Повелитель морей (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Вернувшись к штабу, я доложился что немцам не понравилось, что мы уничтожили пять тяжёлых батарей, разведка это подтверждает, и немцы сейчас перекидывают другие орудия на запасные позиции, как это будет совершенно, разведка снова даст координаты, ну а пока танк свободен, можно использовать при зачистке улиц, так что меня направили к группам прорыва. Наши снова готовились двинуть вперёд и такой фактор как танк играет им на руку. Отбив очередную воздушную атаку, сбил двоих, был только один парашют, причём лётчик делал затяжной прыжок, собираясь открыть купол над домами, похоже немцы отлично осведомлены что их расстреливают с земли, но я не дал. В итоге мёртвое тело рухнуло на крышу одного из домов, уже мёртвое. Ну а пока я зачищал улицы и дома, меня то в одну сторону то в другую на помощь кидали, я подслушивал не только немецкие штабы, но и нашей дивизии. За мной следили, плотно, каждый шаг и действие записывали и отправляли дальше в Особый отдел армии. То, что я якобы накрыл немецкую артиллерию, в это верили, немцы пока не стреляли, но тоже сообщили. Там выслали самолёт, и лётчик, осмотревшись, подтвердил уничтожение батарей, там ещё дымы стояли, видимо какую-то технику зацепил. Эта информация дошла до командира Особого отдела нашей дивизии и тот её обсуждал с подчинёнными, а я подслушал. Причём мои действия вызывали только одобрение, особисты тоже признавали, что без моего танка бы мы задачу не выполнили, и называли меня затычкой в каждой бочке. Там про дыры были, но с бочкой мне больше нравилось. Ну а насчёт уничтожения вражеских лётчиков, решили закрыть глаза, это враг, идёт война. Да, передали в рапорте что мой танк больше тысячи немцев уничтожил. Подтверждено. Сильно занизили, там счёт давно за три тысячи перевалил.

В остальном бои шли, район потихоньку освобождался, пока к сумеркам мы не закончили, дивизия выполнила поставленную ей задачу, о чём командир дивизии доложил выше по команде. Мы пока встали и стали выстраивать оборону. Я ещё трижды за день отъезжал за пополнением боекомплекта, и дважды открывал огонь по артиллерии немцев. Результат неоднозначный. Если немцы раньше подозревали что никаких корректировщиков нет, никого не нашли, и бьют по их орудиям на звук, то теперь уверенны в этом на все сто. В штабе пехотной дивизии это обсуждали, приказали выяснить как русские это делают. А я ещё удивился, когда артиллерия у немцев заработал, не вся, всего три батареи среднего калибра по заявкам немецких войск, я быстро одну накрыл, две сами замолчали. Потом одна заработала в другом месте, я её накрыл, и всё. Оказалось, они проверяли, звукач против них работает или нет. И стреляли расчёты последней батареи, дёргая за длинные верёвки, так что не пострадали, в отличии от орудий. Я со злости штаб дивизии накрыл, подвал глубокий, не завалил, но хоть выходы обвалил, откапываются. Зато вся штабная техника сгорела. А перед темнотой им пленных бойцов нашей дивизии привели, так немцы и узнали кто ведёт по их орудиям огонь. Так-то те итак знали о моём наличии, именно мой танк был первоочередной целью для авиации, а теперь выяснили кто по их артиллеристам бьёт, мешает работать.

