Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

– Намек понятен, только имеется одна нестыковка., – Воротов отдал бокал Вальтеру. – Штейнбок и его лаборатории находятся на Марте, а ШНЦ на Земле. Немец не может быть Золотым Драконом, если ты на это намекаешь.

– Но может быть с ним связан.

– Это запросто. – Алексей кивнул. – Как и три четверти предпринимателей, политиков и чиновников, а также верхушка ФПУ, любезно рекомендовавшая Штейнбоку кандидатуру для внедрения в «Омегу» – лейтенанта Мун. Думаю, пока не стоит углубляться в построение новых версий. Давайте обдумаем ситуацию, упорядочим мысли, просто отвлечемся. Как вам удалось настолько точно вычислить наши координаты, госпожа Роузвел? Да еще так вовремя?

– В Гипернете есть все, нужно только знать, где искать, господин Воротов. Навигатор моей яхты перехватил шифрованный сигнал. Декодировать его он сумел в два счета – это был буквенный код на латинской основе. Вероятно, он рассчитан на прием европейской системой.

– И что было закодировано?

– Ваши имена и координаты места, где вы скоро, возможно, появитесь.

– Невероятно! А кто отправил эту информацию? Он случайно не подписался?

– Нет. – Анжела пожала плечами. – Но Бадди проверил и сказал, что информация похожа на правду.

– Я отправил, – признался Джейсон. – Не парьтесь.

– Очень интересно. – Воротов пристально посмотрел на Чу. – Каким образом?

– Таким же, каким замки открыл. – Он показал левую ладонь. – У меня под кожей второй гейм-порт вживлен. Охрана его не заметила, потому что такие модели пока не в «серии». Уверенная передача и прием в радиусе километра. В тюрьме к виртуальности было не подлезть, глушат там ее со всем старанием, зато, когда мы пробрались в метро, порт сразу поймал «коннект» и вперед, на мины. А код из немецкой игры «Фронталкриг». Там дело на границе с Китаем происходит, в восемьдесят третьем. Враги, соответственно, желтые. В Поднебесной эту игру не любят, зато в Европе она была хитом лет десять назад. Навигатор европейской посудины не мог ее не знать.

– Если пилоты в свободное время в нее играли., – Вальтер вопросительно взглянул на капитана.

Бадди Джокер молча пожал плечами.

– Все в нее играли, особенно когда китайцы Тегеран оккупировали, – уверенно сказал Пекин. – Да и после Персидского кризиса тоже играли. Я тогда на Урале жил, в округе Ченьчжоу. За взлом второй версии мне местные деятели три миллиона предлагали.

– Взломал?

– Не успел. Взяли. А сейчас я наши имена и фамилии закодировал, вот навигатор и среагировал на Вальтера как на родственника хозяйки. Даже подтверждение приема в своем отражении вывесил: «Идем, мистер Икс, по вашим координатам, будем ровно через девятнадцать минут». Вежливый такой. Ну а что дальше было, у черного капитана спросите.

– Проверил инфу, убедился, что не липа, сел, взлетел. – Бадди чуть склонил голову набок. – Дело техники.

– Второй порт? – негромко спросил Вакидзаси. – Джейсон, он у тебя всегда был активирован?

– Резерв! – Джейсон прижал руку к груди. – Клянусь, резерв! Пока первый работал, этот даже в режиме ожидания не стоял. Даже когда я цифровые метки вырубил, он не зажужжал. Включился только после того, как тюремные электронщики основной порт наглухо заблокировали. Хотите, проверьте его программу, там четко прописано, когда ему положено врубаться.

– Пока поверим на слово, – решил Воротов. – Но когда выпадет свободная минута, Вальтер обязательно проверит.

– Понимаю. – Чу кисло улыбнулся. – Дружба дружбой, а служба службой. Я-то думал, у нас взаимное доверие. Все-таки не первый килограмм соли доедаем.

– Доверие. С тщательной проверкой, – жестко сказал Воротов и развернулся к Анжеле. – Итак, госпожа Роузвел, вы хотели все исправить? Спасение брата из тюрьмы это пока не «все», далеко не все. Вы готовы идти дальше?

– Да, господин Воротов, готова. Терять мне больше нечего.

– В таком случае... – Воротов протянул ей руку, – просто Алекс.

– Анжела. – Она пожала руку.

– Добро пожаловать в группу «Омега».

– Добро пожаловать на борт, «Омега».

Они рассмеялись, и это заметно снизило напряжение, накопившееся у сотрудников «Омеги» после забега по подземельям и перестрелки, а у экипажа яхты – после героического спасения беглецов. Впрочем, это утверждение было применимо не ко всем. Вакидзаси продолжил дремать, Бадди невозмутимо пускал дым колечками – им «снижать» было нечего. А Джейсон и Вальтер не разделили радости по своим причинам. Пекин почему-то воспринял обмен любезностями между командиром и Анжелой болезненно и даже сморщился, будто его ущипнули или заставили съесть лимон, а Грайс просто не нашел в парафразе никакого юмористического подтекста.

