Место Снов - Эдуард Веркин

Зачем ты живешь? Спросил его его душевный голос. За шкафом, ответил Зимин голосу, и это был отличный ответ. По большому счету правдивый.

Тогда Зимин стал думать иначе. Ради кого я живу?

Ради себя, мурзилка, ответил бы, к примеру, Ляжка. Только так и стоит жить. Коли не лошара.

Ради друзей, ответила бы, наверное, Лара. Ради тех, кто идет с тобой рядом. Какая тоска.

О, мой верный Зима, жить надо для того… для того, чтобы жить! Ответил бы Перец.

Я живу ради тебя. Сказал бы отец. Ради твоего будущего. Я все силы… Дальше можно было не слушать.

Мать тоже сказала бы эту ужасную правду.

Что бы сказал дракон Леха?

Что бы сказал конь Игги?

Живут для тех, кто дает им жрачку. Но они животные, у них инстинкты. Это не считается.

А вот он, Зимин, никого не любит и не жалеет. Значит, жить ему получается вроде как не для чего. И что теперь? Помирать под бледным тазом? Хотя…

Есть Лара. Она выгнала его, но она возьмет его назад. Потому что она умеет прощать. И они еще там встретятся. А пока делать нечего, он немного помрет.

Один.

Зимину вдруг перехотелось умирать в одиночестве. Пусть даже и понарошку. В одиночестве страшно. Зимин вдруг понял, что нет ничего хуже этого. Он вдруг вспомнил соседку, старуху, которую никто в подъезде не любил, а потом как-то раз взяли и забрали в дом престарелых. А она оттуда стала всем в подъезде письма писать. Видимо, никаких других адресов она просто не знала. Каждую неделю приходило по письму. Отец Зимин взял и подсчитал на калькуляторе, что соседка на письма и марки тратит всю свою пенсию. И в один момент Зимину захотелось вот взять и ответить ей на письмо, но он подумал, что это, наверное, будет глупо, и не написал. А потом письма приходить перестали. И теперь Зимин почему-то жалел, что он так и не написал той старухе. Жалел.

Зимин поискал вокруг себе какую-нибудь компанию. Посмотрел в небо, нет ли там обычных в таких случаях грифов или буревестников. Грифов и буревестников не было. Посмотрел вокруг себя, а вдруг скарабей, а вдруг ящерка какая-нибудь, варан, но и этих не оказалось.

– Вот, блин, – прошептал Зимин. – Типа черный ворон, черный ворон, не кружися надо мною… Что это такое… Глюки…

На ближайший бархан вплыло странно знакомое Зимину существо. Существо, казалось, состояло исключительно из треугольников – треугольное тело, такая же башка, из мелких треугольников составлены длинные плавники, заменявшие конечности, из треугольников чуть побольше состоял хвост. По хвосту в форме сердца Зимин его и опознал.

Это была гигантская сухопутная скорпена – бич любого песчаного рейнджера. Яд скорпены вызывал мощный сепсис, а потом и некроз пораженных конечностей. Скорпены парализовывали свою добычу ядом и прятали ее в песке, а потом, когда она уже слегка подгнивала, доставали и потребляли с большим удовольствием и пользой для хитинового слоя. Скорпена висела в метре над землей, плавники медленно пошевеливались, разгоняя из-под брюха перегретый воздух. Существо огляделось, приметило Зимина и направилась к нему неспешащей семенящей походкой.

Зимин вытащил меч и попробовал встать. Ему было страшно. Умирать таким образом ему и вовсе не хотелось.

Глава 20

Пушки-пиво-рок-н-ролл

Скорпены приближались. Для начала Зимин метнул в них гранату. Граната подбила первых двух, скорпены разлетелись на неаппетитные зеленые клочки, что, впрочем, не образумило их товарищей – организованной стаей они продолжили наступление. Скорпены двигали суставчатыми коленцами и скрипели, скорпены выглядели угрожающе. Еще месяц назад скорпены наводили на Зимина легкий ужас, теперь он к ним привык, на стволе его бластера красовались восемьдесят пять зарубок, каждая зарубка – скорпена. После сотой скорпены можно было получить нашивку рядового второй статьи. Чтобы стать сержантом, надо было спалить пять тысяч членистоногих.

Тогда, в первый день, Зимин так и не смог завалить ни одну тварюку. Едва он вытянул меч, как из-за бархана вслед за скорпеной появился человек, одетый в модифицированную металлопластиковую броню. Человек поднял короткое черное ружье с толстым стволом, прицелился, затем выстрелил. Белая полоса протянулась от ружья до скорпены, скорпена вскипела.

Человек с ружьем подошел к Зимину и сказал:

– Вставай, боец. Не время отдыхать, надо дело делать. Твари окружают нас по периметру.

После чего человек снял с плеча запасной бластер и протянул Зимину. Бластер был тяжелый и горячий. Толстый ствол из черного металла оплетен разноцветной проволокой и бисером. Зимин подивился. Никак не мог он представить, что рейнджер, охотник на скорпен, стал бы любовно оплетать свое оружие проволокой и бисером. И вообще, Зимин представлял себе бластер несколько по-иному.

– Когда ствол раскалится, отвинтишь эту пробку и зальешь воду, – человек протянул Зимину пузатую алюминиевую фляжку. – Система простая, опробована еще сто лет назад. Если вовремя не залить воду, ствол может прогореть, тогда мало не покажется. Руки оторвет. Вместе с головой. Понятно?

– Понятно, – кивнул Зимин.

– Когда кончится заряд, нажмешь сюда.

Человек ткнул пальцем в рукоятку. Оружие разломилось, из казенника ствола выскочил блестящий цилиндр.

– Это батарея. Хватает на пятьдесят выстрелов, потом надо заряжать. Попусту не пали, заряжать батареи трудно. Все ясно?

– Угу, – сказал Зимин. – Яснее не бывает.

Так Зимин стал песчаным рейнджером. Тогда. Сбылась мечта.

А сейчас Зимин поднял бластер и стал расстреливать скорпен. Спокойно, как в тире. Целил в головогрудь – если заряд попадал в головогрудь, скорпены взрывались особенно красиво. Бить в головогрудь было по-мужски, отстреливать конечности, хвосты и клешни считалось дурным тоном.

Зимин успел подстрелить четырех, потом у него произошел сброс батареи. Батарея была старая, Зимин заряжал ее раз сорок, шанс мгновенной разрядки был велик. И батарея разрядилась.

Затвор щелкнул, выстрела не последовало. Скорпены навалились кучей, одна ухитрилась ужалить Зимина под наколенник. Зимин закинул бластер за плечо и стал отбиваться ножом, нога у него сразу опухла, и это весьма снижало боеспособность Зимина.

Прежде чем нога предала окончательно, Зимин сумел зарезать еще одну скорпену.

– Держись, дружище! – справа возник Сержант. – Мы рядом!

Сержант плюнул из огнемета, скорпена обуглилась и рассыпалась в сажу. Сержант подхватил Зимина под руку и потащил к танку. При этом Сержант успевал петь боевую песню про десантников и свободной рукой отстреливаться от наседающих тварей.

– Смерть скорпенам, подлым тварям, огнеметом их зажарим… – ревел Сержант и пулял огнем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});