцев и городецких ратников. Пургас, собрав по селениям воинов, попытался было стать на пути дружинников, но был сметен и рассеян. Мордовские селения были сожжены, а жители пленены и уведены в Нижний Новгород.

Андрей появился в деревеньке Акинфия уже после того, как там похозяйничали половцы, и только головешки нашел он на месте его добротного дома. К тому времени убитых предали земле, а пленных увели в Нижний. Узнать что-либо о судьбе Акинфия и Цветаны было не у кого.

Часть IV

Купец Авраамий

1

Земля слухами полнится, а ежели слухи те рождены в землях далеких, таящих угрозу, то разносятся они быстрее ветра. Осенние ветры 1227 года принесли в Европу слухи с востока, с далекого Северного Китая: великий Чингисхан умер. Империю татаро-монголов наследовал его сын Джучи, который отдал земли между Яиком и Днепром своему племяннику Бату, и он только через два года ввел свои тумены в половецкие степи. Саксины и половцы, гонимые татарами с низовий Волги, устремились в Булгарию. Плавание по реке стало небезопасным, но Авраамий, презрев опасность, отправился в путь. Шел он с товарами редкими и дорогими, с вестями тревожными и важными. Погостив у Романа Федоровича в Ошеле, купец Авраамий направился в столицу Булгарии, в которой не был четыре года. Сидя на корме насада, он время от времени погружался в воспоминания, переживая всякий раз перипетии своего долгого и опасного путешествия. Авраамий, несмотря на предупреждения встречавшихся на его пути добрых людей, достиг Северного Китая, Монголии и своими глазами видел несметные полчища хана Джучи и даже говорил с ним. Он понимал, что поход на запад неминуем. Такую огромную армию можно удержать в повиновении, лишь завоевывая новые земли, покоряя народы, грабя и разрушая города, кормя, обогащая этого прожорливого зверя. Хана Джучи вряд ли прельстит обезлюдевшая половецкая степь, а значит, он поведет свои многотысячные тумены севернее: через Булгарию и Русь. Побывав у Романа, он уверился в том, что его тревога будет донесена до великого князя владимирского Юрия Всеволодовича. К царю Булгарии он спешил сам.

Чельбир, усилившийся союзом с княжеством владимирским, уже начал подумывать о расширении границ своего царства на юг и восток, и потому, когда ему доложили, что купец Авраамий просит принять, приказал привести его незамедлительно.

Внимательно слушал купца царь, лишь время от времени покачивал головой и озадаченно тер ладонью лоб. То, о чем рассказывал купец, было страшно.

– Что же делать? – в раздумье выдохнул Чельбир после завершения рассказа.

Авраамий, впившись взглядом в лицо царя Булгарии, тихо произнес:

– Принять христианство. Да, да! Христианство! – повторил он увереннее. – Лишь объединившись с крещеным миром, можно остановить монголов, или, как еще их называют, татар.

Царь резко встал.

– Лишь то добро, что делал ты ранее, удерживает меня от приказа обезглавить тебя! – выкрикнул он гневно. – Ничто не заставит меня предать веру моих предков! Уходи, старик, пока я не передумал и не кликнул палача!

Чельбир отвернулся от купца и стал к нему спиной.

– Прости, государь, старого Аввраама, что ненароком прогневил тебя. Не из-за злого умысла, а по доброте душевной я…

– Уходи! – оборвал купца царь.

Авраамий, задрожав губами, хотел было что-то сказать, но комок обиды подкатился к самому горлу. Он схватился рукой за сердце, с усилием превозмогая боль, вышел из зала. Но лишь двери закрылись за его спиной, как силы оставили старого купца, и он рухнул на пол. Если бы не оказалось по случаю рядом царского лекаря, пустившего Авраамию кровь, этот день для него мог быть последним.

Рассказ купца не давал покоя Чельбиру. Вот уже несколько дней, уединившись, он часами всматривался в карту, составленную арабскими путешественниками, мысленно отмечая предполагаемые пути продвижения монголов на запад.

«Нет! Никак не миновать монголам Булгарии. Что же делать? Что делать?» – терзался он мыслями.

Наконец, решившись, Чельбир позвал визиря.

– Я отправляюсь в Ошел. Двор остается в столице.

– А как же царица? – удивленно вскинул брови визирь.

– Она тоже останется во дворце. И вот еще что: с сего дня на востоке и на юг на пять дней пути от наших границ направь заставы, чтобы они днем и ночью несли дозор. На десять дней пути, а то и далее пошли тайных доглядчиков. Хочу знать о приближении врага загодя.

– Кто посмеет напасть на нас? Мы сильны, как никогда! – горделиво выпятил грудь визирь.

– Хан Джучи – преемник Великого Чингисхана!

2

Став женой и матерью двух сыновей, старшему из которых, Федору, исполнилось шесть, а младшему, Хасану, четыре года, Зора, а после принятия христианской веры Мария, ничуть не изменилась. Она была такой же стремительной, отчаянной и решительной, как и в юности, все так же лихо управлялась с лошадью, метко метала стрелы и вмешивалась во все, что, по ее разумению, было несправедливо. Роман же, получив во владение земли под Ошелом, стал более степенным, рассудительным, рачительным хозяином. Все больше и больше русских мужиков и баб он выкупал по городам Булгарии, сажая их на пустующие после похода князя Святослава земли, приобщая к ремеслам. Только иногда, надев доспехи и взяв в руки меч, чтобы размять косточки в поединке с молодцами из личной охраны Марии, данной ей отцом, Роман преображался: вспыхивали азартом глаза, движения становились быстрыми и выверенными. Когда же он брал в руки второй меч, то противостоять ему никто не мог.