– Не вижу повода для веселья, – уныло заметил Вальтер. – Что мы будем делать дальше?

– У меня есть одна идея, – сказала Анжела. – Не знаю, насколько она вам пригодится, но... вы же пытались «раскрутить» Шанхайский проект? Я знаю одного человека. – видела его в компании Штейнбока, – который в курсе этого дела. Он не участвовал в проекте, но, кажется, был связан с контрольной группой комитета по науке.

– Эксперт? – заинтересовался Воротов. – Как его фамилия?

– Профессор Ли. Имени, к сожалению, не знаю. Он консультировал Штейнбока, когда тот зашел в тупик со своими исследованиями. Профессор подал Гансу какую-то идею, ссылаясь на то, что ШНЦ сталкивался с похожими проблемами, но с помощью этой идеи нашел выход из тупика. Штейнбок тогда согласился с профессором и щедро его отблагодарил, когда проект действительно резко продвинулся вперед. Наверное, этот Ли знает достаточно много.

– Удачно, – заметил Вакидзаси, снова открыв только один глаз. – Вспомните слова эксперта Пака, командир.

– Да, я помню. Он тоже упоминал профессора Ли. Вроде бы все совпадает.

Воротов взглянул на Грайса. Тот, как обычно, состроил печальную мину и кивнул.

– У меня нет причин не верить собственной сестре, но... вы сами говорили, командир, что адресов разлетевшихся по колониям экспертов не найти даже с помощью «Рэмблера».

– Я знаю, где искать профессора Ли, – сказала Анжела. – Если он, конечно, не сменил место жительства. Когда они встречались с Гансом в последний раз, Ли прилетал с Форпоста. Кажется, из Джамалтауна. Это было месяц назад.

– Шансы неплохие, – заявил Джейсон. – Местечко, правда, подозрительное. колониальный Гарлем, со всеми вытекающими. Начистят нам там клювы круче, чем на станции, помяните мое слово.

– Волков бояться... – Алексей решительно поднялся. – Разрешите обратиться к вашему капитану, сударыня?

– Да, конечно. – Анжела тоже встала. – Бадди, господин Воротов теперь и наш командир.

– Это я понял, мэм. – Джокер вынул из зубов сигару и обозначил вежливую улыбку. – Полет на колонию Форпост занимает обычно двое суток, мистер Воротов. Но если постараться... будем на месте ровно через сутки.

– Знаете короткий путь? – встрял Джейсон.

– Знаю, мистер. Форпост – мой дом. Путь домой всегда самый короткий.

16. колония Форпост, 23 декабря 2196 г.

Красноватый, мелкий и очень легкий песок был по силам даже робкому ветерку, постоянно дующему с юго-запада. Песчаные струйки змеились по трещинам в посадочной площадке и стекали в «ливневые решетки», никогда не видевшие настоящих ливней. Даже зимой и даже в приполярных областях планеты было тепло и достаточно сухо. Так что единственное назначение стоков было – отводить излишки песка и пыли, по прихоти местной природы таких легких и текучих, а потому охотно сбегающих в водоотводные коммуникации вместо дефицитной влаги.

Трудно сказать наверняка, но вполне вероятно, что именно жара, песок и повсеместная красно-оранжевая гамма в свое время покорили сердца первых колонистов с Марса. Очень уж пустынные пейзажи Форпоста напоминали их родные марсианские пустоши, которых до сих пор много в штате Сидония и на других территориях южнее экватора «второй столицы». А возможно, ассоциации были шире и глубже. Ведь жаркий Форпост с его красной сельвой и далеким оранжевым горизонтом напоминал не только Марс, но и земную Африку, а марсиане, переселявшиеся в те времена на новую планету, генетически были именно африканцами.

Теперь, спустя десятилетия, можно только гадать, чем так очаровал унылый и далекий (что ясно из названия) Форпост своих первых поселенцев. Возможно, дело было вовсе и не в пейзажах, а в пьянящем чувстве свободы и в связанных с ним иллюзиях. Это коварное сочетание обманывает многих переселенцев, которые, лишь пройдя «точку невозвращения», понимают, что их новая жизнь вовсе не радужна. Все может быть.

Первые колонисты не оставили никаких записей, а поселенцам второй и третьей волны было уже не на что жаловаться: к их услугам были пусть и простейшие, но удобные и жизнеспособные модульные города, роботизированные рудники, нефтяные и водные скважины, заводы и фабрики. Для новых иммигрантов цвет неба и яркость солнца над промышленным пейзажем не имели значения. Планета как планета. Пригодная для жизни по классу «А», безопасная, относительно комфортная. Достаточно для «очарования» и без ассоциаций с родиной предков.