Следующие восемь дней, до самого нашего вывода из города, а выводить надо, пятьсот активных бойцов и командиров осталось, да и те почти все из тыловиков что постепенно заменяли бойцов на передовой. Нас сменила новенькая дивизия, вроде с Севера перекинули. Большая часть командиров, из уцелевших, что набрали колоссальный опыт, вводили новичков в курс дела, для младшего командного состава выделили сержантов и бойцов их тех что поопытнее. Более того, дивизия поделилась трофеями, у нас их было много, включая шесть самоходок, всё не вывезешь. Боеприпасов конечно не так много, но ещё хватит. Направляли нас на переформирование и пополнение обратно к Москве. Да, мои фотографии на танке, да где тот капитан ведёт огонь из зенитного пулемёта, в кадр удачно попала струя огня из ствола «ДЩК», снова в газетах появились. В статье помянули что обо мне уже печатали, но в прошлый раз уничтожил больше двух сотен немцев, а тут командуя танком со своим экипажем уничтожили больше тысячи врагов, сбив несколько самолётов и расстреляв артиллерийские батареи противника. И ведь узнали откуда-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эти восемь дней дались меня тяжело, я даже про день рождения забыл, девятнадцать исполнилось, «КВ» оказался машиной хрупкой, каждую ночь големы танк приводили в порядок, радиостанцию и не трогали, давно все лампы побиты, но она и не нужна, однако всё равно еле двигался, дымил как паровоз, но всё же передвигался. Да и вооружение было в порядке. Я стал для немцев той неприятной занозой размером с бревно, и достать не могут, и спать не даёт. Позавчера дивизию, что против нас стояла, сняли с позиций как полностью обескровленную, и вместо неё ввели Вторую танковую дивизию «СС» «Райх». Ох как я обрадовался, и пока нас не вывели, мы били неопытных пока для городских боёв эсэсманов как могли. Пять сотен личного состава и три десятка бронетехники только уничтоженными можно смело записывать на мой счёт точно. Да ещё я своих глемов отправлял ночами на позиции противника и там целые роты просто не просыпались. Это сложно, особенно если горло перерезано от уха до уха. Полсотни единиц техники уничтожили. Особенно по военным электрикам работал с мощью големов, до самого рассвета. Там же и деактивировал, и призывал тут у себя новых. Наши видели, что у немцев кто-то действовал, да и пленные подтверждали, я отвечал, что диверсанты советские работают, на связи мол. Ну и подумав, угнал через големов у эсэсовцев десять самоходок. За одну ночь перегнал к нашим в три этапа. Парней предупредил, те пропустили их в наш тыл, а там передал командованию дивизии. Те приняли, передали артиллеристам, за сутки боёв от десяти осталось шесть машин. Немцы уже зная кто им мешает, жаждали уничтожить мой танк. Авиацией за восемь дней не получилось. Пятьдесят три самолёта сбил за это время, немцы над городом теперь латают не ниже четырёх километров, потому как на трёх я их уверенно сбиваю, уже знают. Чёрт его знает сбил я Путника или нет. Доживу до сорок шестого, узнаю. Артиллерию тоже перестали задействовать, на любой их снаряд, тут же летал в виде фугаса уже мой. Потом на миномёты переключился, пока и их не убрали. Потери среди артиллеристов сумасшедшие, как признавался главный артиллерист немецкой дивизии, до того как их сменили танкисты их «СС». Более того, за сутки как их сменили, решили уничтожить наш район артиллерией. Все целые батареи собрали, и начали готовится, я об этом знал, в штабе пехотной дивизии это обсуждалось подробно. Укрыл танк в воронке, предупредил наших, большая часть личного состава укрылась в глубоких подвалах и подземельях, ну и когда те начали, стал выбивать из укрытия немецкие орудия. Час шла эта контрбатарейная стрельба. Те били на удачу, так и не найдя мою позицию, всех разведчиков, даже диверсантов в нашей форме, перехватили или особисты или бойцы. Я сообщал откуда идут, кто и сколько, даже как вооружены. Пояснял такую информативность тем что разведка наша сообщает, те что ночью против немцев действуют. Я сделал тридцать шесть выстрелов, это полный боекомплект танка, пока немцы не замолчали, все цели должны были быть поражены. Бойцы, покидая подземелья были в шоке, потери были невелики, но района считай нет, кучи битого щебня, ничего выше первого этажа.

За все восемь суток, немцы как только не пытались до меня добраться. Авиация - было, артиллерия, даже массивной удар более чем двумястами орудий, было, диверсанты? Эти да, было сформировано три десятка групп, задачи которых найти русский тяжёлый танк и уничтожить. Их снабжали минами, бутылками с горючей смесью, огнемётами, они должны быть быстры и мобильны. Когда пошли первые группы, двенадцать с разных мест передовой, их уже ждали, я предупредил командование дивизией, информация оттуда же. От наших разведчиков, что караулят немецкий штаб. Немцы конечно же слышали стрельбу и взрывы в нашем тылу, и поняли, что происходит. Из двенадцати групп три успели вернуть, остальные сгинули. Никто не вернулся. Все группы, пока не окружат, не трогали, так что точно никто не ушёл. Было пять групп в нашей форме, по этим только особисты работали, я сообщил где, как выглядят, в какой форме, так и брали. Для этого даже осназ НКВД прибыл, все эти группы они и взяли, причём, что удивительно, без потерь с нашей стороны. Всех взятых отправляли в штаб армии, куда дальше уже не в курсе. О противнике так не скажешь, жёстко брали. Ну и немцы поэтично окрестили мой танк «Чёрной смертью». С фантазией у них так себе, к морской пехоте, которую те также называют, я не имел никакого отношения. Да и танк мой серо-красным выглядит от пыли и битых кирпичей. Однако ужас накатывал на немцев едва они слышали рёв мотора и ляг гусениц, и бежали с позиций, не смотря на крики офицеров. Мы так ещё пол района освободили. Может поэтому эту дивизию и вывели. Эсэсовцы были злы, дрались в городе неумело, но отчаянно. Когда за эти двое суток отчаянные закончились, уже пошла позиционная война. Да, забыл сказать, снайперов-одиночек, и тех снайперов что прикрывали боевые группы, а охотились те за экипажем моего танка, тоже сдавал нашим, и их брали. У нас на этой теме хорошие отношения сложились с контрразведкой, наградные писались только шум стоял. Шесть немецких снайперских винтовок теперь в дивизии было у бойцов. Кстати, на меня тоже писали наградные, недавно шестой наградной лист был оформлен и отправлен в штаб армии, за которой числилась дивизия.